Вера Русакова - Боярыня Матвеева

– Верно, – заметил Кирилл, – самая дешёвая дворовая девка два рубля стоит.

– Сейчас покупали не тебя, а место возле тебя, – назидательно возразила тётя.

Первоначальное напряжение несколько спало. Повинуясь указаниями Минодоры Гавриловны, жених надел на палец невесте кольцо – золотое, в знак женской красоты. Затем невеста тоже надела на палец жениха кольцо – стальное, в знак мужской силы. Её дядя подал жениху плётку.

– По этой плети ты знала власть отца над дочерью, а теперь будешь знать власть мужа над женой.

На всякий случай она закрыла глаза и напряглась. Из темноты послышался треск ломаемой о колено рукоятки и шепот Анны: «молодец».

Священник уже пришёл; молодые встали в указанном им месте. За ними – дружки: Кирилл Полиектович и Петр Григорьевич.

– Раб божий Артамон, имеешь ли ты намеренье благое и неизменное взять в жены рабу божью Евдокию?

– Имею, честный отче.

– Раба божия Евдокия, имеешь ли ты намеренье благое и неизменное взять в мужья раба божия Артамона?

– Имею, честный отче.

Обряд был совершён. С неё сняли покров и велели поцеловаться с женихом. От прикосновенья милых розовых губ стало чуть легче.

«Рад или злится на меня?» – думала новобрачная, сидя в карете. Матвеев не зря славился при дворе своим уменьем скрывать мысли и чувства. Даже Евдокия, при всей её наблюдательности, не всегда могла в то время понять его настроение. Ей хотелось обнять возлюбленного, но она не решалась. И мысленно проклинала незнакомых ей новых свёкров: господи, так хорошо всё было ещё совсем недавно!

Высыпавшие во двор слуги низко кланялись и с жадным любопытством смотрели на новую хозяйку. Молодых усадили за стол на лучшие места; расселись и гости. По обычаю, новобрачные ничего не ели и не пили. Участников пира развлекали три скомороха: отец, сын и дочь. В то время власти преследовали людей их профессии, поэтому одного из слуг поставили сторожем: в случае визита незваных гостей он должен был дать сигнал к прекращению запрещенных развлечений. Гости пили за счастье молодых, ели и болтали, мальчик играл на дуде, его отец и сестра плясали и исполняли частушки, а затем – песенку про старика, женившегося на молодой: та кормила незадачливого мужа «лещами по роже» и обманывала «с молодцом хорошим». Это было неприлично, но смешно. Жених пошептался со своим дружкой.

– Она первая должна пойти.

Тогда он пошептался с невестой, а та – с тётей.

– Положено после третьей перемены блюд.

– Тётечка, пожалуйста!

Мягкосердечная Минодора Гавриловна повела племянницу в баню, где было приготовлено брачное ложе, и помогла раздеться и смыть косметику.

– Ты меня так хорошо одела, а теперь всё приходится снимать, – шутила Евдокия, скрывая нервную дрожь.

– Затем и одевала, чтобы снимать, – отвечала тётя. И крепко обняла:

– Не дрожи. Я тоже выходила замуж за иноземца, и ничего со мной страшного не случилось.

Племянница её благодарно поцеловала и легла в постель.

Затем пришли жених и его дружка. Кирилл помогал приятелю раздеваться и отпускал нескромные шуточки, на которые Артамон отвечал столь же нескромно. Новобрачная хихикала. Кирилл взглянул на неё с показной суровостью:

– Девица невинная и понимать такого не должна!

– Ах, я такая невинная и не понимаю ничего, а только всему удивляюсь.

– Ничего, я займусь твоим просвещением.

– Вот! Это мне нравится, – одобрил последнюю фразу Кирилл.

Вышел, закрыл за собой дверь, потом приоткрыл и просунул в щель голову.

– Артамон!

– Да?

– Не посрами русское оружие!

– Не забудь закрыть дверь!

Евдокия хохотала.

– Наконец-то отмучились, – сказал счастливый жених. И, поймав недоумённый взгляд невесты, пояснил:

– Некоторые из моих слуг дружат со слугами родителей. Я боялся, что они узнают, примчатся, устроят скандал и свадьба сорвётся. А сейчас уже всё.

«Ну, они ещё могут ворваться сюда и согнать нас с ложа», подумала новобрачная. Но говорить это не стала, а наклонилась над возлюбленным и начала покрывать его лицо, грудь и живот нежными поцелуями. Тот взял её прекрасные волосы и провёл ими себя по лицу, словно умываясь.

– Моя радость.

Позже им рассказали, что в какой-то момент Минодора Гавриловна и Федор Полиектович поспорили на интересную тему: кто больше выпьет романеи. Григорий Петрович, давно знакомый с женой, пытался спасти положение, но не успел: поверженный Федор пал лицом в тарелку, а торжествующая победительница перестала пить и стала петь – про атамана Ермака. Голос у неё был низкий, сильный, красивый – гости слушали с восторгом, не забывая, впрочем, есть и выпивать. Её сын и невестка, изрядно захмелев, пустились в воспоминания о собственной свадьбе и стали целоваться. Скоморохи, поняв, что здесь уже и без них весело, стащили со стола несколько пирогов и сели в углу. К ним присоединилась Евдокия Петровна.

– В ваших частушках я услышала несколько непонятных слов, – сказала она. – Объясните, что значит…

Грубое слово, произнесённое нежным девичьим голоском, прозвучало так необычно, что глава веселого семейства онемел.

– Деточка, – сказал он, обретя через какое-то время дар речи, – может, ты лучше у родителей своих спросишь?

– Они целуются, да и нетрезвые оба. А мне бабушка сказала хмельного не пить.

Пришлось объяснять.

– Когда мы с поляками сражались под Можайском [20] В 1618 поду под Можайском проходили ожесточённые бои между войсками Речи Посполитой под командованием короля Владислава и гетмана Ходкевича и русскими войсками под командованием князей Д. М. Пожарского, Б. М. Лыкова и Д. М. Черкасского. Бои стали тактической победой польско-литовской армии, но сорвали наступательные планы Владислава и позволили русским подготовиться к обороне Москвы, решившей стратегический исход войны. , я был ранен в ногу…

– Батюшка, ты уже третий раз начинаешь про это рассказывать…

– Так вы меня уже третий раз перебиваете!

– Есть такая татарская притча. Женился Ходжа Насреддин, будучи вдовцом, на вдове…

– А кто это?

Появление молодых супругов заметили только тогда, когда они уселись за стол [21] Сейчас подобное поведение кажется диким, но в описываемую эпоху возвращение молодоженов за праздничный стол являлось обычной практикой. .

– Что это вы пришли?

– Боеприпасы кончились, – сообщил Артамон, – надо пополнить силы. В смысле – поесть.

– Что ж ты так плохо запасся?

– Он хорошо запасся, – ответила вместо мужа Евдокия, – но уж больно резво действовал. Штурмовал со всей яростью!

Кирилл хохотал, новобрачные уплетали пироги, Минодора Гавриловна прервала описание приключений ермаковцев и стала объяснять племяннице, что ей тоже не надо пить хмельного, Евдокия послушно соглашалась, согретая и опьянённая ласками того, кто сидел рядом, сладостно утомлённый. Мальчик снова заиграл на дуде, его отец и сестра запели «величальную», подхваченную гостями. Все участники сочли, что свадьба была скромная, но очень весёлая.