Мари-Бернадетт Дюпюи - Волчья мельница

Клер трепетала от удивления и огорчения. Куда девался Жан? Может, убежал и уже далеко? Она чуть не разрыдалась. Базиль, который хорошо ее знал, заметил, как переменилось лицо девушки, и тоску в ее черных глазах.

– Рассказывай, моя крошка! Вижу, ты впуталась в историю. Входишь в дом, как воровка, с наступлением ночи, и, судя по виду, совесть у тебя неспокойна. Как ты познакомилась с этим Жаном? Если это он перевернул дом вверх дном – плохой выбор, девочка!

Клер колебалась. Про себя она проклинала такой поворот судьбы, которая вернула ей старого друга, при этом отняв Жана. И сама этому удивлялась. Этот парень, совершенно ей чужой, уже много для нее значил.

– Базиль, я все расскажу, только сначала я хочу его разыскать! Это я предложила ему пожить немного в твоем доме, рассказала ему о тебе… И попросила, чтобы, если ты вдруг вернешься, он сказал, что мы с ним в приятельских отношениях. Не понимаю, почему он сбежал! В котором часу ты пришел?

Девушка с огорченным видом посмотрела по сторонам. Базиль указал на корзинку у нее в руках.

– Уж не горлышко ли винной бутылки я вижу? И пахнет сладкой выпечкой. Прости, что испортил вам вечер, моя прелестница! Но на вопрос твой отвечу! Вижу, ты расстроена не на шутку. Я пришел часам к семи, солнце уже садилось. И буквально стоял на пороге, когда мимо прошел Жонас, местный полицейский. Мы перекинулись парой слов, после чего я вошел и увидел весь этот кавардак.

Клер схватилась за стенку. Почему Жан так себя повел? Непонятно! Зачем было отдирать доски на полу? Что он искал? Конечно же деньги! Базиль смотрел на нее и улыбался своей доброй улыбкой.

– Ты уже не сердишься? – тихо спросила девушка. – Кстати, мсье Жиро – отец, а не сын, – позавчера вечером умер. Завтра похороны. У него был сердечный приступ, так говорят в деревне.

– Знаю, моя девочка. Сразу как-то легче стало на душе, и я решил вернуться. Я мог вернуться, раз этот мерзавец больше не дышит с нами одним воздухом! Я не поехал в Париж, Клер, экономии ради. Эти пять месяцев я жил у друга в Ангулеме. Он журналист, и эту новость, как ты можешь догадаться, принес мне он. А еще я узнал, что юный преступник сбежал из детской колонии в Ла-Куронн накануне своего перевода в Кайенну, во Французской Гвинее. Там каторжники живут недолго… Жара, змеи, мошкара, плохое питание – никто долго не выдержит. Так что парень оказался не промах: свой шанс не упустил.

Клер всегда доверяла Базилю, но свой секрет предпочла сохранить. Чтобы он ничего не заподозрил, изобразила любопытство:

– Правда? И что же он сделал, чем заслужил каторгу в Кайенне? Утку украл? Или двухфунтовую булку?

Базиль вернулся в кресло у камина. Теперь он сидел к Клер спиной, и она не видела, что он не на шутку встревожен.

– Он убийца, Клеретт! Подробностей не знаю. Только то, что осужден в возрасте шестнадцати лет за убийство. По совершеннолетию таких отправляют на каторжные работы, в кандалах. И вот теперь этот тип бродит по окрестностям!

Сердце у Клер забилось, как пойманная птичка. Мысли в голове перемешались. Неужели речь о Жане? Она отказывалась в это верить. Нет, конечно! Разве мало из Ла-Куронн сбегает колонистов? Жан не может быть преступником. Девушка настолько разволновалась, что ее затошнило. Соважон тихо заскулил, потому что она сильно дергала его за ошейник.

– Лежать, Соважон! – приказала Клер.

И разжала пальцы. Базиль повернулся и украдкой посмотрел на девушку.

– Из твоего полукровки вырос отличный пес! Сильный, умный. И все-таки ему еще до взрослого расти и расти. Помнишь, как ты принесла его в тот вечер? Мы тогда были счастливее, чем сейчас. Живя в уединении в Ангулеме, я много размышлял о капризах судьбы. Друг, давший мне кров, Артюр Тийяк, живет возле лицея Кондорсе. И из окна я наблюдал, как дети хохочут и дерутся. И почти ощущал запах мела и чернил… Я часто вспоминал вас с отцом. В городе бумага используется на каждом шагу. Конечно, не такого хорошего качества, как ваша, но все эти журналы, тетради, бланки для писем… Я сразу вспоминал свою юную подругу Клер и песню мельницы, которую слышно и здесь. Мне тебя не хватало. И все эти черные мысли…

Клер дала себе слово, что обязательно поговорит с Базилем, в ближайшее время. Ей хотелось узнать правду об их с мадам Жиро отношениях. Но не сейчас… Может, еще есть шанс разыскать Жана?

– Базиль, уже поздно, я пойду! Завтра обязательно помогу тебе навести порядок.

Бывший школьный учитель встал. Морщась, раскурил трубку.

– Ты так и не сказала, кто такой этот Жан, которого ты ищешь, – тихо заметил он. – Ладно, оставим объяснения до завтра. Но вот странность: беглого каторжника тоже зовут Жан, Жан Дюмон. Наверняка совпадение.

– Наверняка! – пробормотала девушка. – Доброй ночи, Базиль! Я убегаю!

Клер развернулась, свистнула Соважону и вышла. Базиль не стал ее окликать. Вздохнул, качая головой:

– Не обернулось бы это бедой…

Девушка прошла еще с десяток метров и остановилась. Она совершенно растерялась. Где теперь искать Жана? В долине полно укромных мест, и уже черная ночь. Соважон убежал вперед, словно идя по следу. Клер хотела его позвать, но передумала.

«Может, он что-то унюхал?»

Она догнала своего пса, погладила и прошептала:

– Ищи, мой славный Соважон! Ищи хорошенько!

Пес, виляя хвостом, побежал к скалам. Клер – следом, надеясь на чудо.

– Всего лишь раз! – шептала она. – Еще раз его увидеть! Господи, умоляю, сделай так, чтобы я его нашла!

Вслед за псом она поднялась по поросшему травой склону и ощутила аромат, свойственный только этим местам, – смесь запахов вечнозеленого самшита, левкоев и влажного камня. Ей не хотелось думать ни о родителях, ни о Бертий, ни о том, что время бежит неумолимо. Взошла луна, и на фоне белых скал затанцевали синеватые тени. И вдруг на ближайшем дереве кто-то свистнул. Это был древний «дуб влюбленных» – так его прозвали за раскидистую крону и толстые ветки, служившие лесенкой для бесчисленных влюбленных пар, ищущих надежное пристанище.

– Эй, Клер!

Соважон тявкнул, поднял морду. Девушка тоже глянула вверх и позвала:

– Это ты, Жан?

– Я! Залезай скорее!

– Не могу. У меня корзина и котомка. Ты спускайся…

Под шелест листвы молодой каторжник спрыгнул на землю, и вот он уже стоит перед Клер! Искаженное гневом, лицо Жана уже не казалось ей таким привлекательным.

– Я проголодался! Что принесла?

Он потянулся к корзинке. Клер стукнула его по руке.

– Ты страшный грубиян! – все так же шепотом возмутилась она. – Сначала я жду от тебя объяснений! Почему ты перевернул дом Базиля вверх дном? Пытался взломать пол, разлил маринад из-под слив! Я тебе доверилась, а ты… ты меня разочаровал!

Он смотрел на нее и молчал. Клер смутилась.