Карен Рэнни - Снова влюблены

Жанна бросила неуверенный взгляд на Дугласа:

— В основном правда.

— Вы моя мама, мисс дю Маршан?

Жанна кивнула. Она не знала, как объяснить все случившееся ребенку.

— Да, — вымолвила наконец она.

— Вы не ангел, — заметила Маргарет.

— Это точно.

— А где вы были?

Внезапно Жанна поняла, что нужно сказать.

Повернувшись, она отошла на некоторое расстояние и присела на низкий бортик у поручней. Она не стала звать Маргарет, просто ждала. Несколько мгновений девочка серьезно смотрела на нее, затем медленно приблизилась.

— Я уже говорила тебе, что моя мама умерла, когда я была маленькой, — сказала Жанна.

Маргарет осторожно кивнула.

— Я надеялась, что когда-нибудь она вернется ко мне. — Жанна сняла медальон, висевший у нее на шее. Дуглас починил цепочку и вернул ей медальон накануне отплытия в Гилмур. — Это не очень красивая вещица, — сказала она. — Но в ней хранится драгоценность, рубин Сомервилей. — Она открыла крышку и показала Маргарет камень.

— Моя жизнь была бы намного легче, если бы я знала об этом секрете, — сказала Жанна. — Но возможно, у моей мамы были свои причины, чтобы не рассказывать мне об этом.

— Как у вас с папой? — спросила Маргарет.

Жанна кивнула, поражаясь ее проницательности.

— Мы не хотели обижать тебя, — сказала она, надев медальон на шею девочки. — Ты веришь мне?

Маргарет наклонилась, рассматривая украшение.

— Это мне?

Жанна кивнула.

— Я не могу всего объяснить, Маргарет. Но я всегда любила тебя.

— Правда? — Маргарет задумалась, вертя в пальцах медальон. — Этот рубин тоже мой?

Жанна улыбнулась:

— Да.

Маргарет тяжело вздохнула:

— Это очень хороший подарок, мисс дю Маршан. Но мне больше хочется иметь маму. — Она прищурилась. — Вы точно знаете, что вы моя мама?

Жанна кивнула.

— А у меня есть братья или сестры?

— Пока нет, — отозвался Дуглас, подойдя ближе.

Жанна подняла глаза и встретила его серьезный взгляд.

Но тут Маргарет поразила их обоих, заключив Жанну в объятия. На этот раз Жанна даже не пыталась скрыть слезы.

— Не плачь. — Девочка отстранилась, обеспокоенно глядя на нее.

— Это от счастья.

Маргарет отнеслась к такому объяснению с явным сомнением и взглянула на отца. Дуглас улыбнулся:

— Почему бы тебе не сходить к тете Мэри и не сказать ей, что мне нужно послать сообщение в Гилмур?

Маргарет явно не понравилось, что ее отсылают под столь неубедительным предлогом, но, взглянув на отца, не стала артачиться.

Однако прежде чем уйти, она задала еще один вопрос:

— Вы по-прежнему будете моей гувернанткой? — Она нахмурилась. — Это как-то не правильно.

— Маргарет. — Дуглас покачал головой.

Девочка вздохнула и неохотно двинулась к капитанской каюте, оставив его наедине с Жанной.

Дуглас повернулся лицом к заливу и скрестил руки на груди, устремив взгляд на далекий горизонт. Жанна молча ждала. Наконец он тихо заговорил:

— Мне понадобилось мгновение, чтобы заметить тебя, час, чтобы полюбить, и неделя, чтобы понять, что я не могу без тебя жить. Но прошло десять лет, прежде чем я осознал, что никогда не забуду тебя. — Он повернулся к ней. — Неужели мне понадобится вся жизнь, чтобы убедить тебя в своей любви?

Жанна покачала головой.

— Я люблю тебя всем сердцем, — сказал Дуглас. — Всей душой. Ты постоянно присутствуешь в моих мыслях.

Мое настоящее так же тесно связано с тобой, как и прошлое.

Он выглядел таким одиноким и уязвимым, и у Жанны возникло ощущение, будто он боится, что она отвергнет его. Но это же Дуглас, ее юный возлюбленный и друг, мужчина, который занимает все ее мысли, отец ее ребенка. Ее любовь.

— Выходи за меня замуж, Жанна. Раздели со мной будущее.

Жанна молчала, вглядываясь в его лицо. Она никогда не забудет этот его взгляд, как никогда не забывала то, что они пережили вместе в Париже. Но теперь воспоминания не омрачены горечью и печалью.

Вот только хватит ли у нее отваги? Жанна улыбнулась.

Она была отважной в юности, а пережитые страдания только закалили ее и сделали сильнее. Возможно, она смогла бы прожить без Дугласа, но жизнь без него будет пустой и бессмысленной. В конечном итоге отнюдь не отвага заставила ее встать и подойти к нему, а ощущение, что это самое правильное, что она может сделать.

Обвив руками его шею, Жанна привстала на цыпочки и коснулась его губ в легком поцелуе.

— Да, Дуглас. Я люблю тебя и всегда любила, порой в ущерб себе, но в большинстве случаев это было моим благословением. Наверное, такова любовь. Как ты думаешь?

— Я думаю, что у нас впереди целая жизнь, чтобы разобраться в этом вопросе, — сказал он и привлек ее к себе.

В аббатстве царила торжественная тишина, но в отличие от последней церемонии, проходившей в этих стенах, ее не омрачали печаль и звуки приглушенных рыданий.

На этот раз церемония была задумана с таким расчетом, чтобы продемонстрировать цветные виражи во всем блеске. Лучи света, окрашенные в золотые, алые, изумрудные и синие тона, освещали лица собравшихся, танцевали на алтаре и заливали ярким светом пару, стоявшую, взявшись за руки, перед священником.

В величии этой сцены последователь шотландской реформаторской церкви усмотрел бы намек на католицизм.

Но, сделай он подобное замечание в присутствии жителей Гилмура, услышал бы в ответ, что это всего лишь дань традиции и не более того.

Веками поколения Макреев венчались, стоя на этом самом месте. Аббатство, хоть и отстроенное заново, сохранило свой прежний облик; с арочными сводами и сланцевыми полами. Единственным изменением был проход, позволявший попасть внутрь через потайную лестницу.

При всем том, что святое место восстанавливалось с учетом прошлого, сама церемония была устремлена в будущее. Весь клан собрался на бракосочетание Жанны Катрин Алексис дю Маршан и Дугласа Алена Макрея. Позади них стояла их дочь Маргарет, то и дело раздраженно хмурившаяся, когда ее взгляд падал на юного Камерона, ухмылявшегося ей из-за колонны.

Глядя на брата, Алисдер Макрей думал о том дне, когда Дуглас появился на свет. Алисдер был тогда подростком, и родовые муки так поразили и напугали его, что оба раза, когда его дорогая жена рожала, он благоговел перед ее мужеством.

Джеймс Макрей вспоминал семнадцатилетнего Дугласа, ожесточенного и несчастного, отчаянно стремившегося вернуться во Францию и тоскующего по женщине, с которой сочетался браком сейчас, десять лет спустя.

Хэмиш был свидетелем возмужания Дугласа на протяжении трех лет, когда они вместе плавали на корабле.

Его не удивляли ни успех брата в делах, ни сила характера, которой тот обладал.

Брендану вдруг вспомнился озорной мальчишка, каким Дуглас был в детстве, и он бросил строгий взгляд на своих старших сыновей, которые тут же притихли, опасаясь отцовского гнева.