Патриция Райс - Заблудший ангел

Дора, молча и решительно, снова стала подниматься, чтобы повторить свою попытку, но в это время в воздухе просвистел кнут. Она в ужасе замерла на месте, но удар кнута настиг ее обидчика, стегнув по плечу с такой силой, что, споткнувшись, тот отлетел к стене ближайшего дома.

– Хочешь помериться силой с кем-нибудь, Рэндолф? Как насчет меня? – И, зловеще усмехаясь, Пэйс подошел поближе, свивая кнут кольцами в воздухе. Вид у него был устрашающий. Он показался Доре намного выше и сильнее, чем всегда, и каждая клеточка его тела дышала силой. – Или ты трус и способен бить только маленьких девчонок?

Дора на мгновение закрыла глаза. Каждое небрежное слово Пэйса грозило насилием. Она знала, что сейчас начнется драка, и опять по ее вине. Дора вспомнила слова проповедника об адском пламени. Нет, ей не хотелось, чтобы Пэйс пустил в ход кулаки, но она должна сейчас думать только о том, как доставить записку на почтовую станцию. Девушка прекрасно понимала также, что не в состоянии помешать. Подавив слезы, она осторожно встала. Когда в воздухе мелькнул кулак, Дора припустилась бегом.

Ее всю трясло от страха, когда, заикаясь, она просила поскорее отослать записку. Почтальон понял, что дело срочное, взял деньги и пообещал переправить послание на другой берег. Взглянув на улицу, где схватка приняла общий характер, он посоветовал Доре пойти другой дорогой.

Дора взвесила про себя все «за» и «против». От страха у нее замирало сердце. Необходимо поскорее вернуться к папе Джону. У нее нет ни силы, ни возможности прекратить эту драку. Об этом свидетельствовал ее давний, болезненный опыт. Она девочка, девушка, а девушкам драться не полагается. Насилие порождает ответное насилие. Она так же слаба и беззащитна, как когда-то была мама. Она знала, что значит библейское изречение: «Грехи отцов падут на сыновей». То же самое можно отнести к матерям и дочерям. Но ее беспомощность, вот, пожалуй, что самое страшное: она ужасала девушку гораздо больше, чем жестокая драка у переулка. Перед таким зверством и грубостью Дора беззащитна.

Но ей на помощь пришел Пэйс, и теперь он попадет в преисподнюю за убийство этих парней. В ужасном смятении, разрываясь между заученными истинами и правдой, которую познала на собственном тяжелом опыте, глотая слезы, Дора решительно и гордо направилась к переулку.

Как всегда, дела обернулись не в пользу Пэйса. В юности, из-за небольшого роста, он научился драться особенно злобно, пуская в ход и кулаки, и ноги, и зубы, и все, что подворачивалось под руки. Он знал, как ослепить ударом, зажать артерии и бить в самые уязвимые места. С тех пор Пэйс вырос, и там, где у других мужчин был жир, у него бугрились мускулы. Он обладал силой двух человек и яростью целой армии. И все давно знали, что только армия способна его остановить. Так что праздношатающиеся наблюдатели сочли справедливым прийти на выручку Рэндолфу.

Содрогаясь от страха, Дора не раздумывая, бросилась в гущу схватки. Если бы она заранее поразмыслила, то поняла бы, что ничего не исправит. Двигаясь, как марионетка, словно кукла, которую она разбила несколько лет назад, когда вот так же кинулась защищать Пэйса в ребячьей ссоре, Дора схватила ведро, висевшее на ручке колонки, и с оглушительным звоном опустила его на темя одному из напавших на Пэйса и уже колотившему того головой о землю.

А затем Дора лягнула другого, швырнула горсть пыли в глаза третьему. Пэйс, шатаясь, поднялся, отшвырнул в сторону близлежащего противника и стукнул кулаком в живот другому. Его темные волосы упали на лоб. Все так же быстро и споро он схватил Дору за руку и бегом припустился из переулка на главную улицу города.

В какой бы ярости ни пребывали горожане, они не позволят хулиганам открыто напасть на девочку в центре города у всех на виду. Пэйс прерывисто вздохнул и замедлил бег. Они достигли самого безопасного места главной улицы. Он отпустил худенькую руку Доры и пошел широким шагом. Его терзала мысль о том, что он бежал с поля боя, но Пэйс не мог допустить, чтобы ребенок шел домой в одиночестве. Нет, он вернется попозже, если драчуны еще не натешились.

– Я же велел тебе вчера вечером передать отцу, чтобы он не выпускал тебя из дому. В чем дело? – Воинственное раздражение было сильнее сочувствия и доброты. Но ведь его никто никогда и не учил, что доброта важнее всего.

– Овцы разбрелись, – прошептала Дора, – и это все я виновата. Папа Джон теперь умирает из-за меня. Просто не понимаю, почему Господь наказал его, а не меня.

– Ты сама глупа, как овца, – ответил он со злостью. – Если твой отец вышел в такой холод и промок, гоняясь за проклятыми овцами, то сам в этом и виноват, а вовсе не ты.

– Но это я, не заперла ворота, – с несгибаемой честностью пояснила Дора.

– Но овцы не стоят того, чтобы рисковать из-за них жизнью. Твоему отцу не надо было выходить. А лучше всего было бы сидеть да растабаривать в это время в главной лавке на виду у всех. И он знал это. Но предпочел поступить иначе.

Пэйс знал, что не следует вымещать зло на девчонке, но он все еще кипел от ярости. Подумать только, сбежал от драки, чтобы отвести девочку домой, и протанцевал всю ночь, пока жизни стольких людей находились в опасности. Джэз уже обо всем сообщил ему. Отец Доры вовсе не гонялся за овцами. Он помог Джошуа выбраться из сарая, где того неожиданно запер Карлсон из опасения, что он сбежит прежде, чем за ним явится работорговец. И Пэйс должен был переправить через ручей своего друга, а вовсе не этот старик.

Но он был бессилен что-либо изменить, и чувство беспомощности еще больше разжигало его ярость. Девочка, шедшая рядом, закусила губу и ничего не сказала в ответ на сердитые слова.

Ладно, Если Пэйс сейчас ее как следует разозлит, то, может быть, она отстанет от него и не будет вмешиваться в его жизнь. Может, Дора даже поумнеет и станет побольше и почаще оставаться дома. Тем более что он не собирается задерживаться в этих местах. И не сможет приходить ей на помощь каждый раз, когда она попадет в переделку. У него есть дела поинтереснее.

Пэйс проводил ее до дверей, но так торопился уйти, что не слышал громкой брани, с которой встретила мать Дору. Но так ей и надо.

В следующий раз Пэйс увидел Дору на похоронах ее отца, когда неудержимые слезы все текли и текли по щекам девушки.

Май 1861 года

– Надо отдохнуть. Погода очень жаркая. Худенькая девушка в черном квакерском платье подала ведро воды и черпак двум молодым людям, пахавшим кукурузное поле. Голос ее напоминал трепетный и мягкий весенний ветерок.