Аманда Скотт - Опасные иллюзии

18 июня 1815 года, Ватерлоо

— Говорят, леди Дейнтри — вполне самостоятельная и сообразительная особа, — заметил виконт Пенторп, наклоняясь к мокрой шее лошади. — Я не считаю себя докой по женской части, но если меня не ухлопают эти «лягушатники», то, женившись, я быстренько обведу красотку вокруг пальца, уж будьте уверены.

Лорд Гидеон Деверилл, который был на голову выше своего приятеля и несколько крупнее, внимательно разглядывал в подзорную трубу укутанное плотной пеленой дождя поле боя, вполуха слушая болтовню виконта о недавней помолвке. Деверилл продрог до костей, а его обыкновенно безупречный майорский мундир был заляпан грязью. Солдаты находились в не менее бедственном положении, и лорд Деверилл чувствовал постепенно нараставшее среди них напряжение и злость. Поежившись, он пристально посмотрел на затянутое серой дымкой поле, пытаясь разгадать маневры меняющего позиции противника. Майор понимал, что напряжение вызвано не страхом, а ожиданием, ибо его солдаты — храбрые воины, прекрасно зарекомендовавшие себя в боях. Они полностью доверяли ему, своему командиру, возлагая на его плечи огромную ответственность, и от этого лорду Девериллу становилось еще тяжелее.

Всю бесконечную ночь и тоскливое дождливое утро им пришлось удерживать горную цепь, граничившую с плато Мон-Сен-Жо, в миле южнее бельгийской деревни Ватерлоо. Эскадрон лорда Деверилла расположился на правом фланге остатков бригады генерал-майора сэра Уильяма Понсонби; по левому флангу стояла часть генерал-майора Сомерсета. Еще девять бригад лихого кавалериста лорда Аксбриджа ожидали наступления в долине, прикрывая тылы беспокойной, грозной, уставшей от бесконечного дождя пехоты. На вершине горы свирепо ощерилась стволами орудий английская артиллерия.

В преддверии тяжелого боя солдаты получили строгий приказ беречь коней. Людям Гидеона пришлось всю ночь провести на ногах, потому что горная гряда была сплошь усеяна острыми обломками скал, между которыми «насмешливо ухмылялись» огромные грязные лужи.

Пенторп посмотрел на серое небо и вздохнул:

— Слава Богу, наконец закончился этот чертов дождь. Эх, я бы многое сейчас отдал за теплую постель и понятливую девицу! Сколько можнождать? Гидеон, ты хоть что-нибудь видишь? Дело плохо. По-моему, герцог сам не знает, что ему делать. Говорят, Бони1 настолько уверен в победе, что приказал своим «лягушатникам» взять с собой парадные мундиры, чтобы победным маршем войти в Брюссель. А вот для нас атака может означать смерть. Так-то, друг мой.

— Ерунда, — угрюмо пробормотал лорд Деверилл, с жалостью глядя на продрогших, небритых, грязных солдат.

Впрочем, виконт, которого он долгие годы считал своим другом, выглядел не лучше: слой грязи на лице скрывал веснушки, а огненно-рыжие волосы, по которым Пенторпа узнавали за версту, превратились в серые космы. Сетования приятеля выводили Деверилла из себя. Понимая, однако, что тот выражает опасения большинства солдат, Гидеон лишь досадливо поморщился — он ничем не мог облегчить их страдания.

Дождь, ливший всю ночь, наконец закончился, но опустившийся туман плотно укутал землю. Каждую впадину заполнили грязные лужи. Враждующие стороны разделяли поля пшеницы, крест-накрест пересеченные дорогами. В четверти мили виднелась вторая гряда. Приникнув к подзорной трубе, Гидеон рассмотрел в 6оо ярдах от себя вырисовывавшиеся на сером горизонте грозные жерла наполеоновских орудий.

