Маргарет Пембертон - Далекий берег

– Нет денег, – надулся Эрнест.

Зато их хватает на пьянку! Я оставлю поручение в лавке, чтобы в этот дом ежедневно доставлялась пища! Для Лизы и детей!.. Я давно хотел это сделать – и сейчас непременно это осуществлю! И если узнаю, что ты съедаешь то, что предназначено другим, не думай, что я просто поколочу тебя! Я тебя убью! Глаза Эрнеста растерянно забегали.

– Нет работы…

– Да ведь я сам предлагал тебе работу! – Джон Хаворт стал закатывать рукава рубашки, обнажая внушительные бугры мускулов. Эрнест Миллер был довольно крупный мужчина, однако тело его не было закалено физической работой. Он невольно отступил за порог на улицу.

– Такого больше не случится, Джон! Я клянусь… Я устроюсь на работу. Я позабочусь, чтобы дети были накормлены.

Джон Хаворт медленно двинулся вперед, постепенно ускоряя движения, как это делает пантера, собираясь напасть на жертву. Эрнест вжался в стенку и сделал судорожный вдох, когда Джон Хаворт схватил его за горло.

– Жалкая тварь, у тебя кишка тонка даже для того, чтобы принять бой! Меня тошнит от одного твоего вида! – Джон Хаворт отпустил Эрнеста. – Но твердо запомни то, что я тебе сказал, Эрнест! Я вернусь через три недели, и если узнаю, что ты объедал Лизу, я сдеру с тебя шкуру и прибью ее к стене!

Стиснув кулаки, он зашагал прочь мимо поспешно расступающихся перед ним женщин. Далеко не сразу Кристина осмелилась заговорить с отцом.

– Я не хочу больше сюда приходить, папа! Совсем не хочу! – сказала она.

– Так же, как и я, любовь моя. Но я буду приходить! Подумать только, человек, близкий мне по крови… – Джон Хаворт почувствовал, как в нем поднимается тошнота. – Ты теперь иди и найди Джоша, – добавил он и зашагал в сторону порта.

У Кристины был довольно подавленный вид, когда она поднималась на кладбищенский холм. Джош, следивший за ней со своего наблюдательного пункта, был поражен. Обычно она не шла, а бежала. Джош никогда не видел столь хмурого выражения на ее лице.

– Что случилось? – спросил он, когда девочка опустилась рядом с ним на траву.

– Так, ничего. – У нее не было ни малейшего желания рассказывать кому бы то ни было, даже Джошу, о том, как безобразно обращался с семьей кузен отца.

– Какие-то неприятности у Миллеров? – догадался Джош.

Она вздохнула, легла на спину на траву.

– Папа говорит, что мне не надо больше туда ходить. Он сказал, что если дядя Эрнест не станет обращаться с семьей лучше, то он его поколотит.

– Правда? – Лицо у Джоша просияло. – Интересно бы посмотреть на это. – Джошу трудно было представить, что всегда доброжелательный капитан мог до такой степени разгневаться.

– Но этого не случится… Драться глупо. С этим Джош никак не мог согласиться:

– Вовсе нет! Кто тебе так сказал?

– Папа.

– Но ведь он собирается поколотить Эрнеста Миллера! – торжествующе сказал Джош.

– Ох, мужчины!

В кармане Джоша лежал браслет из разноцветных бусин. Чтобы купить его, Джошу пришлось три недели вкалывать. Он продавал газеты, рубил солому для лошади старого Райли, стоял за прилавком в бакалейной лавке, занимался разгрузкой товаров. Браслет в кармане буквально обжигал его, но, глядя на отрешенное лицо Кристины, он понимал, что просить ее в эту минуту о том самом будет пустой тратой времени. Он лишь сказал:

– В пятницу я бросаю школу.

Кристина повернулась к нему, и Джош заметил, какие длинные и густые у нее ресницы и как мягко они ложатся на щеки.

– Ты не можешь так поступить. Тебе только одиннадцать.

– Мне уже исполнилось двенадцать, и я не собираюсь больше ходить в школу. Вон Джимми Мердок бросил школу и работает такелажником на судне.

– Джимми Мердоку четырнадцать. И потом ты не сможешь работать на море – ведь тебя тошнит.

Он резко перебил ее:

– Я буду работать котельщиком.

– Но тебя не возьмут, Джош! Тебе еще нет четырнадцати!

– Я достаточно рослый, и отец обещает сказать им, что мне четырнадцать. Он говорит, что это принесет деньги и что держать меня в школе – настоящий идиотизм. Сам он начал работать, когда ему было восемь лет.

– Хорошо, что я не стала работать! – горячо сказала Кристина. – Леди вообще не работают.

– Кто говорит сейчас о леди? – удивленно спросил Джош, срывая пучок травы.

– Я говорю. – Кристина вскочила на ноги и уперла руки в неоформившиеся бедра. – Я считаю, что это глупо – мечтать сделаться котельщиком! Я собираюсь быть леди!

Джош захохотал и, держась за живот, стал кататься по земле. Кристина сердито топнула ногой.

– Что здесь смешного, Джош Лукас? Да ты просто не будешь знать, что это леди, если с ней столкнешься!

– Может, это так и есть, никогда не видел леди. Только я твердо знаю одну вещь: чтобы быть леди, нужно ею родиться. – Он вытер слезы, которые появились от смеха, и торжествующе уставился на Кристину.

Кристина вскинула голову.

– Вот тут ты ошибаешься, Джош Лукас! Леди может стать любая женщина, если она выйдет замуж за человека, у которого достаточно денег.

– А где, черт возьми, ты найдешь в Ливерпуле мужчину, у которого много денег, а? – не сдавался Джош.

Кристина упрямо скрестила на груди руки.

– Свет клином не сошелся на Ливерпуле! Бекки Шарп не была леди по рождению, но потом стала ею!

– Кто такая эта Бекки Шарп? – продолжал ухмыляться Джош. – У нас в школе такой нет.

– Ой, Джош, ты иногда бываешь такой глупый!

Кристина опустилась на колени рядом с Джошем и как можно более терпеливо, хотя терпение ее было уже на исходе, объяснила:

– Бекки Шарп – это из книги «Ярмарка тщеславия». Подруга Бекки Шарп, которую звали Эмилия, была леди, а Бекки как бы тянулась за ней. Вроде того, как делает твой младший брат.

– Значит, она была страшной занудой, – убежденно сказал Джош.

– Вовсе нет! Они были друзья. Хотя я и не могу понять, почему Бекки Шарп мирилась с таким бесцветным существом, как Эмилия. Она вроде меня…

– Ты не бесцветная! – перебил ее Джош.

– Я хочу сказать, что я как Бекки.

Кристина бросила в Джоша комок земли, Джош ответил, и после нескольких шутливых бросков Кристина вернулась к Бекки.

– Знаешь, отец Бекки был великим артистом, только никто не признавал, что он гений. Он вышел из очень знатной семьи, только никто ему не верил. А когда он умер, ее послали учиться французскому языку в шикарную школу.

– Ну и чем она тебе нравится? – озадаченно спросил Джош. – Твой отец не умер, и ты по-французски болтать не можешь, как бы ни хотела.

– Да, конечно, но моя мать была испанка! – торжествующе сказала Кристина. – И если бы она была жива, я могла бы говорить по-испански. Она была известной, как отец Бекки Шарп, хотя и непризнанной. Моя мать была знаменитой танцовщицей. Она исполняла фламенко лучше всех в Испании!