Omar RazZi - Ordo Novus. Labarum

Красавица, осматривая свои тонкие красивые пальчики, украшенные золотыми кольцами с множеством драгоценных камней, медленно растягивая слова, произнесла почти детским голосом:

– Валерия, долго ты еще будешь укладывать мои волосы?

– Моя госпожа, а куда нам спешить? – Ответила мягким кошачьим голосом та, которую звали Валерией. Затем в очередной раз, аккуратно проведя расческой по золотистым волосам своей хозяйки, продолжила: – с отъездом августа стало так тихо и спокойно во дворце, даже небеса успокоились, и прекратился этот мерзкий мокрый снег.

– Да, спешить и торопиться нам не куда, ты права, Валерия. Знаешь, мне приятно после всей этой суеты, отдохнуть. Я так устала за последние дни. Как мне надоели эти грубые люди, которые постоянно снуют и ходят, как в собственном доме, все эти солдаты, варвары, священники! – Жалуясь своим красивым тонким голоском, продолжала причитать красавица, которая была, как догадался читатель, императрицей и супругой Константина, Флавия Валерия Максима Фауста.

– Особенно эти христиане, до чего же наглый сброд! – воскликнула, после недолгой паузы, императрица. – Если император к ним относится благосклонно и терпимо, это не значит, что нужно превращать дворец августа в храм своего господа Христа! И что, мой муж нашел в этих людях, грубых и неотёсанных, которые не могут даже прилично одеться! С ними невозможно поговорить, с их уст вечно звучат одни глупости! Например, что ты думаешь по поводу: «Возлюби врага своего», или что-то в этом роде, разве не глупо звучит?

– Чистейшая глупость, – согласилась со своей госпожой Валерия, – как например, можно полюбить варвара?

–У нас много друзей варваров, не так ли, Валерия – с улыбкой произнесла Фауста, – и мне иногда кажется, что ты не прочь была бы завести интрижку с кем-нибудь из них, например, с королем Кроком?

– Ну что ты, госпожа – покраснев, произнесла брюнетка, – варвары такие противные и мерзкие, от них всегда пахнет нечистотами и говорят, они моются раз в месяц! Насчет Крока, он ведь римский гражданин и очень близкий друг твоего супруга, госпожа.

– Да, гражданство подарил ему Констанций, в свою очередь, Крок помог моему мужу в Британии, однако – продолжала Фауста, – он был и остается варваром!

– Да, но он все-таки отличается от остальных, – робко возразила Валерия своей госпоже, – он такой мужественный, сильный…

– Хватит о варварах! – Прервала свою служанку императрица. В ее голосе звучали недовольные нотки, которые придали ему надменный тон. – Столько лет провести среди варваров, можно и самой превратиться в одну из них! О всемогущий Юпитер, как я хочу в Рим, самое прекрасное место в мире! – мечтательно вздохнула Фауста, произнеся последние слова.

– Моя августа, не далек тот час, когда твоё желание сбудется, – льстиво произнесла рабыня, нежно обхватив своими пальцами густые волосы императрицы, – ведь таковы предсказания, два дня назад до отъезда августа, жрецы храма Венеры по внутренностям жертвенного бычка увидели знамения, предвещающие блестящую победу Константина!

– Буду рада, если все эти предсказания окажутся правдой, – сказала Фауста, – ты же знаешь наших жрецов, они готовы в своем угодничестве пророчить все, что захочет услышать государь, особенно учитывая, что он, в последнее время, не особо к ним расположен, а больше благоволит галилейским проповедникам!

После небольшой паузы, рассмотрев в красивом золотом зеркальце, украшенном жемчугом, свое прекрасное личико, Фауста продолжила:

– Мой братец, просто так не уступит, несмотря на недовольство его поданных. У него, как я слышала огромное войско. У нас тоже немалые силы, если учесть новые легионы и варваров, которых толпами привлекает мой дорогой муж под свои знамена, – продолжала рассуждать императрица. – Мне кажется, все-таки Константин одержит победу в этой войне. Ему все время везет, не зря он так любит христиан, возможно, их бог действительно ему помогает. Я знала за кого выходить замуж, когда-нибудь я стану великой августой, повелительницей римского мира, – мечтательно произнесла императрица, при последних словах огоньки блеснули в ее зелено-голубых глазах.

Тихий стук в дверь, прервал рассуждения Фаусты, резко выпрямившись и приняв надменную осанку, она махом руки приказала Валерии открыть двери. На пороге появился раб, с низко опущенной головой, робко сделавший несколько шагов внутрь комнаты.

– В чем дело Прокл? – холодным тоном произнесла императрица.

– Прошу меня извинить, светлейшая Фауста, клянусь Сераписом, этот человек очень настаивает на аудиенции, говорит, что это непосредственно касается лично тебя, госпожа, – торопливо проговорил Прокл, не смея поднять взор на госпожу.

– Говори понятно, как образованный человек, ведь ты из Александрии, а не уроженец этой варварской страны, – строго сказала госпожа.

– Он представился как Лоций Ветраний Метелл, центурион 9 когорты 11 германского легиона, начальник гарнизона города Бингиум. Он очень просит, даже настаивает на личной встрече с тобой, светлейшая августа. Говорит, что у него есть очень важное сообщение, имеющее прямое отношение к тебе, моя императрица.

– Какие же интересно, могут быть сообщения ко мне, у какого-то солдата? – сама себя спросила удивленная Фауста, затем обратилась к своему рабу, – а может быть это какая-то ловушка или подстава?

– Городской префект знает его лично, как и начальник дворцовой охраны, поэтому я и осмелился обратиться к тебе, госпожа. Он действительно является тем, кем себя назвал. Он еще сказал, что трибун Марцелл несколькими днями ранее проезжал через его город, и он оказал ему всяческую помощь, которую требовала его высокая миссия.

– Осмотр вала и наем варваров теперь называют высокой миссией!? Звучит достаточно глупо, но в этой глуши и не такие вещи происходят, – произнесла Фауста, а затем, обратившись к Проклу, сказала: – приведи этого, как его там, Ветраниона ко мне и, на всякий случай, приставь снаружи двух охранников.

– Будет сделано, госпожа, – сказал, не поднимая головы раб, и быстро исчез за дверью.

Тем временем, Валерия почти закончила укладку и приступила к украшению головы своей хозяйки. При упоминании имени Марцелла, девушка чуть побледнела, и в ее глазах пробежала тревога. Однако, реакцию Валерии никто из присутствующих не заметил, голова Прокла все время была опущена, взгляд был устремлен в пол, а Фауста сидела спиной к своей служанке. Когда Прокл покинул покои императрицы, Валерия тихо произнесла:

– Нобилиссима, мне наверно следует уйти и не мешать…

– Даже и не думай об этом! Ты прекрасно знаешь, что в этой глуши, я могу доверять только тебе! И не смей оставлять меня наедине с незнакомцем.