Кэтлин Вудивисс - Пламя и цветок

— Моей жене понадобится еще одно платье, чтобы носить его сейчас, — сообщил Брэндон, отводя взгляд. — У вас найдется платье поскромнее того, что надето на ней?

Мадам Фонтено кивнула:

— Конечно, месье. Только вчера мы закончили восхитительное платье. Сейчас принесу его. Возможно, оно придется вам по вкусу.

Она поспешно вышла из комнаты и вскоре вернулась с платьем из синего бархата, с длинными узкими рукавами и стоячим белым атласным воротничком, плотно облегающим шею. Рукава заканчивались белыми атласными манжетами.

— Может, оно вам подойдет? — спросила мадам, расправляя платье.

— Вот именно, — подтвердил Брэндон. — Заверните, мы возьмем его с собой. Остальное вам придется закончить через десять дней.

У мадам от удивления приоткрылся рот.

— Месье, это немыслимо! Нам потребуется по меньшей мере месяц!

— Сожалею, мадам, но через две недели мы отплываем. Через пять дней мы с женой приедем на примерку, а через десять дней вы должны привезти законченные платья ко мне на корабль. Если вы поторопитесь, я не останусь в долгу. Если не сумеете выполнить работу к сроку, потеряете деньги. Вы согласны?

Мадам Фонтено не могла упустить такой выгодный заказ. Даже если ей придется поделиться прибылью, оставалась огромная сумма. Она засадит за шитье всю семью и знакомых швей, но выполнит работу к сроку. Этот человек предлагал ей жесткие условия сделки, но и большие деньги. Им можно было восхищаться: он признавал только самую лучшую работу.

— Все будет готово к сроку, месье, — ответила мадам Фонтено.

— Тогда решено, — кивнул Брэндон и слегка сжал плечо Хэзер. — Нам пора, дорогая.

Он помог Хэзер подняться и набросил ей на плечи плаш. Несколько минут спустя они покинули лавку. Мадам Фонтено стояла на пороге, глядя им вслед.

«Эта маленькая мадам хитрее, чем я, — мысленно заключила она. — Поскромничав, она только выиграла. И ее муж был счастлив выбрать для нее самые лучшие наряды. Всем бы женщинам быть такими умными!»

Повернувшись, она захлопала в ладоши:

— Клодетт, Мишель, Рене, Мари, скорее сюда! Работа не ждет!

Изящно одетые дамы и утонченные джентльмены наводняли лавки Лондона, сновали тут и там. Вспоминая, какое удовольствие ей доставляли в детстве походы по этим же лавкам вместе с отцом, Хэзер воспрянула духом. Она весело болтала с торговцами, примеряла нелепые шляпки, смеялась, глядя на себя в зеркала, поворачивалась перед ними и очаровывала всех без исключения. Брэндон молча наблюдал за ней. Он только кивал торговцам, когда какая-нибудь вещь заслуживала его одобрение, и расплачивался. Даже когда Хэзер невольно схватила его за руку, чтобы втащить за собой в очередную лавку, Брэндон безоговорочно подчинился. Ей уже ничего не требовалось, она просто развлекалась — слишком долго она была лишена такого удовольствия. Хэзер смотрела на богато одетых дам и улыбалась, видя, как за ними едва поспевают их коротконогие тучные мужья. Глаза Хэзер сияли, улыбка была беспечной и почти счастливой. Она двигалась легко и изящно, заставляя всех мужчин поворачивать головы ей вслед.

К вечеру Хэзер в одной из лавок увидела деревянную колыбельку. Осторожно покачав ее, она провела ладонью по гладко оструганной спинке и неуверенно взглянула на Брэндона.

Брэндон подошел к ней и оглядел колыбель, раздумывая, стоит ли покупать ее.

— Дома у меня есть колыбель получше, — наконец произнес он. — В ней качали еще меня, но она крепкая, добротная и способна продержаться еще десятки лет. Хетти уже давно жалеет, что колыбель пылится без дела.

— Хетти? — удивленно спросила Хэзер.

— Да, моя нянька-негритянка, — ответил Брэндон. — Она появилась у нас в доме еще до моего рождения.

Брэндон повернулся и пошел прочь из лавки. Хэзер последовала за ним к экипажу. Когда Брэндон наконец заговорил, его голос звучал задумчиво:

— Хетти уже пятнадцать лет ждет, когда я женюсь и обзаведусь детьми. — Он усмехнулся. — Уверен, она будет вне себя от радости, увидев тебя: к тому времени как мы приедем домой, твой живот заметно округлится.

Хэзер неловко закуталась в плащ.

— Вы говорили, что должны были жениться после возвращения домой. Что же теперь будет? Хетти наверняка возненавидит меня за то, что я заняла место вашей невесты.

— Нет, вряд ли, — резко ответил Брэндон и взглянул в сторону приближающегося экипажа.

Хэзер не решилась продолжать расспросы и задумалась, почему Брэндон так уверен в своей служанке. Самой Хэзер ее недовольство показалось бы справедливым.

Экипаж остановился перед ними, Брэндон сообщил кучеру название постоялого двора, затем уложил пакеты и помог Хэзер подняться на подножку. Хэзер опустилась на сиденье, внезапно ощутив усталость. Путешествие по лавкам лишило ее сил, и теперь она мечтала только об одном: побыстрее вытянуться в постели и заснуть.

Брэндон привлек ее к себе, положил черноволосую головку Хэзер себе на грудь и обнял за талию. Хэзер вздохнула, и ее рука упала на его колено. У Брэндона перехватило дыхание, он побледнел, задрожал и тут же проклял себя за то, что так увлекся этой девчонкой. Ей удавалось вызвать у него в душе настоящий хаос. Он чувствовал себя так, словно вновь стал юношей, еще не познавшим женщину. Он то задыхался от жара и обливался потом, то дрожал в ознобе, и это было отнюдь не свойственно ему, привыкшему обращаться с женщинами с легкостью и беспечностью, заставлять их потакать своим желаниям, любить их ради собственного удовольствия. Теперь он едва сдерживался, чтобы не обнять эту девчонку. Куда девались его холодная расчетливость, его сдержанность? Неужели все это улетучилось в открытое окно еще в тот момент, когда он клялся, что никогда не будет относиться к Хэзер так, как к жене? Он желал Хэзер всей душой с первой минуты, как увидел ее, даже тогда, когда считал, что больше никогда не увидит ее.

Что с ним произошло? Ведь Хэзер так молода, она едва способна выносить его ребенка. Ей следовало бы сейчас жить под материнским крылом, а не готовиться самой стать матерью.

Но Брэндон не мог обманывать себя: он хотел любить ее. Он желал ее немедленно, он не мог больше сдерживаться или ждать другого случая. Как долго он сумеет терпеть ее присутствие рядом, видеть, как она раздевается, и подавлять желание одним махом сорвать с нее платье и удовлетворить свою страсть?

И все-таки он не должен любить ее, как бы он того ни хотел. Он не мог изменить своему слову. Он поклялся, что Хэзер поплатится за шантаж, и ей придется поплатиться! Еще никому не удавалось обвести его вокруг пальца. Некий демон в душе Брэндона разжигал его ярость, и этим демоном была гордость.

Хэзер — всего лишь женщина, такая, как все остальные. О ней можно забыть — Брэндон знал, что забыть можно о чем угодно.