Джулия Росс - Ночь греха

– Ущерб нанесен давно, – сказала она. – Я знаю, что для вас это ничего не значит, но одним разом больше – какая разница?

Застонав, он усадил ее на себя верхом. Одна ее туфля упала на траву, потом другая. Ступни уперлись в край фонтана, ощутив мокрый камень. Она закрыла глаза и целовала его не отрываясь. Потом его губы нашли край ее ворота, и она изогнулась, а он поцеловал выпуклость ее грудей и лощину между ними. Она чувствовала его возбуждение, и ее обожгло воспоминание о том, как она прикасалась к этому обнаженному жару, открывая тайны мужчины. Страстное требование – соблазн, соблазн – властный и страшный.

Страшный? Она отбросила этот шепот страха в порыве слепой храбрости. Никаких страхов! Ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

Поддерживая ее одной рукой, другой он провел там, где ее платье и нижняя юбка задрались и открыли подвязки и верхний край чулок. Его пальцы ласкали ее колено, потом пробежали по бедру, отодвигая ткань и кружево, а потом с озорством обхватили ягодицу.

Энн задохнулась и открыла глаза.

Вода лилась из фонтана каскадом. Радуги рассыпались и прыгали, как макрель, в ниспадающую воду. Джек откинулся назад, удерживая ее на себе. Солнце ласкало его лицо в синяках. Его веки были опущены, что лишало ее возможности видеть тигриные лесные угодья, но вид у него был восторженный.

Она это сделала? Она дала ему это блаженное забытье?

Холодная вода струилась за его спиной и плечами, время от времени плеща на его голую кожу. Джек казался полностью погруженным в медленное объятие ее тела. Он провел рукой по ее бедру и животу, потом его костяшки погладили сокровенное место между ее ног, и стыд и жаркое волнение смешались в одно – обжигающий пожар.

Энн обмякла в его поддерживающей руке. Она сдалась на волю этого экстаза полностью. Прикосновение его пальца к этому таинственному месту наполнило ее восторженным безумием.

– Да, – сказала она, – да.

Он слегка приподнял ее. Энн уперлась ногой в фонтан и прижалась к его плечам. Он чувствовала, что он возится с пуговицами, чтобы откинуть мешающую ткань. Она ощутила на своей голой коже обжигающий твердый жар. Она знала, что это значит. Она уже прикасалась к нему, уже была в страхе от его странности – первый урок греха. Теперь он опять пробивался в ее сокровенное место, горячий и шелковистый.

– Да, – сказала она. – О да, милорд… ми… о Джек! И медленно-медленно он опустил ее.

«Вот! О да! Вот! Вот так! Мой любимый падший ангел!» Медленно, медленно он вошел в нее, и она ощутила, что его тело крепко прижалось к ее. Неизмеримое наслаждение, неизмеримый грех.

– Ах, – сказала она. – Ах, Джек!

Он обхватил ее голову обеими руками и снова поцеловал. Его разбитые губы не просили о милосердии и не давали его. Потом прервал поцелуй и положил руки ей на талию. Он откинул назад голову и закрыл глаза, покачивая своими и ее бедрами и помогая ей найти ритм. Она сосредоточилась на своих ощущениях.

При каждом ударе в ней расцветал восторг. Она греховна, греховна и порочна и за пределами искупления. Но жар, стыд и блаженство смешались в одно огромное наслаждение.

«Наслаждение? Ах, какое бледное слово! Но да! Дай мне наслаждение! И прошу вас, милорд, вы позволите мне дать вам такое же?»

Он наполнил ее. Слабое, как растоптанные лепестки, ее тело покачивалось вместе с его, юбки скомканы вокруг талии и ниспадают вниз, на его руки. Накрепко запертая в его объятии, Энн сосредоточилась на нарастающей силе, исходившей от их соединения, пока наконец и это самозабвение не рассыпалось – и ее подхватили ужасающие, прекрасные волны экстаза…

Энн обмякла на его груди.

– Боже мой!

Энн подняла веки, отяжелевшие от волшебства. Волосы Джека темно сияли на фоне падающей воды, пряди спутались, дьявольски окрашенные красным и золотым – словно он мерцает в ореоле собственного пламени. Глаза у него еще закрыты, но лицо ясное, светлое и возвышенное – словно нет разбитого виска, синяков на челюсти и ранки в уголке рта. Сердце у нее чуть не разорвалось от любви к нему.

Энн прижалась щекой к его плечу. Ее голые ноги все еще обхватывали его талию, чулки отсырели. Кожа щиколоток и ступней розовеет сквозь ткань. Одна подвязка расстегнулась. Волосы наполовину распущены.

Она ему не нужна. В его жизни нет места для дочери диссентера, даже если он на ней женится. Он занимается с ней любовью только потому, что ему больно и в данный момент он беззащитен. Она это понимает. Ведь Джек и не притворяется, что есть что-то другое.

– Боже мой!

Она мечтательно повернула голову в сторону звука, слишком четкого, чтобы пропустить его мимо ушей на этот раз, крик большого горя, потрясения и ярости.

Спина Джек напряглась едва уловимо под ее ладонями, и жестокий жар бросился ей в лицо. И он открыл глаза и проследил за направлением ее взгляда. Унижение побежало по ее жилам. Двое мужчин стояли в дальнем конце дорожки между розами, не веря своим глазам.

Стыд слился с ужасным унижением. Их увидели! В таком положении! Энн хотелось умереть или исчезнуть, словно она никогда и не рождалась. Слезы настоящей горечи потекли, обжигая, ее покрасневшие щеки.

Но Джек не давал ей шевелиться. Он все еще был в ней. Она посмотрела на его лицо, на бешеный изгиб рта, на синяки, темно пятнавшие его кожу. Его мысли нельзя было прочесть. Что-то вроде раздражения? Что-то вроде таинственного иронического изумления? Что-то вроде ужаса?

Дикая дрожь пробежала по ее телу.

– Тише, тише, – сказал он, гладя ее по спине. – Все в порядке, они ушли.

– Ах! – От горя ее голос звучал сдавленно. – Что я наделала!

Он быстро поцеловал ее.

– Мы занимались любовью. Мы занимаемся любовью. Все в порядке. Я женюсь на вас. Женатые люди этим и занимаются.

– Но это были ваш брат и мистер Деворан! А мы… мы не в доме!

– Ги поймет. – Он ласково отвел с ее лицо спутанные пряди волос. Голос у него был теплый и веселый, успокаивающий. – Хотя ради фамильной чести Райдер, наверное, в свою очередь попытается убить меня.

– Но вы не этого хотели!

– Хотел? Чтобы мой брат и кузен нашли меня в саду роз, совокупляющимся с молодой добропорядочной леди? Чтобы увидели, как порочно я обращаюсь с гостьей моей матери на краю фонтана моей бабки?

– Это не смешно!

Джек еще раз поцеловал ее и медленно снял с себя.

– Нет, смешно, хотя в данный момент и не кажется забавным. Зато наши внуки, возможно, оценят это по достоинству.

– Но вы же не… Вы все еще…

Джек поставил ее на ноги и оправил ее юбки. Потом повернулся и, наклонившись, зачерпнул рукой воды. Он плеснул водой себе в лицо и на тело, а потом оглянулся и подмигнул ей.

– Холодная вода, сударыня, вот рекомендуемое средство при большинстве мужских проблем, – с официальным видом объявил он. – Холодная вода и порка творят чудеса, охлаждая нашу взбудораженную кровь.