Адель Эшуорт - Герцог и актриса

Снова и снова она вспоминала, как его рука распахивает воротник ее халата и касается обнаженной груди, как нежно его пальцы трогают самый кончик соска, отчего тело растворяется в бесконечно длящемся томлении. Шарлотта перескакивала с одной мысли на другую. Сначала она решила, что во всем виновата ее усталость, потом подумала, что Колин хитростью усыпил ее бдительность и, начав гладить ее плечи и руки, устроил так, что она не заметила, как грудь оказалась обнаженной. Но почему его прикосновения, тихий шепот на ухо, ощущение его дыхания на щеке заставили ее потерять контроль над собой? Почему, если это была его цель, он не дошел до конца и оставил ее в самый острый момент впервые в жизни испытанного возбуждения? Решив было, что необходимо показать Колину свое неудовольствие по поводу вчерашнего, Шарлотта вдруг поняла, что он не только не сделал ничего плохого, но что она бесконечно благодарна ему за все. Она еще ниже опустила голову, безуспешно пытаясь сосредоточиться на нотах, пляшущих у нее перед глазами. Брак подразумевает определенные обязательства мужа и жены по отношению друг к другу, и по закону Колин волен обладать ей, когда ему заблагорассудится, но Шарлотта вынудила его уступить, лишив мужа плотских утех. Теперь все обернулось иначе, Колин открылся совсем с другой стороны, и Шарлотта больше не чувствовала необходимости отталкивать его. Желание Колина обладать ею больше не пугало. Шарлотта пробудила в нем страсть, которая сделала его таким нежным и предупредительным. Шарлотта почувствовала свою власть над сильным и опытным мужчиной и теперь не знала, как следует этим воспользоваться.

– О чем вы думаете? – сонно спросил Колин.

От неожиданности Шарлотта вздрогнула и посмотрела на Колина. Ей показалось, что он уже давно наблюдал за ней и угадал все, о чем она думает. Стараясь отогнать от себя эту мысль, она спокойно ответила:

– Я разбираю третий акт.

Колин сделал удивленное лицо и, снова опуская веки, заметил:

– Мне показалось странным, что вы уже десять минут штудируете одну и ту же страницу.

Шарлотта смутилась и начала быстро перекладывать на коленях разрозненные листки исписанной нотной бумаги.

– Вы хорошо спали? – выждав некоторое время, спросил Колин.

Сердце у Шарлотты упало. Что он хотел услышать в ответ? Не глядя на него, она ответила:

– Да. Я очень хорошо выспалась, спасибо.

– Вы всегда берете с собой очень много нот, – равнодушно продолжал Колин.

В ответ Шарлотта пожала плечами.

– До театра ехать долго, надо как-то использовать это время, – сказала она.

– Понятно. – И, подумав немного, поинтересовался: – Неужели все эти ноты нужны вам сегодня?

Шарлотта бросила на него беглый взгляд, понимая, что, если он будет вести разговор на нейтральные темы, ей не удастся избежать общения с ним. Вздохнув, она объяснила:

– Нет, основная часть нот сегодня не понадобится, но я стараюсь всегда держать партитуры под рукой, и храню их в гримерной, в шкафу. Хотя часто приходится что-то брать домой. – Она взяла несколько листов и пробежала их глазами. – В основном это упражнения.

– Упражнения? – переспросил Колин, подняв от удивления брови.

Шарлотте показалось, что интерес Колина к ее делам притворный и что вопросы он задает скорее из вежливости, но не ответить ему она не могла.

– Вот это, например, – сказала она, протягивая ему небольшую папку, – называется вокализ, сборник арпеджио, особо трудные партии, которые исполняют а капелла или под аккомпанемент. Каждый певец ежедневно должен разогревать связки с помощью этих упражнений.

– Понятно, – ответил Колин. – Вот уж никогда не думал, что для пения надо так много заниматься.

Шарлотта польщенно улыбнулась:

– Петь не так уж трудно. Но музыка может быть очень сложной. Донести до слушателя сложную музыку голосом иногда настолько непросто, что семь потов сойдет, пока получится нечто, напоминающее искусство.

– Вы, в частности, имеете в виду трудности Порано с ритмом?

Шарлотта поняла, что он дразнит ее, но сейчас ей это даже нравилось. Улыбнувшись, она сказала:

– Именно. Честно сказать, практически у всех певцов есть те или иные сложности.

– А какие сложности у вас?

– У меня, к счастью, нет сложностей, – не сразу ответила Шарлотта. – Я ведущее сопрано, и поэтому сложностей у меня нет.

– От скромности вы не умрете, – позволил себе пошутить Колин.

Шарлотта пропустила его замечание мимо ушей и снова погрузилась в изучение содержимого папки.

– Каждый должен стремиться делать что-нибудь очень хорошо. Я стремлюсь петь как можно лучше.

Колин рассмеялся, потом спросил:

– А куда подевались ваши очки?

Шарлотта вздернула носик.

– Прошу прощения, сэр?

– Я спрашиваю, где ваши очки. Вы говорили, что не можете без них читать.

Вопрос застал Шарлотту врасплох. На самом деле в очках она чувствовала себя очень неуютно, считая, что большая оправа ей не идет. В присутствии Колина она старалась надевать очки как можно реже, но признаваться в этом не хотела.

– Ах, я забыла их дома, – не задумываясь бросила она, не отрывая глаз от нот.

– Похоже, ваши мысли сегодня заняты чем-то посторонним, – с напускной озабоченностью проговорил Колин. – Рассеянность свойственна большинству из нас, особенно если поздно ложишься спать.

Шарлотта покраснела, но даже не взглянула на него. Она поняла, что Колин сказал это нарочно. Намекая на вчерашнюю ночь, он хотел смутить Шарлотту, но она, разгадав его тактику, открыто посмотрела ему в лицо. Колин решил не испытывать ее терпение и больше вопросов задавать не стал.

Карета медленно тащилась по запруженным улицам Лондона, и оставшуюся часть пути до театра они провели в карете молча.

Шарлотта собрала все ноты в папку.

– Какие у вас планы на сегодня, сэр? – с облегчением спросила Шарлотта, когда карета остановилась у театрального подъезда.

Колин потянулся и расправил плечи.

– Даже не знаю, – протянул он.

Шарлотта поджала губы, задетая его показным равнодушием.

– Вы не можете проводить со мной все время, сэр. Может, у вас все же есть какие-то дела?

Колин отрицательно покачал головой:

– Нет у меня никаких дел.

Шарлотта не могла решить, дразнит он ее или открыто издевается.

Она обиженно запихнула ноты в большую папку и завязала тесемки.

– Потрудитесь найти себе занятие, ваша светлость, – сухо заявила она. – Ваше ежедневное присутствие на репетициях отвлекает меня.

Несколько секунд Колин сидел молча.

– Мое присутствие раздражает вас, Шарлотта?

Он спросил это таким тоном, что Шарлотте стало стыдно, она была готова взять свои слова обратно.

– У меня не было намерения оскорбить вас, – твердо сказала она, – но не хочу вас обманывать… Вы нервируете меня, Колин. Я не знаю почему, но мне трудно сосредоточиться в вашем присутствии. Кроме того, я искренне считаю, что моя работа не столь интересна для вас, как вы о том говорите.