Бобби Смит - Нежные узы

Клэй начал понимать позицию отца, понял, насколько мудрым человеком он был. Отец знал все о чувствах матери, но не хотел развеять иллюзии сына или настроить его против матери. Он дал Клэю возможность узнать правду самому. И этот болезненный урок, преподанный с такой живостью, подействовал на него больше, чем все возможные разговоры отца.

– Надеюсь, это так, – продолжала Эвелина, все время приближаясь к коридору.

Она остановилась в проеме, явно вынуждая его уйти.

– Теперь у меня моя собственная жизнь, и я не хочу ничего менять.

Мгновение Клэй изучающе смотрел на нее. Потом его пронзила боль. Он понял, насколько глуп он был. Ведь именно тогда он поклялся себе, что никогда не позволит другой женщине занять столь важное место в его жизни. Клэй внимательно смотрел, пытаясь запомнить то, как она с презрением выгоняла его из своей жизни раз и навсегда. Этот горький образ он запечатлеет в своей памяти до конца дней.

Собрав всю волю в кулак, Клэй заставил себя еще раз встретиться с ней взглядом. В серебряных глубинах ее глаз он не увидел никакого тепла или скрытой привязанности. Чуть наклонив голову, он направился к двери.

– Как пожелаете...

Проходя мимо нее, он чуть было не назвал ее матерью, но запнулся на полуслове. Вместо этого он отрывисто произнес: «Мадам».

– До свидания, Клэй, – проговорила Эвелина и закрыла за ним дверь без всяких раздумий.

Клэй держал себя в руках, когда спускался по лестнице и шел к лошади.

До встречи с матерью он думал, что вернется домой как победитель, но теперь все его мечты о возвращении были неосуществимы. Боль от разбитого сердца и унижения была слишком сильна. Нужно время... время подумать.

Взлетев в седло, Клэй направил лошадь к реке, в сторону диких шумных салунов. Обычно, приезжая в Новый Орлеан, он развлекался в другой части города и сейчас обрадовался этому – ему не хотелось столкнуться с кем-то из знакомых. Он только хотел обрести забывчивость в утешающем оцепенении ликера.

Клэю удалось немного открыть глаза. Сквозь грязное окно его тут же ослепило полуденное солнце. Боль отдавалась в голове от неожиданно нахлынувших чувств. Он громко застонал, закрывая рукой глаза.

– Мон шер? – раздался очень близко за спиной неразборчивый хриплый голос женщины, говорившей по-французски.

Клэй замер, удивившись, что не один. Его атаковал тошнотворный запах тяжелых духов и несвежего ликера. Желудок снова заурчал. Испытывая смешанные чувства подпития и голода, Клэй рассеянно задумался, где же он находится. Шум в голове усилился и жаждал успокоения, а воспоминания о полупустой бутылке виски взывали к нему с болезненной соблазнительностью.

– Дайте виски, – простонал Клэй.

Нужно было что-то, чтобы прочистить не только голову, но и рот. Вкус там был ужасный, словно на дне заболоченного озера.

– Держи! – снова раздался чей-то голос, и кто-то вложил ему в руку бутылку. – Помочь сесть?

Клэй первый раз огляделся и вдруг увидел женщину, распутно раскинувшуюся на матраце рядом с ним. Это была хорошенькая девушка с длинными темными волосами и пышными формами, но Клэй готов был жизнью поклясться, что не помнит, как оказался обнаженным в ее постели. Он со стоном поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.

– Давай помогу... – предложила она хриплым голосом с явным намеком.

Монике Лепонт было всего девятнадцать, но она уже знала многих мужчин. Однако никто из них не волновал ее так, как этот Клэй. Так он себя называл. Этот красивый, мужественный молодой человек ей сразу понравился. И она тихонько горевала о том, что если бы ее жизнь сложилась по-другому, у нее, может, был бы шанс выйти замуж за такого мужчину, как этот. Он мог быть добрым и нежным. Ему было небезразлично, что чувствует женщина. Она наслаждалась с той самой минуты, как он вошел в ее комнату две ночи назад, и ей совсем не хотелось, чтобы он уходил.

– Нет, – ответил Клэй на ее предложение, откинулся и сел, оглядывая комнату.

Все еще не понимая, где находится, он опять поднес бутылку к губам, чтобы подкрепить силы.

– Ты не это говорил прошлой ночью, – несколько игриво проговорила Моника, надеясь еще раз распалить его.

Он оказался ненасытным любовником. Моника наслаждалась тем, что доставляла ему удовольствие. Она уже протянула руку, чтобы приласкать изгиб его бедер, но он поймал ее прежде, чем она смогла дотронуться до него.

– Хватит! – просто заявил Клэй, зная, что нужно уходить отсюда. – Который час?

– Тебя волнует время? Не хочешь ли ты спросить, какой сегодня день? – лукаво поинтересовалась она.

– День? О чем это ты? – нахмурился Клэй.

– Ты провел здесь со мной два дня.

– Два дня?!

Эта ошеломляющая новость подействовала на него отрезвляюще. Как же это он потерял целых два дня из своей жизни? Трясущейся рукой он поставил бутылку на пол и встал. Подумав, что могло случиться за это время, он был так ошеломлен, что схватил вещи и принялся одеваться.

– Мне нужно идти.

– Жаль, – проворковала она, с разочарованием наблюдая, как он надевает брюки и застегивает пояс. – Еще так рано... мы могли бы...

– Вот...

Клэй сунул руку в карман брюк и достал остатки наличности. Он быстро бросил внушительную пачку денег на кровать рядом с ней и увидел, как ее глаза расширились при счете.

– О-о-о, спасибо. Но, ты уверен, что за такие деньги не хочешь?..

– Забудь.

Единственное, чего хотелось Клэю, так это выбраться отсюда.

– Где моя лошадь?

– В конюшне за домом.

– Спасибо.

Клэй кивнул, застегивая последнюю пуговицу на рубашке, и взял шляпу. Но тут девушка снова заговорила:

– Ты вернешься?

От тоски в ее голосе Клэй замешкался и уже направился вон, но вдруг повернулся и заметил в ее глазах искорку надежды.

–. Нет, – мрачно проговорил он, – я не вернусь.

Моника почему-то знала ответ заранее. Она понимала, что ему не место рядом с ней. Даже если бы она и захотела удержать его, то не смогла бы. Он был из другого мира. Из мира, о котором она мечтала, зная, что никогда не будет ему принадлежать. Слезы обжигали глаза, когда она с надеждой смотрела на него, ожидая, что он останется. И когда он повернулся вдруг и вернулся к ее постели, Моника затаила дыхание. Клэй нагнулся и посадил ее на колени. Сладко и нежно он поцеловал ее в щеку, а потом вдруг ушел, не проронив ни слова.

В голосе Моники сквозила печальная нотка, когда она крикнула ему на прощание:

– Береги себя!..

Но Клэй уже ушел, захлопнув за собой дверь.

Клэй провел несколько долгих часов в седле. Наконец-то он ехал по главной аллее Уиндоуна. Он старался привести свои мысли в порядок, и это было болезненно. Еще несколько дней назад он был наивным юношей. Теперь же, столкнувшись с отвратительной правдой жизни, он знал, как поступит.