Пола Рид - Страстная и непокорная

— Рада познакомиться, — проговорила она и присела в грациозном реверансе.

Надо признать, он очень приятный. Выглядит в точности как настоящий капитан — чистый, опрятный. Лицо зрелого мужчины, вокруг глаз глубокие морщины, и все равно в нем есть что-то мальчишеское. А глаза у него серые, добрые, но взгляд острый и проницательный. Не слишком высок, плечи широкие, во всем облике — уверенная властность. Судя по его взгляду, он нашел, что она — красавица, это ясно, но, с другой стороны, так считало большинство мужчин.

— Итак, — вернулся к разговору Эдмунд, с интересом наблюдая за молодыми людьми, — вы получили мое послание?

Джайлз на мгновение прикрыл глаза. Очевидно, придется вести этот неприятный разговор в присутствии прелестной дочери Уэлборна.

— Вы о рабах?

— Да. Я знаю, вы не считаете себя настоящими торговцами, но мне срочно требуется транспорт для нескольких человек.

— Боюсь, сэр, я не смогу вам в этом помочь, — проговорил Джайлз, распрямляя спину.

Эдмунд вспыхнул:

— Но ведь у вас самого есть чернокожие! Я вижу их на борту. — И он махнул рукой в сторону бухты.

— Да, сэр, но они свободные.

— Что за черт?

— Можете не сомневаться — им платят столько же, сколько белым членам команды.

— Им платят? — удивленно воскликнула Грейс. — Вы платите своим африканцам?

— Да, мисс Уэлборн. Они выполняют такую же работу, так же мне подчиняются. Кое-кто из лучших моряков в наших водах — негры.

— Поразительно, — заинтересованно заметила Грейс. Эдмунд покачал головой, сказанное его явно удивило.

— Не очень-то это практично.

Джайлз молча пожал плечами. Он приехал не для того, чтобы читать проповеди, но не собирался и оправдываться за свои убеждения.

Низенькая негритянка улыбнулась ему и, словно бы приглашая, подняла бутылку с вином, потом вместе с другой рабыней расстелила скатерть в тени большой смоковницы. Грейс и Эдмунд сели рядышком, а Джайлз — напротив. Так он мог одновременно вести разговор и наблюдать за работой в бухте, где в нескольких сотнях ярдах от них шла погрузка. Прислуживающие негритянки расставили тарелки тонкого фарфора — явный знак богатства в краю деревянных ложек и глиняной посуды. В корзинке оказался душистый свежеиспеченный хлеб, вино тоже было прекрасным. Джайлз ни на минуту не забывал о деле, тем не менее он в полной мере наслаждался недолгим отдыхом, обществом, дующим с моря ветерком.

Пока капитан Кортни и Эдмунд беседовали о погоде и прочих тривиальных вещах, Грейс пребывала в смущении. Среди ее близких и соседей не было ни одного человека, который считал бы негров людьми. Дело дошло до того, что отец запретил Грейс в присутствии других плантаторов говорить о рабах. Он считал ее искренность неуместной. Грейс очень удивилась, заметив, как мягко среагировал отец на заявление капитана Кортни. В словах капитана слышалось невысказанное осуждение. Довольно самонадеянный шаг, если учесть, что он рассчитывал получить у Эдмунда заказ. Эта мысль привела ее в замешательство.

Грейс прямо взглянула в лицо Джайлза и спросила:

— Значит, капитан Кортни, вы не занимаетесь работорговлей? Вы только перевозите продукты труда рабов, которые они производят и за которые умирают. И ваша совесть спокойна?

— Грейс! — поспешно воскликнул Эдмунд.

— Нет-нет, — запротестовал Джайлз. — Это справедливое замечание. Так и есть. Я полагаю, что рабство — это необходимое зло. Моя профессия напрямую связана с плантаторами и плантациями. А что касается моих личных отношений с африканцами, то я предпочел бы не становиться в позицию собственника.

— Необходимое зло, — задумчиво повторила Грейс и откусила кусочек сыра.

Ее подобный взгляд на вещи не устраивал, но все же это было не высокомерное обоснование рабства, принятое отцом и его друзьями. Они считали негров дикарями, тягловыми животными, которые ничем не отличаются от лошадей и коров. Но Грейс возражала, напоминая, что если кто-нибудь обидит животное, то оно всегда будет ненавидеть и бояться этого человека. Мату обрекли на жизнь в молчании ради интересов Грейс, но негритянка любила ее и заботилась о ней, как о собственном ребенке. Как человек, Мату была значительно благороднее Иоланты и Эдмунда, а ведь они считали себя вправе владеть ею. Нет, Грейс не согласна, что рабство необходимо, однако если кто-то считает его злом — это уже хорошо.

— Извините ее, — попросил Эдмунд, бросая сердитый взгляд на свое дитя. — Она идеалистка. Должен признать, я слишком ее балую, заслоняю от реальной жизни.

И снова Джайлз пожал плечами и мягко улыбнулся:

— Тут нечего извинять, однако не похоже, что ваша дочь живет в башне из слоновой кости. Большинство дочерей плантаторов понятия не имеют о тяжелой доле тех, кто им служит.

Грейс приподняла золотистую бровь. Его мягкий упрек достиг цели. Она сама тоже пользуется плодами труда рабов. Однако у нее не было выбора. Или был? Но и сейчас она поступила с этой мыслью так, как поступала с ней все десять предыдущих лет. Утопила ее в глубине сознания раньше, чем та успела всплыть и полностью оформиться.

Грейс закусила губу. Как посмел ее отец привести сюда этого человека, который так охотно признает свое несовершенство и тем сильнее заставляет ее чувствовать собственную неполноценность? И как смеет этот человек говорить об этом со столь обаятельной улыбкой и в такой мягкой манере?

— Вы живете в Порт-Рояле? — резко спросила Грейс. Джайлз кивнул и запил вином корочку хлеба.

— Да, когда я не в море. — Он спрятал улыбку. Каждая мысль Грейс явственно отражалась на ее лице, в изгибе рта, в нахмуренных бровях. Джайлз чувствовал, что разум этой молодой женщины редко пребывает в безделье. Пожалуй, Эдмунду Уэлборну хватает хлопот со своей дочерью.

— Я никогда не ездила в город, а мне бы очень хотелось, — сообщила Грейс и хмуро взглянула на Эдмунда. — Отец считает, что это слишком вульгарное место.

— Ну, — протянул Джайлз, — такие женщины, как вы, там редко встречаются. Там зачастую происходят вещи, о которых девушке вроде вас знать не следует. Большинство белых женщин живут за городом.

На губах Грейс промелькнула быстрая циничная улыбка, взгляд потух. Джайлз не мог понять отчего. Он задумался, наблюдая за рабами, которые трудились на веслах в набитых корзинами шлюпках, помогая поднимать товары на палубу «Надежды». Первый помощник очень оперативно распоряжался погрузкой. Джайлз чувствовал, что его место не здесь, за столом с угощением, а вместе с командой. Однако за прошедшие два года он успел многое понять и знал, как надо обходиться с клиентами. Не стоило оскорблять Уэлборна отказом от угощения после того, как Джайлз заявил ему, что не одобряет рабовладения.