Кирилл Крюков - Филатов

– Как тебя зовут, путник? – спросила она.

–А…Алексей А Вас?– ответил он робко и запинаясь.

– Это ты узнаешь позже, но я есть та, которая дана тебе Богом. Береги меня от напастей безумных и страшных от мира сего. Помни, я дана тебе единожды, и если погибну я, то сердце твоё погибнет со мной.

– Что? Богом? Любовь дана? Но я…

– Да, ведь Бог это и есть любовь, и я послана с целью освобождения души твоей от рабских цепей уныния и блуда.

Алексей был чист. В сердце разгорелся огонь и теплом обдало по всему телу, а в душе настало спокойствие, тишина и истинное счастье, которое знакомо далеко не многим. Дева попросила руку Алексея, и они взлетели ввысь, выше мира сего. Любовь дала им крылья и всеобъемлющую силу, которая способна горы переворачивать и жизнь создавать новую. Если человек имеет дар пророчества, и знает все тайны, и имеет всякое познание и всю веру, так что может и горы переставлять, а не имеет любви, то он – ничто. Волосы незнакомки развевались на ветру, словно парус ялика на Неве, а её нежный голос манил Алексея. Они смотрели с небес на горы, море и зелень, рассматривая красивые, словно картинные, пейзажи местности. Филатов держал крепко её руку, и долго не мог понять, где он. Место казалось ему знакомым, но так и не мог вспомнить его, поэтому спросил у незнакомки: “Душа моя, укажи мне, где мы?”. На что она ответила очень нежно и красиво: “Мы там, где Солнце всегда в зените. Мы там, где фауна и человек живут в единстве. Мы там, где нет места унылости и гневу. Мы там, где будем королем и королевой. Мы там, где море, Солнце и любовь. Там, где хочется не только лечь, но и проснуться. Мы на Кавказе, мой родной!”. Филатов узнал родные просторы Грузии, сказав: “Точно… Это же моя Родина. В этих горах я вырос, и после поехал с отцом в Петербург. Я помню родной и глубокий Терек, помню мой великий Эльбрус. Здесь всё другое – и Солнце, и лес, и воздух, и море… Здесь другой мир!”. Перед его глазами мелькнул мальчишка, который сидел на руках у плечистого мужчины и прекрасной женщины с чёрными глазами. Они были счастливы. Алексей узнал себя в этом мальчике, а сидел он на плечах матушки с отцом. По щеке пробежала слеза воспоминаний, ведь так приятно вернуться в то время, когда ты ощущал семейное тепло. Тепло, которое тебе не даст ни один человек на свете. Тепло матушки и тяти. А ведь это тепло для Алексея никто и не смог заменить, вот только лицо мамы он увидел впервые на своей памяти – это и вызвало слезу.

Незнакомка обняла Алексея, и долго смотрела в его зелёные и искренние глаза. Она сказала шёпотом ему на ухо: «Алексей, я смогу защитить Вас от любой беды, пока Вы будете со мной, но найдите меня, признайтесь мне, а Вы найдёте меня и найдёте скоро – я знаю это. Будем мы вместе, и будем счастливы. Никто нас не разлучит во веки веков, а ежели попытается, неминуемо погибнет под рукой Божьей. Алексей, прикоснитесь ко мне. Станьте моим», Филатов растерялся как никогда. «При…прикоснуться? К Вам? Стать Вашим?» – ответил он ей. Но тот наклонился своими губами к ней, дева ему двинулась вслед. Сердце Филатова стало лампой, которая разгорелась и сияла своими лучами на весь мир. Губы их были в миллиметре друг от друга, а дыхание их сравнялось. Момент истины. Алексей прикоснулся к её алым, словно язык пламени, губам. Алексей почувствовал Божью участь внутри себя. Почувствовал, что он примыкал к Божественному. Почувствовал своё истинное, желанное счастье. Почувствовал любовь. Резко сон прервался звонком в дверь. Филатов опешил, готов он был проклинать того, кто прервал сей сон своим ранним звонком. Подошёл к дверям, а там стоял усатый почтальон с телеграммой для него. Он раскрыл конверт и прочёл следующую телеграмму:

Филатову А. Н

по адресу: Университетская набережная, д. 24.

