Ирма Гринёва - Перевоз Дуня держала… Это он – мой мужчина!

2 5– щёки

2 6– иноземная

2 7– колодой раньше называли бревно, из которого вырезали середину и делали что-то наподобие корыта. Из него кормили и поили скотину. Есть предположение, что во время наступления холодов змеи лезли в теплый хлев и прятались под колодой в надежде перезимовать там. Во время зимовки яд змеи особенно опасен, поэтому если разбуженное пресмыкающееся кусало человека, то последствия были куда худшими, чем во время летнего нападения – вот и приписали подколодной змее подлость характера.

5

Не долго тешил Дуняшу Кондратий Саввович. Един день да ночь всего, а наутро, чуть свет, укатил на фабрику. Дуняша тому не расстроилась. Ей не терпелось в дому прибраться, свой порядок навесть. Только к этому с умом надобно было подойти, с оглядкой. А посему пошла она совет держать с тятенькой Саввой Игнатьевичем и маменькой Ариной Микулишной. Так, мол, и так – яко мне сподручнее с нерадивой челядью справляться? Что присоветуете? Только не стали родители в хозяйство сына вникать, отослали Дуняшу за мужниным словом.

Думала-думала Дуняша, и так и этак рядила – яко же то слово добыть?, да и написала супружнику епистолию 2 8. Так, мол, и так – присоветуйте, батюшка, яко мне поступать с той челядью, што работает спустя рукава?

Через седмицу 29обратную епистолию получила. Мол, ты – хозяйка в дому, так и поступай соответственно. Хошь – словом уму-разуму учи, хошь – плёточкой, а хошь – за ворота выстави, да и дело с концом! Только помни – у благой 30хозяйки всегда челядь справная, а у нужной 31– нерадивая.

Последнее обидное слово Дуняша челяди зачитывать не стала, а вот про своё полновластное над ними положение и плёточку – прочла, а напоследок сказала:

– Пороть не буду. Слово своё хозяйское я вам ужо рекла. Кто не внемлет – вот вам Бог, а вот – порог!

И оглядела всех тако внимательно, строго. Стеша стояла прямо и зрила куда-то вдаль, впервые за последнее время на её лице блукала улыбка. Поломойка Настасья была бледна что первый снег, того и гляди в обморок брякнется. Змеюка Лушка зрила зло, с прищуром. Кухарка Агриппина багровела лицом и нервно теребила край фартука. Дворник Варлам вытянулся во фрунт и таращил на хозяйку зенки, явно не уразумевая, за что огрёб выволочку. Конюх Степан 32дерзил взглядом, блазнью хозяйку обволакивал, но на прямой Дуняшин взгляд не выдержал – очи отвёл. И то – ладно! С охальником потом разберёмся. Сначала надоть Лушку окоротить.

С Саввой Игнатьевичем и Ариной Микулишной Дуняша больше совет держать не стала. Вызвала к себе стряпчего из судейского приказа и всё у него вызнала. И, понеже 33Лушка была в полной хозяйской власти, решила Дуняша отослать её в свою деревеньку Рассказовку, чтобы Кондратию Саввовичу не с руки было туда наведываться. Снарядила к ней в дозор конюха Степана, сопроводив епистолией к старосте с наказом отрядить Лушку на скотный двор – пусть там свою змеиную натуру выказывает курям да хавроньям.

С отъездом Лушки установилась в доме тишь да благодать. Настасья где-то по углам от хозяйки пряталась, но работу свою делала справно – во всём дому ни пылинки, ни соринки не было. Стеша от полноты чувствований пела и только что под потолком не летала. Агриппина вняла увещеванью и над столом витали запахи, ничуть не хуже, чем при хозяине.

Про Лушку Савве Игнатьевичу и Арине Микулишне Дуняша поведала походя, между делом, ужо когда возвернуть оглобли вспять нельзя было. По тому, яко крякнул Савва Игнатьевич и опустила очи долу Арина Микулишна, Дуняша поняла, что про Лушкино особливое положение при Кондратии Саввовиче оне знали.

2 8– письмо

2 9– неделя

30– хорошая

31– плохая

3 2– люди чуть-чуть побаиваются Степана: у него наблюдательный глаз и острый язык, он подмечает их недостатки и смешно копирует их. Среди Стёп часто встречаются творчески одарённые люди, многие работают художниками, артистами, закройщиками, модельерами. У Степана много друзей и знакомых. Создаётся такое впечатление, что все его знают и любят, нет, кажется, такого дома, куда он не был бы вхож. В незнакомом обществе он уже через несколько минут со многими на «ты». Мужское общество Степану быстро надоедает, а вот женское – никогда. В присутствии дам он весел и предупредителен, кстати расскажет смешную историю, найдёт для каждой женщины комплимент.

3 3– поскольку

6

Не успела Дуняша усладиться благодатью, яко случилась новая напасть…

Пошли оне как-то со Стешей по лавкам торговым, чтобы побаловать себя лентами разноцветными да тканями заморскими. Стоит Дуняша, дланью багряницу 3 4оглаживает и думку думает – к лицу ли ей будет наряд из ней? И чувствует, яко зрит кто на неё. Обернулась – служивый человек, то ли поручик, то ли ротмистр (не разбиралась в чинах Дуняша доподлинно), зрит на неё и лыбится, ласково так, с восхищением в очах.

Пошли оне в другу лавку, и он за ними. И всё ближе подбирается, по шажочку, по два. Уж Дуняша и со строгостью во взоре на него зрила, и мимо, как-будто его и нету вовсе, а он всё не отстаёт. Подобрался совсем близёхонько и речи повёл:

– Сударыня! Разрешите выразить своё восхищение Вашей неземной красой!

– Сударь! – отвечала Дуняша со строгостью в голосе, – Я женщина замужняя, мне таки дерзки речи слышать невместно!

Служивый поклонился Дуняше и отошёл. Но не ушёл! И только на улице ужо его след простыл. Дуняша вздохнула с облегчением, да рано зараделась. Выглянула в окошко, а он под воротами стоит, в дому её высматривает. Испужалась Дуняша – вдруг кто из соседей узреет да тятеньке с маменькой донесут? Ввек от зазора 3 5не отмоешься!

Позвала Дуняша Варлама и наказала ему мести улицу за воротами, да ни на чьи расспросы речи не вести. Челядь после Дуняшиных наущений и отбытия Лушки работала ревностно 3 6. Ох, и поглумились 3 7оне со Стешей, яко служивый пыль глотал и от Варламовой метлы ристал 3 8, точно козел младой!

Но упрямец оказался! Кажный божий день стал приходить. То с денницей явится, то вечером. Только под воротами ужо не маячил, другу сторону улицы шагами мерил. Дуняша серчала, а сама то и дело в окошко поглядывала – там ли охальник, не ушёл ещё? Там! И таяло девичье сердечко – от законного супружника ни любви, ни ласки не достаётся, так хоть на любовь чужака издалече позрить!

Только страх Дуняшу брал за горло – а ну, яко супружник, Кондратий Саввович, про то вызнает? И порешила она уехать на время, может, отстанет тогда пришлый охальник? А куды уехать-то? Да и без спросу мужниного не уедешь. Думала-думала Дуняша, и так и этак рядила, да и написала супружнику опять епистолию. Так, мол, и так – очень мне, батюшка, хотится фабрику Вашу узрети.

Через седмицу обратную епистолию получила. Мол, раз хотится, приезжай, матушка. Зараделась Дуняша! Тут на удачу и Степан возвернулся из Рассказовки. Перепряг коня, да и отправилась Дуняша к мужу.