Джулия Гарвуд - Хранимая благодать

– Из-за чего? – Он был в замешательстве.

– Не обращайте внимания, милорд.

– Нет, все-таки объясните, что вы имели в виду.

Она вздохнула:

– Николас говорил, что здесь весь год стоит тепло… А такие холодные ветра весьма необычны.

Макбейн едва не расхохотался: как раз погода была не- обыкновенно мягкой для этого времени года, – но одернул себя и даже не улыбнулся. Молодая леди уже обнаружила свою уязвимость, и он понимал, что насмешки над ее наивностью вряд ли улучшат ее отношение к нему.

– А вы всегда верите брату на слово? – только и спросил он.

– Да, конечно, он же старше, опытнее…

– Понятно.

– Знаете, я вся дрожу: здесь очень холодно, – сказала Джоанна, не придумав ничего убедительнее.

– Нет, причина вашего состояния не в холоде.

– Нет? А в чем же тогда?

– Просто вы меня боитесь.

Он ожидал, что она опять солжет, но не угадал:

– Да, я вас боюсь. А еще вашу собаку.

– Мне нравится ваша правдивость.

Он наконец отпустил ее, но она была так удивлена его замечанием, что забыла отнять свою руку, и он улыбнулся:

– Что вы меня боитесь, я сразу понял, Джоанна. Мне нравится, что вы не солгали и признались в этом.

– Вы бы поняли, что я лгу.

– Конечно.

Это прозвучало слишком самоуверенно и высокомерно, но она не обиделась: такой огромный неустрашимый воин должен знать себе цену. Спохватившись, она убрала руку и оглянулась, осматривая вход, который они миновали. Справа поднималась широкая лестница с деревянными перилами, украшенными резным орнаментом, за которой начинался коридор, а слева от входа виднелись распахнутые двери в большой полуразрушенный зал. Джоанна остановилась на верхней ступеньке и посмотрела на развалины. Стены обуглились, крыша, от которой мало что осталось, нависала широкой полосой, удерживаясь на потемневших опорах. В воздухе висел застарелый запах дыма.

При виде этого опустошения у нее сжалось сердце, и она чуть не заплакала.

Макбейн наблюдал за сменой выражений на ее лице.

– Это сделали люди моего мужа?

– Да.

Она обернулась, и он, увидев в ее глазах глубокую печаль, понял, что у нее есть совесть.

– Это несправедливо.

– Согласен, но вы здесь ни при чем.

– Да, но я могла бы попытаться объяснить мужу…

– Сомневаюсь, чтобы он прислушался к вам, – возразил Макбейн. – Скажите-ка мне вот что: знал ли ваш супруг, что его вассал был причиной здешнего разорения?

– Уверена, что он знал, на что способен Маршалл.

Макбейн кивнул и, сжав руки за спиной и продолжая разглядывать ее, заметил:

– Вы постарались как-то загладить содеянное: послали сюда за Маршаллом брата.

– Но вассал возомнил себя полубогом: не пожелал даже слушать, что Рольф умер и что здесь он уже не нужен.

– Он не был здесь нужен с самого начала, – резко заявил лэрд.

Она кивнула в знак согласия:

– Да, вы правы.

Он вздохнул:

– У Маршалла оказалась власть, и мало кто смог бы отказаться от нее.

– А вы?

Ее вопрос удивил его. Он собирался ответить, что, мол, конечно, смог бы, но положение лэрда было ему внове, и если по-честному, то не знал, сумел бы отказаться от достигнутого.

– Я пока не могу ответить на этот вопрос, – признался Макбейн. – Надеюсь, однако, что для пользы клана я смогу сделать все, что бы от меня ни потребовалось, но не могу ничего сказать наверняка, пока не встал перед таким выбором.

Его честность понравилась Джоанне, и она улыбнулась.

– Вы не разрешили Николасу преследовать сбежавшего Маршалла. Он рассказывал, как вы поспорили. Он уснул, а когда открыл глаза, Маршалл валялся у его ног.

Макбейн улыбнулся: Николас, конечно же, смягчил эту кровавую историю.

– Вы согласны выйти за меня, Джоанна?

Он произнес эту фразу, выделяя каждое слово, совершенно серьезно. Джоанна собралась с духом в предчувствии его гнева и медленно покачала головой.

– Объясните мне причину.

Она промолчала. Макбейн не привык, чтобы ему перечили, но постарался не выказывать своего неудовольствия. Он не мог похвастать умением обращаться с женщинами, а уже о том, что такое ухаживать за дамой, и вовсе понятия не имел.

С какой стати они решили предоставить женщине право выбора? Николас мог бы просто поставить сестру в известность, что собирается выдать ее замуж, и все, не было бы сегодняшнего спора. К этому моменту они уже обменивались бы обетами!

– Я не люблю нерешительных людей.

Джоанна гордо выпрямилась и заявила:

– Это скорее осмотрительность, милорд, и здравомыслие.

– Вот как? И чем же я вам не угодил?

– Вы слишком привлекательны.

– Вы так считаете?

Он что, кокетничает или правда удивлен, как будто понятия не имел, насколько хорош собой?

– Это не комплимент, сэр, – заявила Джоанна. – Скорее, наоборот. Я не люблю таких огромных мужчин.

Она знала, что несет несусветную чушь, но отступить не могла. Она смотрела ему в глаза, хмурилась и, обхватив себя руками, ждала его вердикта.

– Что вы думаете о моих словах, милорд?

И в ее позе, и в голосе чувствовался вызов. Такая хрупкая и такая смелая! Внезапно ему опять стало весело, но он сдержал смех и постарался сказать как можно крене:

– Вы смелая, но слишком дерзкая.

– Возможно, – согласилась Джоанна. – Но это не меняет моих чувств.

Макбейн решил, что этот спор занял слишком много времени.

– Суть в том, что вы отсюда не уедете. Завтра состоится свадебная церемония и вы станете моей женой.

– Вы женитесь на мне против моей воли?

– Непременно.

Черт, опять в ее глазах полыхнул страх. Такая реакция его не устраивала, и он решил попробовать прибегнуть к разумным доводам. В конце концов, не людоед же он!

– Николас меня уверял, что отъезд из Англии был для вас весьма привлекателен. Что изменилось за эти несколько минут?

– Нет, я не изменила свое решение, но…

– Вы готовы платить своему королю налоги, которые он требует с вдов или разведенных женщин?

– Нет.

– Возможно, вас привлекает барон Уильямс? Николас говорил, что этот англичанин желал бы жениться на вас. – Он не дал ей времени для ответа. – Впрочем, это не важно: никто другой вас не получит. Я просто не позволю вам уехать.

– Мне не нужен барон Уильямс.

– Судя по отвращению, с каким вы это произнесли, он тоже высок и очень привлекателен?

– Если вы находите таковыми свиней, то да, милорд. К тому же глуп как пробка. Мне он совершенно не подходит.

– Вам трудно угодить.

– Вы смеетесь надо мной?

– А как еще относиться к вашим сумасбродным ответам? Николас такой же высокий, как я, но вы же его не боитесь.

– Да, но брат никогда меня не обижал.

Истина была высказана. Слова вырвались у нее раньше, чем она успела подумать. Одна бровь у Макбейна приподнялась.