Жаклин Рединг - Похищенный рай

Мара улыбнулась:

— Моя служанка, Сайма, которая обычно помогает мне в таких делах, была свалена с ног приступом морской болезни. Головы поднять не могла, так ей было дурно. Поэтому нам с мужем пришлось обойтись своими силами. Получилось забавно, честное слово. Несмотря на всю свою силу и самообладание, Адриан прослезился, когда роды закончились.

— Как вы назвали младенцев? — спросила Джиллиан.

— У меня есть еще старший сын, Роберт, и старшая дочь, Дана, а эти мальчишки… Одного назвали в честь отца, а другого Морганом. Помимо того, что это фамильный титул нашего общего друга Данта, в переводе с галльского это еще означает «морской воин». Подходящее имечко, учитывая обстоятельства их рождения, не правда ли? — Мара еще раз улыбнулась и продолжала: — А с первым получилось еще смешнее. Я уже говорила, что мы назвали его Адрианом в честь мужа, но, едва он родился, наша дочь Дана прониклась к нему такой любовью, словно это она его мама, а не я. Она называет его Арин, ибо лучше выговорить пока не в состоянии. Вот мы и решили оставить это имя.

Джиллиан призналась:

— Мне очень хочется когда-нибудь с ними со всеми познакомиться.

— Не боитесь? Вы сами не знаете, о чем просите, — с улыбкой сказала Мара. — Кассия когда-то тоже выражала подобное желание, а теперь просто не знает, куда ей деваться от моих бесенят.

— О, не волнуйтесь насчет меня. У моего брата Марселласа уже четверо детей и пятый вот-вот родится.

Джиллиан отвела Кассию и Мару к скамьям, стоящим напротив ее кресла, в котором она читала книгу. В высокие раскрытые окна гостиной вливался солнечный свет вместе с душистым ароматом цветов, росших в саду. Эта комната напоминала Джиллиан солярий в Уайлдвуде, и она любила проводить здесь время за чтением или в размышлениях.

В дверях показался Ньюпорт с чайным подносом, который он поставил на столик, украшенный тонкой инкрустацией. Джиллиан разлила чай по чашкам, положила на краешек каждого блюдечка по пирожному, покрытому сахарной глазурью, и угостила Кассию и Мару.

Какое-то время они молчали, наконец, когда Ньюпорт вышел и прикрыл за собой дверь, Джиллиан проговорила:

— Как Феба?

Кассия отставила свой чай в сторону.

— Нормально, насколько мне известно, — сказала она и после паузы прибавила: — Правда, она ведет себя совсем как взрослый человек, так что очень быстро забываешь о том, что ей еще так мало лет. Она и пожить-то толком не успела, зато, сколько уже разочарований довелось ей испытать… Девочка очень по вам скучает.

— И я тоже. Я представляю себе, что у нее масса вопросов насчет моего столь внезапного исчезновения. Ведь мы даже не попрощались. Может быть, вы в следующий раз придете ко мне вместе с ней?

— Конечно! Я привела бы ее и сегодня, если бы была заранее уверена, что вы этого захотите. — Кассия внимательно посмотрела на девушку. — Вы-то как, Джиллиан?

— Если честно, то я себя чувствую чужой в этом доме, в котором, как все утверждают, я родилась и выросла. Нет, теперь у меня уже не осталось сомнений в том, что я действительно Джиллиан Форрестер. Платья из моего гардероба сшиты как раз на меня, а в холле наверху даже висит мой портрет. Все здесь любят рассказывать мне разные случаи из моей прошлой жизни, но я по-прежнему ничего не узнаю. От этого мне становится немного не по себе. Когда человек не узнает ничего и никого, его временами охватывают растерянность и страх.

— Но меня-то вы знаете. И Фебу, и… — Кассия сделала паузу и опять пристально посмотрела на девушку, как бы пытаясь решить, стоит ли продолжать перечисление. Все-таки сказала: — …и Данта.

— Мне казалось, что я знаю Данта… — Джиллиан отвернулась. — Но теперь я уже далеко не так в этом уверена.

Кассия поняла, что подтверждаются ее худшие подозрения. Родные Джиллиан, судя по всему, времени даром не теряли и много чего рассказали ей о прошлой жизни Данта. Причем так, как она им виделась.

— Вам много дурного рассказали о нем, не так ли? Джиллиан подняла на нее глаза:

— А вы будете говорить, что это все неправда?

— Я не буду ничего утверждать, ибо еще не знаю, что вам рассказали. Могу, впрочем, обещать одно: я буду предельно честной и, если хотите, со своей стороны расскажу о нем все, что знаю. Вы имеете право на то, чтобы знать правду, какой бы она ни оказалась: сладкой или горькой.

— Спасибо вам. — Джиллиан слабо улыбнулась и отставила от себя чай. — Мне говорили, что у Данта было много предосудительных связей с женщинами, с замужними женщинами. Включая даже мою невестку Клер.

Кассия медленно перевела дух, прежде чем начать.

— Я уже говорила вам, Джиллиан, что буду с вами откровенна. Да, у Данта были связи с замужними женщинами. У какого придворного их нет, особенно если и сам король славится этим? Все же рискну побиться об заклад, что их было отнюдь не так много, как вам представили. Что же касается Клер, то тут я могу утверждать с несомненной уверенностью: между ними вообще ничего не было.

— Откуда вам это известно?

— Я просто спросила его однажды, а Дант мне никогда не лжет. Да и зачем ему лгать мне? У нас с ним есть кое-что общее: мы оба успели побывать в роли жертв и изгоев общества в нашей прошлой жизни.

Джиллиан внимательно взглянула на нее:

— Вы говорите о смерти вашего отца? Кассия никак не думала, что девушка задаст ей этот вопрос и вообще спросит о ее собственном прошлом. Удивительно было уже то, что она знала об этом. Кассию уже давно никто не спрашивал насчет смерти ее отца и скандала, связанного с этим. Уже много лет ей не приходилось оправдываться и говорить, что на самом деле она его не убивала. Кошмарные воспоминания о том времени постепенно забывались. После того как ее невиновность была доказана, а настоящий убийца осужден, они с Рольфом покинули Лондон, предпочтя столичному шуму тихую жизнь в Суссексе. Там, среди легких летних ветерков, в мирной сельской глубинке. Кассия восстановила пошатнувшееся душевное равновесие, и ей почти удалось забыть о той горькой поре в ее жизни.

Она должна была догадаться, что у других людей память на такие вещи длиннее.

— Мой отец дурно обращался со мной и матерью, Джиллиан. Брак моих родителей был, в сущности, деловой сделкой и никогда не знал хороших времен. Мать пыталась отомстить отцу за дурное обращение с ней громкими скандалами. Она открыто флиртовала со многими мужчинами, и в результате это закончилось тем, что от одного из них она забеременела. Мать умерла во время родов. Не выжил и ребенок. Из всего этого вышел такой скандал, что отец не выдержал и стал прикладываться к бутылке. А это, в свою очередь, еще больше испортило его и без того скверный характер. Но на ком вымещать свой гнев, если жена умерла? На дочери, естественно. Я никогда и никому ничего не рассказывала, ибо мне было стыдно. Вместо этого я винила во всем себя. В ту ночь, когда моего отца убили, он избил меня так, что я лишилась чувств. Очнувшись, я увидела, что он уже мертв. А поскольку в ту минуту в комнате, кроме меня, никого не было, все сочли, что я и есть убийца. Общество столь легко навесило на меня этот ярлык, потому что меня по-настоящему никто не знал. Отчасти в этом была виновата я сама, ибо намеренно не раскрывалась перед людьми.