г. Санкт-Петербург, Санкт-Петербургская губерния, Российская Империя

Телеграмма

Здравствуй, друг! Ненавижу я тебя, Филатов, хоть и люблю. Из-за твоей выходки ко мне очередь ломится. Слава Христу, что Николай лично не знает, а то оказался бы с петлёй на шее как Рылеев. Спасибо тебе, конечно, за прибыль, но это того не стоило. Просто представь, дорогой, что будет, если пресса или чиновники узнают о твоих словах. Стыд, Господи, прости душу грешную!

Жду тебя, бесстыжий, в гости!

Твой любезный и верный друг, Щука!

Филатов рассмеялся, прочитав письмо. Глаза его засверкали, и даже Солнце выглянуло из облаков, тот положил телеграмму на край тумбы, и начал быстро собираться в кафе друга по его приглашению. Весь мир в глазах его наполнился новыми красками, а он сам начал насвистывать какую-то весёлую мелодию. А за окном в это время вышел первый солнечный луч и птицы начали по-особенному петь. Это предвестник хороших событий и новостей. День обещал быть особенным. Полным радости и смеха. Каллиграфические буквы Щукина захватили внимание Алексея пристально, что он даже позабыл про свой сон с Божьей красавицей. Забыл он и про красоту Грузии, и про ясный луч, и про красавицу, и даже про его прикосновение к ней, а ведь прикосновение к божественному есть цель жизни любого христианина, и любой стремится хоть мизинцем почувствовать Божью благодать, а наш Филатов стал частью Божьего царства. Одевшись, Филатов посмотрел в зеркало, перекрестился и вышел в свет.

ГЛАВА II – “Астрид”

