Маргарет Пембертон - Далекий берег

Он все время пытался вытравить прошлое из памяти, но оно то и дело напоминало о себе.

Карлотта родила Кристину в Средиземном море, и при родах никто ей не помогал, кроме Хаворта. Два счастливых месяца они провели в Маоне, пока Карлотта восстанавливала силы. Они гуляли рука об руку по зеленым взгорьям, приближались к красно-белому дому, где некогда жили два других любовника – лорд Нельсон и леди Гамильтон. Он помнит Кристину на руках Карлотты. Помнит, как мать пела колыбельную дочке… Ее ласковый шепот в ночной тьме… Карлотта… Жить без нее – это словно постоянно испытывать физическую боль. И эта боль не проходила.

Она заболела лихорадкой у побережья Италии и через три дня умерла. Джон Хаворт помнил все до мельчайших подробностей. Нужно было хоронить его прекрасную, его жизнерадостную Карлотту. Но где? И как? Он был воспитан протестантом, но не был в церкви уже много лет. Он не имел понятия, какой веры была Карлотта. Передать ее организации помощи иностранцам было немыслимо. В день ее смерти Джон Хаворт пришвартовался к берегу в небольшом селении. Он за руку повел маленькую дочь в поле, где они набрали охапки летних цветов, жасмина, мимозы и ароматных бугенвиллей. Пока малышка удивлялась, почему мама лежит без движения, Джон Хаворт как мог связал гирлянды из цветов и украсил ими Карлотту, положив ей на грудь великолепную красную розу. Слезы катились но его щекам. Он положил Карлотту на любовно сделанный деревянный плот и, когда они миновали Гибралтарский пролив и вышли в Атлантический океан, спустил его на воду. Черные волосы Карлотты развевались, словно у морской нимфы. Пока плот с бесценным грузом не скрылся из виду, Джон Хаворт наблюдал за ним, понимая, что скоро его поглотят серо-зеленые волны Атлантики.

В эту ночь Кристина испугалась, услышав, как ее большой, всегда веселый папа плачет. Она пришла в его каюту и вложила свою крохотную ладошку в его большую ладонь.

Джон Хаворт впервые за эти сутки по-настоящему посмотрел на нее. Копна непокорных черных вьющихся волос, почти черные глаза, очертания губ… Он не потерял Карлотту полностью. У него есть Кристина, и пока она есть, Карлотта будет продолжать жить. Он посадил малышку на колени и крепко-крепко прижал к себе. С этого дня он никогда не разлучался с дочерью и никогда не искал объятий других женщин. В его глазах это было бы кощунством.

Когда Кристина проснулась, «Счастливая звезда» рассекала беспокойные волны Ирландского моря. Коричневые паруса были наполнены ветром, и судно шло полным ходом. «Счастливая звезда» была весьма прочным плоскодонным грузовым судном, построенным из отличного английского дуба, с палубой из просмоленной сосны. Оно могло перевозить все – уголь на континент и каолин с Корнуолла до Темзы. Отец стоял за штурвалом. На нем был толстый синий свитер, надежно защищающий от холодного ветра.

Кристина знала, что этот свитер связала для него мать. Девочке много раз приходилось его чинить – отец ни в коем случае не позволял его выбросить. Интересно, позволит ли он когда-нибудь связать новый?

Несколько чаек пролетели к берегу. Небо и море были серого цвета. Однако Кристине дышалось здесь легко и радостно. Здесь она чувствовала себя свободной. Здесь не давили на нее ряды перенаселенных, грязных домишек, не было назойливого портового шума. Здесь было то, что ей больше всего нравилось. Она стояла рядом с отцом, чистый ветер овевал ей лицо, и вокруг простиралось бескрайнее море.

Джош никогда не собирался стать моряком, и Кристине это было непонятно. Когда-то, несколько месяцев назад, ей удалось затащить его на борт «Счастливой звезды», и они совершили однодневное путешествие. Джош чувствовал себя прескверно и поклялся, что больше никогда не выйдет в море.

