Патриция Райс - Много шума вокруг волшебства

При этой мысли Синда презрительно фыркнула. Опираясь на опыт, полученный прошлым вечером, она может с уверенностью утверждать, что ей никогда не стать опытной женщиной. Отныне она никому не откроет дверь после захода солнца.

Пока Синда одевалась, головная боль постепенно успокаивалась. Восхитительный аромат жареного бекона и горячего кофе заставил ее поторопиться. Она не сумела справиться со своими густыми волосами, поэтому кое-как заколола их шпильками и надела чепчик.

– Доброе утро, Бриджет, – громко поздоровалась она, торопливо спускаясь вниз и пряча под чепчик выбивающиеся пряди волос.

– Доброе утро, миссис, – ответил ей веселый голос. Мать десятерых ребятишек Бриджет умела привести коттедж и полный порядок за считанные минуты. – Какой вы вчера сделали красивый рисунок! Мой муж плавал на похожем корабле. Это было великолепное зрелище.

Корабль? Синда остановилась на нижних ступенях, боясь ступить дальше. Она не умела рисовать корабли. Она отлично помнила, что хотела нарисовать… А правда, что же она собиралась нарисовать? Кажется, в этот момент в дверь постучал Тревельян и отвлек ее. Может, она нарисовала нечто, напомнившее Бриджет корабль? Синда прошла в гостиную посмотреть, не высох ли натюрморт.

Холст был придвинут к стене. А на мольберте она увидела законченный карандашный рисунок с изображением мужчины, который натягивал канаты небольшого парусника, по всей видимости, сражаясь с внезапно налетевшим шквалом. По небу летели косматые серые тучи, паруса надулись от ветра, и мужчина на палубе был без плаща и без шляпы, как будто в теплую погоду.

Синда без сил опустилась на диван и уставилась на мольберт. Она не могла этого нарисовать. Ведь она ничего не понимала в оснастке кораблей! Но на рисунке отчетливо были видны паруса и множество канатов с узлами. Она почти ощущала на своем лице хлесткий холодный ветер. Девушка вспомнила, что проснулась от холода, который неизвестно каким образом проник в комнату с закрытым окном.

Синда испуганно вскочила и стала внимательно рассматривать эскиз. Лицо мужчины было написано смутно. Основную часть листа занимали затянутое тучами небо и паруса. За ними угадывался океан. На мужчине были белая рубашка и темные панталоны, но Синда не взялась бы определить, Какого они качества. Бросались в глаза широкие плечи и длинные ноги, которыми он упирался в накренившуюся палубу, во всей позе чувствовалась уверенная напряженность. Почему-то фигура мужчины напомнила ей Тревельяна. Может, он вернулся и зачем-то прикрепил этот рисунок к мольберту. В деревне никто не запирался на ночь, и любой мог незаметно войти в дом. Но глупо было сваливать авторство на другого – в каждом штрихе, в каждой линии Синда узнавала свою руку.

Почти бессознательно девушка стала всматриваться в нижнюю часть рисунка, где виднелась палуба корабля. Сердце ее бешено застучало, когда она увидела изображение кошки, спящей на свернутом канате, что убедило ее в том, что она уже знала. Кошка выглядела точь-в-точь как котенок Белинды, которого та нашла после того, как был закончен портрет Тревельяна.

Она поклялась, что больше не будет писать портреты. И вот написала пейзаж с мужчиной. Во сне.

Это просто невозможно! И все же Синду охватил такой ужас, что она поспешила прикрыть рисунок чистым листом бумаги и отнесла его на чердак, подальше от чужих глаз. Она не может допустить очередного скандала. Господи, неужели она сходит с ума! Нет, нет! Этому рисунку должно быть какое-то объяснение. Нужно успокоиться и не торопиться с выводами.

Синда решила не ходить сегодня в Уиллоуз, а свернула к дороге за деревней, после чего прямо через поля направилась к поместью герцога Соммерсвилла. Сейчас, когда стали поступать деньги от продажи урожая, молодой герцог приказал отремонтировать старую часть замка. Слева от подъездной дорожки стены замка скрылись за подмостками и строительными лесами. Каменщики перестраивали арку ворот в более подходящем здесь стиле Тюдоров, что связывало замок с поздней пристройкой справа.

Синда знала, что кузина предпочитала находиться в центральной части замка, но, не желая, чтобы ее заметили рабочие, она прошла за дом, к входу для слуг. К огромной радости, она застала Кристину за работой в саду.

– На помощь! – прошептала девушка, опускаясь на нагретую солнцем каменную скамью с резным орнаментом.

Кристина подняла голову и радостно улыбнулась:

– Синда! Как я рада тебя видеть! – Она поднялась и подошла присесть рядом с кузиной. – Ты считаешь, что твоя анонимность потеряла для тебя привлекательность?

– Нет, боюсь, сейчас она нужна мне как никогда! – Синда надеялась, что мудрость Малколмов поможет рассеять ее страхи. – Скажи, ты чувствовала что-нибудь… необычное… когда впервые стала видеть призраки?

– Необычное? – Кристина надолго задумалась. – Не помню. Просто я вижу вокруг призраков более сильную ауру, чем вокруг живых людей. А почему ты спрашиваешь?

Не было смысла скрывать свою тревогу от Кристины, которая, наверное, уже видела исходящую от кузины ауру и поняла, что она необычайно взволнована. Стесняясь упоминать о мужчине, Синда коснулась темы, которую могли понять только Малколмы, и рассказала о своем странном утреннем открытии.

– Я действительно не отдаю себе отчета, когда в моих работах появляется какое-нибудь предвидение, – продолжала она после изложения своих доводов. – Если бы я это осознавала, то, наверное, не писала бы эти сюжеты.

Кристина с пониманием кивнула:

– Как Фелисити, которая носит перчатки, чтобы не чувствовать боль, которую испытывают люди.

– Вот именно! Не все наши способности полезны, и иногда они приносят разрушение и опасность. Было бы куда лучше, если бы их у нас вообще не было.

– О нет! – с ужасом воскликнула Кристина. – Если бы я не видела призраков, я не смогла бы помочь Гарри восстановить поместье. И хотя для Фелисити это было очень болезненно, она помогла Эвану и многим другим. Я слышала, в последний раз Фелисити удалось вылечить девочку, которая не умела говорить: она просто сказала ее матери, что девочке угрожал человек, убивший ее пони. Важно только найти способ применения нашего дара. А что? Ты написала что-нибудь ужасное?

– Не знаю. Я нарисовала мужчину, который управляется со снастями корабля. Может, я просто изобразила то, что мне снилось?

– А до этого тебе никогда не доводилось просыпаться с головной болью или с ощущением холодного ветра?

Синда покачала головой.

– И твой рисунок выглядит так, как будто он содержит какую-то тайну?

– Откуда мне знать? Я ведь постоянно рисую, днем и ночью. И только в части моих работ люди позднее угадывают какие-то признаки будущего, хотя мне кажется, что они видят там то, чего нет. Но поверь, я и не думала изображать в своем романтическом герое сэра Тревельяна, который мчится от моря, когда там гибнет его кузен, и я не считаю, что моя картина это доказывает.