Карен Рэнни - Когда он вернется

Резко вырвавшись, она выбежала из комнаты, чувствуя на себе изумленные взгляды Патриции и Эймса.

Утро было ясное. Прошедший накануне дождь освежил воздух. Английский шторм был, по мнению Изабел, слишком тихим по сравнению со штормами Шотландии. С их грохочущим громом и вспышками молний, освещающими небо от края до края.

Cегодня сад Брэндидж-Холла показался Изабел еще более впечатляющим, чем накануне. Особенно поразило ее огромное количество цветов. Вдоль посыпанных гравием дорожек тянулись куртины роз всех цветов и оттенков. Сад напомнил Изабел вышивки ее матери – такой же совершенный и изысканный.

Изабел шла по дорожке вдоль левого крыла дома и вдруг остановилась, пораженная открывшейся ей картиной.

Это был участок дикой природы, где растения росли как попало. Когда-то это место было огорожено кустарником, но теперь сюда, по всей вероятности, не заглядывали садовники, и здесь распоряжалась сама природа.

В центре участка находился пьедестал с бронзовыми солнечными часами, выполненными в виде улыбающегося лица. Возле них на деревянной скамье Изабел ожидала графиня Шербурн.

От вчерашней оживленности графини не осталось и следа. Сейчас она выглядела хрупкой и словно придавленной бременем своего возраста и воспоминаний.

– Вы хотели меня видеть? – спросила Изабел, не понимая, что еще от нее может быть нужно графине. Во всяком случае, она больше не позволит превращать себя Бог знает в кого, как вчера вечером.

Патриция указала на место возле себя, и Изабел неохотно села, на ходу придумывая слова, которыми она откажется от возможных предложений графини. Но Патрицию, казалось, сегодня нисколько не интересовала ее одежда.

– Это место напоминает мне о моем детстве, и чем старше я становлюсь, тем больше мне хочется вспоминать о том, какой я была тогда. Возможно, – с печальным смешком сказала она, – мне хочется вспоминать свою молодость, чтобы примириться со своей старостью.

– А может быть, приятно видеть вокруг себя вещи, напоминающие о более легких временах? – предположила Изабел. – Кельтский крест в саду – тоже напоминание?

– Его придумала сделать Мойра, и с тех пор за цветами постоянно ухаживает садовник. – Она взглянула на солнечные часы, которые в тени, естественно, были бесполезны. – А часы нашел для нее Джералд. Шотландия занимает большое место в моей жизни. Но я была абсолютно уверена, что со смертью Найджела оборвалась последняя ниточка.

Она повернулась к Изабел и похлопала ее по руке.

– Пока не появилась ты, моя дорогая.

Пальцы Патриции были такими холодными, что Изабел накрыла их своей ладонью, чтобы согреть.

– Ты такая добрая, девочка. И от этого мне еще труднее сказать тебе то, что необходимо сказать.

Патриция вздохнула.

– Мне следовало сказать тебе об этом еще вчера, моя дорогая. Ведь я старая женщина, вечно сующая свой нос куда не надо. Но когда я увидела, как вы смотрите друг на друга, я, по правде говоря, понадеялась на чудо.

Взгляд графини был устремлен куда-то вдаль.

– Аласдеру нет необходимости аннулировать ваш брак, потому что ты в действительности не выходила замуж за моего внука.

– Нас поженили, – возразила Изабел, отдернув руку.

– Я знаю, Изабел. Но браки, заключенные в Шотландии, уже в течение многих лет не считаются законными в Англии.

Изабел похолодела. Английские законы к ней не относится. Но это если она не останется в Англии. Здесь же она будет считаться женщиной с сомнительной репутацией, одной из тех, на кого показывают пальцем или провожают косыми взглядами. А в Шотландии она будет считаться замужней женщиной. Но женщиной, которую так невзлюбил муж, что отбыл в другую страну, оставив ее вести жизнь незамужней девушки.

В обоих случаях она оказывалась в ситуации, которая была хуже, чем если бы она вышла замуж за лысого беззубого старика.

–Что ты будешь делать, Изабел?

– Не знаю.

– Я буду рада, если ты останешься со мной. Я буду наслаждаться твоим обществом.

Великодушие графини заставило Изабел улыбнуться. Но остаться в Брэндидж-Холле было бы для нее хуже всего. Она будет жалеть об этом каждый день. Любой шорох в коридоре будет напоминать ей шаги Аласдера. Уже само это место, где все напоминает Шотландию и Макрея, будет для нее сомнительной гаванью.

– Спасибо. Я пока еще не решила, что буду делать. Но здесь я не могу остаться.

– Мир не всегда доброе место для женщины.

– Я знаю. – Изабел не стала говорить графине, что слишком хорошо выучила этот урок в Фернли.

Ей всегда хотелось быть храброй и дерзкой, и она поняла, что сейчас для этого настало время.

Библиотека в Брэндидж-Холле считалась мужской территорией. Здесь слабо пахло табаком и дубленой кожей. Три стены были заняты высокими полками с книгами с золотыми корешками. Между окон находился камин, а стоявшие тут и там обитые кожей стулья располагали к чтению или неторопливой беседе.

Эймс уже ждал Аласдера, оккупировав массивный письменный стол, словно это были его владения.

Аласдер же совершенно справедливо считал, что пока он не отказался от титула и Брэндидж-Холла, эта комната, этот письменный стол и эти книги принадлежат ему. Однако он не стал ничего говорить, а просто встал у стола и подождал, пока Эймс поднимет на него взгляд.

Эймс, надо отдать ему должное, выглядел смущенным. Он поднялся и отодвинул в сторону свои бумаги. Но ни одного слова извинения не слетело с его губ.

Аласдер сел в высокое кожаное кресло, которое освободил Эймс, а поверенный уселся на один из двух стульев, стоявших по другую сторону письменного стола. Аласдер окинул взглядом кожаное пресс-папье, несколько перьев и чернильницу в форме лягушки.

– Полагаю, вы хотите как можно скорее перейти к делу, – сказал Эймс, перекладывая бумаги в кожаной папке.

Аласдер откинулся на спинку кресла и, сложив руки на груди, в упор посмотрел на Эймса. Если бы он не был нанят Патрицией, Аласдер уволил бы этого человека в один момент, хотя бы по причине его похотливых взглядов, которые он бросал на Изабел. Однако Аласдеру надо было узнать, каким образом Эймс собрал о нем сведения.

– Откуда вам так много обо мне известно? – Аласдер старался быть дружелюбным, отлично понимая, что в любых переговорах раздражение ни к чему хорошему не приводит.

– Неужели вы думаете, что я передам богатство Шербурнов человеку, о котором мне ничего не известно спросил Эймс.

– А разве вы это решаете? – спокойно возразил Ал ас дер. – В данный момент слово за Патрицией.

– Это не так. У нее нет прав на наследство. Она здесь на вашем содержании, и вы можете запретить ей жить в Брэндидж-Холле.

Эймс подвинул папку с документами Аласдеру.