Карен Рэнни - Когда он вернется

Изабел не могла до конца поверить, что все происходящее реально. Она шла по проходу навстречу Аласдеру. Позади него стоял священник, облаченный в бело-золотые ризы, а на скамьях наверняка сидели прихожане. Но она видела только его. Аласдер ободряюще улыбался ей, и Изабел безумно захотелось броситься ему в объятия.

Он протянул ей руку:

– Изабел. – Он всего лишь назвал ее имя, но она улыбнулась в ответ и сделала шаг навстречу, потом еще один, пока их пальцы не соприкоснулись.

Аласдер обнял ее за талию и подвел к алтарю. Церемония была недолгой, а клятвы более формальными, чем те, что ей пришлось произнести в Фернли.

Когда церемония закончилась, Изабел увидела, что в церкви действительно были люди. В первом ряду сидела Патриция, рядом с ней – мажордом Саймон, а за ними – весь штат прислуги Брэндидж-Холла.

Неожиданно тишину церкви прорезал какой-то пронзительный, режущий слух звук. Вздрогнув, Изабел обернулась и увидела стоящего в углу мужчину в килте, со спорраном на поясе и с перекинутым через плечо клетчатым пледом-тартаном. Когда зазвучала музыка, она помяла, что это волынщик шотландского Хайлендского полка. Изабел никогда раньше не слышала волынки, потому что она была запрещена в Шотландии задолго до ее рождения. Музыка была такой мощной, словно взывала к самому Господу Богу.

На глазах Изабел выступили слезы. Она схватила руку Аласдера и сжала ее.

Он всегда был так уверен в том, чего хочет от жизни, думал Аласдер, а теперь вмешалась судьба. Самым странным было то, что его жизнь, очевидно, станет гораздо более интересной, чем та, которую он планировал.

Рука Изабел лежал в его руке. Он еще никогда не видел более прекрасной женщины, чем Изабел в эту минуту.

Аласдер не сомневался, что Патриция, не ограничились церковной церемонией, придумает еще что-нибудь необычное. Но она, вместо того чтобы направиться в парадную столовую или еще в какой-нибудь зал Брэндидж-Холла, подошла к лестнице и сказала:

– Вы должны извинить меня, мои дорогие, но я собираюсь пойти спать. Волнения слишком меня утомили.

Аласдер посмотрел на Патрицию и улыбнулся. В данный момент она была похожа на состарившегося эльфа. Глаза хитро поблескивали, и уставшей она вовсе не выглядела.

– А вам скоро подадут свадебный обед, – сообщила она.

– Еще одна традиция? – с сомнением в голосе спросил Аласдер, понимая, что ее план, каким бы он ни был, продиктован любовью.

– Прошу пройти за мной, милорд, – пригласил Саймон, поклонившись.

Аласдер наклонился и, поцеловав Патрицию в щеку, шепнул ей на ухо:

– Спасибо. – Он был благодарен ей за гостеприимство и за ее любовь.

Новобрачные проследовали за Саймоном вверх по лестнице. По-видимому, он вел их не в комнату Джералда и не в комнату, отведенную Изабел.

Вскоре они оказались в длинном коридоре со множеством дверей красного дерева, украшенных гербом Шербурнов.

– Королевская спальня, милорд, – провозгласил Саймон перед тем, как распахнуть одну из дверей.

Королевская спальня, как и церковь, была освещена множеством свечей, каждая из которых стояла на небольшой серебряной тарелочке. Стены были обиты белым дамастом, и у двух противоположных стен располагались камины с полками из отполированного черного дерева. Одну стену сплошь покрывали миниатюры в серебряных рамках. Пол был устлан светлым узорчатым ковром. У полукруглого окна стоял небольшой овальный стол, в центре которого в хрустальной вазе красовался букет белых роз.

Но главным предметом спальни, конечно, была огромная кровать, покрытая шелковой тканью с вышитым гербом Шербурнов. Кровать стояла на постаменте красною дерева и была в четыре раза шире, чем койка Аласдера на «Стойком».

Сегодняшняя ночь должна определить характер их брака, его сущность. Такт и взаимная поддержка, уважение и чувство юмора, дружба и, конечно, страсть – вот чего ждал от брака Аласдер.

Они находились в этой спальне всего несколько мгновений, когда Аласдер заметил, что Изабел побледнела и улыбалась явно натянуто.

Аласдер поблагодарил Бога за то, что у него было достаточно опыта, чтобы понять, что его жена в ужасе. От того, что они произнесли какие-то слова перед алтарем церкви, где было полно народа, они не стали более женаты, чем до этого. А ситуация и сейчас была не менее неловкой, чем в их первую брачную ночь.

– А почему эта комната называется королевской? – отважилась спросить Изабел, направляясь к стене с миниатюрами. Аласдер проводил ее взглядом, удивляясь, почему он раньше не замечал ее походки и того, как соблазнительно покачиваются ее бедра.

– Скорее всего потому, что в ней когда-то останавливались короли. Шербурны, видимо, воспользовались этим обстоятельством, чтобы напомнить монархам о десятилетиях своей преданности короне.

По миниатюрам на стене можно было проследить историческую хронологию: изображения королей Англии висели рядом с портретами служивших им Шербурнов. Странно, но Аласдер никогда не думал о своих предках. Сейчас он с интересом отметил, что его брат Джеймс похож на их прапрадеда, а на одном из портретов он заметил сходство с Дугласом.

Портрета отца не было, и Аласдера это не удивило. Он остановился перед портретом деда. Если в судьбе Джералда Ландерса и было что-то трагичное, по портрету этого нельзя было сказать. Скорее у него был вид человека, знавшего, в чем состоит его долг, и решительно его выполнявшего, несмотря на обрушившееся на него горе. А может быть, его дед просто искусно скрывал свои чувства.

В следующем ряду был портрет Дэвида, сводного брата отца Аласдера и сына Патриции. Портрет выдавал в нем хотя и недалекого, но доброго человека, живущего в своем обособленном мире под защитой матери и отчима.

– Не знаю, была ли жизнь добра к нему, – рассеянно произнес Аласдер, дотронувшись до рамки.

Изабел вопросительно посмотрела на него, и до Аласдера вдруг дошло, что ей неизвестна история его семьи.

– Он был последним графом Шербурном, но так и не стал взрослым.

– Он выглядит счастливым.

– Да, он любил своих кошек и свои книжки с картинками.

Их разговор прервал стук в дверь. Аласдер открыл. Вошел Саймон, а за ним вереница слуг с серебряными судками, накрытыми крышками.

Поставив все на стол, они вышли. Саймон встал навытяжку у стола.

– Вы позволите? – Аласдер предложил Изабел руку.

Молодожены сели за стол. Саймон начал их обслуживать, очевидно, почитая это за честь, потому что Аласдер никогда прежде не видел, чтобы мажордом хотя бы улыбнулся, не говоря уже о том, чтобы прислуживать за столом.

Дождавшись ухода Саймона, Аласдер поднял бокал.

– За нашу будущую жизнь.

Неожиданно Изабел улыбнулась. Ее глаза светились искренней радостью.