Несмотря на хмурое утро, представшая его взору картина вовсе не казалась мрачной — повседневные мундиры французов были гораздо ярче парадных. Каждый полк носил форму определенного цвета, которая, вместе с тем, походила на форму солдат антинаполеоновской коалиции — англичан, датчан, пруссаков. Поэтому в разгар боя противники порой рубили своих и чужих. Глядя по подчиненных, Гидеон с горечью думал о том, что теперь из-за вываленных в грязи мундиров в пылу битвы тем более будет невозможно различить, где друг, а где враг.

На левом фланге виднелись строения, сад, заборы и деревья, окружавшие Шато Хьюгомон, на котором закрепились войска коалиции. Посере дине пшеничного поля, прямо перед Гидеоном, находилась ферма Ля-Эй-Сен»где герцог Веллингтон, командующий объединенными силами, провел прошлую ночь. Наверное, ему все-таки удалось отдохнуть, а вот Гидеону и его людям пришлось либо стоять, либо дремать в седлах. Уставшие, измученные лошади порой срывались с привала и устремлялись вниз по склону, поэтому лорд Деверилл несколько раз просыпался, опасаясь, что противник начал наступление.

Численность противоборствующих сторон была приблизительно равной. Наполеон выстроил свои войска в три линии. Впереди стояла пехота, затем — кавалерия, позади — знаменитая своей свирепой отвагой французская гвардия. В подзорную трубу Гидеон мог различить шапки гвардейцев — высокие, из медвежьей шкуры.

— Ну, что там? — громко спросил Пенторп. — Похоже, Бони готов начать атаку. Скоро оборвется наша молодая жизнь.

— С чего ты взял? — твердо заявил лорд Деверилл, стараясь не обращать внимания на пробежавший по спине холодок. Опасаясь, что солдаты заметят его нерешительность и слабость, он, по-прежнему не отрываясь от подзорной трубы, уверенно произнес: — Герцог точно знает что делать.

— Черт побери, приятель, откуда тебе это известно?! — не унимался виконт. — Мы уже один раз отступили.

Гидеон повернулся к Пенторпу.

— Мы не отступили, друг мой, а вернулись на прежние позиции. Это две разные вещи. Подумай об этом, — добавил он в ответ на скептическую усмешку виконта. — Передвижение от Куотр-Бра было ничем иным как парадным маршем. Герцог хотел лишь поближе подойти к Блюхеру, потому что Наполеон постарался разделить наши силы и разделаться с Блюхером прежде, чем атаковать нас. Признаться, Бони это почти удалось, — . угрюмо проговорил майор, но тут же вспомнил, как Веллингтон отбросил французов назад. Это придало Гидеону уверенности. Если герцогу удалось сделать это один раз, почему бы снова не повторить этот маневр?!

— Говорят, Блюхер едва не отдал Богу душу, — заметил Пенторп.

— Его лошадь упала вместе с ним, — объяснил Гидеон, вновь припадая к подзорной трубе. Он слышал, как герцог рассказывал лорду Аксбриджу о гибели великолепного белого скакуна, подаренного командующему прусскими силами английским принцем-регентом, но ничего не сказал об этом. — Блюхер отделался лишь парой синяков и ссадин.

— «Отделался парой синяков», — усмехнулся Пенторп. — Послушай, Гидеон, меня не оставляет предчувствие, что мы больше никогда не увидим Англии. Эта гордая юная девица даже не узнает, что она потеряла. Я, кстати, тоже. Я ее и в глаза не видел, но мой дядюшка уверял меня, что за невесту дают 20, 000 фунтов в год. Честно говоря, я бы не отказался и от большей суммы. Ты же знаешь — мои увлечения быстро проходят. Господи, как я не подумал об этом раньше?! — вдруг воскликнул виконт. — Ведь леди Дейнтри из Корнуолла. Ты должен знать эту девушку. Ты ведь, жил там несколько лет, прежде чем твой отец получил титул.