Нед Картер, старый морской волк – старый настолько, что вряд ли его взял бы на корабль кто-либо другой, – ухмыльнувшись, крикнул с кормы:

– Скажи капитану, что ветер крепчает. Порыбачить в эту поездку не удастся. Начинается шторм. Тебе лучше спуститься в трюм и принять чего-нибудь тепленького.

Волны с белыми барашками делались все выше. Кристина наблюдала за ними с радостным волнением. Бурное море вселяло в нее какую-то необыкновенную бодрость. Когда ветер стал проникать сквозь ее тоненькое пальтецо, Кристина вняла совету Неда и спустилась вниз, чтобы одеться потеплее.

Они достигли Ла-Манша, когда шторм постепенно стих. Джон Хаворт стоял на палубе, прислонившись к грот-мачте, с озабоченным выражением лица. Кристина смотрела на отца, откровенно любуясь его сильным, мускулистым телом. Синий свитер гармонировал с его голубыми глазами. Отец почувствовал на себе взгляд дочери, и на его обветренном лице появились морщинки вокруг глаз – он улыбнулся Кристине.

Капитан Хаворт не спешил в Остенде. Сегодня было десятое апреля. Прошло шесть лет с того времени, как он доверил волнам Атлантики тело Карлотты. Он испытывал неодолимое желание изменить курс судна, пересечь Бискайский залив и достичь того места, где он отдал тело Карлотты на волю волн. Далеко не сразу в нем возобладал здравый смысл.

Кристина, чутко улавливающая перемены в настроении отца, подошла к нему поближе.

– Что с тобой, папа? Ты сегодня какой-то очень грустный.

Он взял дочь за руку и, глядя в море и видя там, вдалеке, то, чего не могла видеть она, коротко объяснил:

– Сегодня десятое апреля.

Кристина стиснула отцу руку, почувствовав досаду оттого, что забыла про годовщину смерти матери. Она пыталась вспомнить, как выглядела мать, но это было очень трудно. Подлинные воспоминания неизбежно мешались с тем, что ей рассказывал о матери отец. Ей вспоминались густые черные волосы до талии, смеющееся лицо, ощущение исходящего от нее тепла. Волосы у матери были не вьющиеся, как у Кристины, а прямые и блестящие, цвета воронова крыла. Отец и дочь молчали, погрузившись в свои мысли и воспоминания, пока «Счастливая звезда» лениво плыла вдоль южного побережья Англии.

Они плыли настолько близко к берегу, что Кристина могла различить небольшие городки и деревеньки и покрытые вереском холмы вокруг них. Дышалось здесь легко, в воздухе не было сажи и дыма, как в Ливерпуле. Кристина подумала: а не лучше ли было бы жить в небольших городках, за которыми зеленеют холмы, увенчанные белыми облаками? Конечно, не все время. А использовать их как порты. Может, когда-нибудь они станут заходить в порты южного побережья. Но тут Кристина вспомнила Джоша и подумала, что будет очень скучать по нему. Нет, Ливерпуль пусть остается. Всего каких-то два дня из двадцати одного – это так немного!..

Что касается Джоша, то для него ожидание «Счастливой звезды» казалось бесконечно долгим. Том Лич ябедничал Джимми Мердоку о том, что Джош предпочитает девчоночью компанию, притом цыганку. Джимми Мердок стал в присутствии других мальчишек допытываться у Джоша, настолько ли Кристина хороша на траве, как была ее мать. Джош не вполне понимал, на что намекал более взрослый Джимми, но чувствовал, что эти намеки оскорбительны и для Кристины, и для ее матери. Сжав кулаки, он двинулся на Джимми. Мальчишки образовали широкий круг. Все знали, что Джош Лукас хорошо действует кулаками, но Джимми Мердоку было все-таки уже четырнадцать лет, и был он достаточно рослый. Увы, в тот день Джош познал унижение, оставшись лежать в пыли с расквашенным носом и разодранными штанами и рубашкой. И отец снова отодрал его за это пряжкой. Чтобы как-то залечить раны, нанесенные его самолюбию, Джош тут же разыскал трех своих сверстников и бил их до тех пор, пока те не запросили пощады.