Алексей надел на себя белый, словно январский снег, мундир. Филатов также скрыл тёмные локоны служебной фуражкой, которая подчёркивала статус и звание. Как же я прекрасен, – приговаривал он себе, смеясь, – ведь самый лучший ход завлечь – интрига. Это искусство, ха-ха. Письмо Дениса развеселило и приподняло его дух. Глаза сверкали от нетерпенья увидеть друга и от злобной радости. Нехорошее качество, но знакомое всем, не правда ль? Филатов поправил густые венгерские усы, и вприпрыжку побежал в сторону кафе, чтобы от всей своей души посмеяться над ним. Выйдя из дверей дома, тотчас сорвался, словно бравый конь, вдоль Невы. Река быстро тянулась возле моста, напоминая шумную дорогу, по которой проносились брогамы. В пути человек видит разное, но все дороги связаны одним – целью. Каждый рад, когда приходит туда, куда стремилась его душа. Особенно горячо ощущается это чувство, когда путь у странника был тяжким. Когда пришлось ему бежать сквозь поля и мчаться вдоль гор, когда живот его питался не мясом и рыбой, а идеей и мыслями. У путешественников горят глаза и сердце, ведь огонь в их душе есть свет, который освещает им дорогу. Алексей мчался, не замечая окружающих людей, ведь огонь сердца разгорелся так сильно, что уже задымился и закрыл ему глаза от мира сего. Только тротуарная плитка мелькала под ногами. Нестись ему было настолько легко, что он и не подозревал. Быстрее! Выше! Сильнее! Огни фонарей мелькали мимо, их холодный свет словно зажигал Алексея изнутри еще сильнее. Он расправил свои крылья будто пламенный феникс, и стремительно нёсся вперёд. Ничто не могло его поймать и остановить. Но тут же столкнулся он челом с встречным парнем. Молодой был мальчишка. На вид ему было лет двадцать. Отрок. На плечах его была толстая юнкерская шинель, а на ногах тяжёлые ботинки. Вероятнее всего, солдат, которому выбирать нечего что носить. Что дадут – на том и спасибо. Он тоже бежал куда глаза глядят. “Ну и собака! Ну и недоросль! Куда ж ты летишь, чижик?!” – произнёс упавший Филатов, погладив свой лоб. “Я на почту бегу. Телеграмма важная от матушки пришла” – ответил парень, жадно глотая воздух. “Беги, чижик, беги. Мать – это святое. Не огорчай её. Звать тебя как?” – спросил Филатов. “Степан Тарасович!” – громко ответил, убегающий вдаль, солдат. Вот так и познакомились. И действительно, с кем только не свяжет тебя дорога – с юнкером, пьяницей, светской куртизанкой или наставником. Вся наша жизнь и есть дорога, на которой мы встречаем спутников, друзей и просто людей, идущих мимо, но неизменным остаётся одно – то, где нас ждут. Малец ему хорошо запомнился. Внешность у него была не столь солдатская, сколько студенческая. Он был высок и худ, словно спичка. Волосы были неухоженные и сальные. Длинная чёлка еле прикрывала правый глаз и небольшие усы, которые Алексей в шутку назвал “тараканьими”. Алексей хотел бы увидеться с ним ещё, но дорога унесла Стёпку в совершенно другую сторону. Теперь Филатов шел в “Кудеяр” не так уж и быстро, да и в полном одиночестве, хоть не один он человек на бульваре. Он заметил, что все люди куда-то спешат, ведь им что-то нужно, но они, наверняка, и не задумываются о тех вопросах и проблемах, что тревожили душу Алексея. Не дойдя и километра до кафе, он заметил, что поток людей стал меньше, и приглядевшись, увидел гигантскую очередь к дверям заведения. И все шли именно к Щукину. Кто на чём до туда добирался – кто пешим ходом, кто на конях. Его пугало именно количество гостей на улице. Думал, что будет много людей. Ну человек двадцать, тридцать, но там было более сотни, ежели не тысяча. Глаза Филатова резко полезли на лоб, а тот с насыщенного, от удара, красного цвета стал белым от неожиданности и небольшого испуга. “Мать моя женщина!” – единственная фраза, которую Филатов сумел промолвить в тот час. Не ожидал Алексей, что слух распространится столь быстро. Он растолкал всех посетителей, желавших вкусить чудный аромат еды Щукина, и резко ворвался в зал заведения. Вошёл он в пчелиный улей. Гостей была так много, что их речь перестала быть членораздельной и превратилась в жужжание. Щукин как матка был в центре движения. Секунда – стакан с пивом уже на столе гостя, вторая – кофе там. Действовал он, не покладая рук. «Гений копейки» – как бы написали о нём критики, или всё-таки жертва этой монетки? Филатов рванулся к барной стойке и встал ногами на неё. Лицо гостей и Щукина было неописуемым. Они ждали кружку кофе, а не усатого офицера на барной стойке. Некоторые в толпе, раскрыв рты, наблюдали за происходящим, а кто-то свистел, чтобы тот слез со стойки. Алексей Никифорович взял в свою руку чашку кофе, поднял её вверх и сказал свою пронзительную, словно императорскую, речь: “Господа! При всем уважении к народу Российскому, император наш самодержавный, Николай Александрович, настоятельно просит вас кушать не только в этом кафетерии. Не превращайте еду в монополию. Вы показываете себя как стадо. Едите только там, где сидят люди с высокими чинами. Вспомните, что Господь говорил: “Не создай себе кумира!”, а вы ещё и хвастливые. Рассказали всем друзьям, что ели с кем-то в одном заведении. А ведь все мы люди, все мы хотим поесть в полном спокойствии. Да и представьте, сколько еды ежедневно уходит в мусорное ведро в других кафетериях из-за вас. Если Император ест с вами за одним столом, не нужно сюда ломиться. Человек не экспонат. Цените то, что старается быть ближе к народу. Где вы видели подобное?”.