Селеста Шабрильян - Грабители золота

Вас считают красивыми, в ваших добродетелях не сомневаются, вы молоды и талантливы. Я имею репутацию человека честного, но бедного. Что же происходит? Я видел среди своей клиентуры двух тощих, уродливых девиц, которые говорили по-английски как немцы, когда те ссорятся. И у них было сразу по двадцать поклонников, они были богаты. Как они разбогатели? Они даже не задают себе такого вопроса.

– Милый батюшка, из-за нас вы враждебно относитесь ко всему свету, – сказала Мелида. – Мы не жалуемся. Мне сделали всего одно предложение и я приняла его, хотя Вильям Нельсон так же беден, как мы, и не хочет войти в нашу семью, пока ему не улыбнется удача.

Что касается моей сестры, то вряд ли она страдает от зависти, ведь она сама отказала нескольким претендентам.

– И я ей делаю за это комплимент, – сказал, смеясь, доктор. Капитан был старше меня, курил трубку и посылал клятвы с утра до вечера! А французский негоциант был со смешными усами и курил на улице. Что касается третьего, то о нем нечего сказать. Это был добрый англичанин, но на три года моложе ее. Она так же благородна, как он мелок, и настолько разумна, что могла бы быть его матерью. Кроме того, юна сама его отвергла. Конечно, я не хочу предлагать ей мужа, однако когда она отказывает тому, кто мне не нравится, я счастлив.

– Если бы я знала, что вы не против, отец мой, я не отказывала бы, – сказала Эмерод.

– Я уверен в этом, – сказал доктор, – и принял свое решение прежде всего из-за ваших достоинств. Почему я колеблюсь? Открытие золота в Австралии заставляет уезжать туда тысячи мужчин и женщин. Газеты каждый день рассказывают чудеса о богатствах этой страны. Врачей там не хватает и говорят, что те, кто отважились поехать туда, быстро добились процветания. Я доверчиво отношусь к людям, способным желать и надеяться. «Марко Поло» отплывает через десять дней. Я договорился о месте судового доктора для себя на время путешествия, но если хотите, я еще могу отказаться. Однако подумайте хорошенько о том, что за двадцать пять лет, работая днем и ночью, я не смог обеспечить здесь вас, чтобы вы жили хотя бы со скромным комфортом. Я проработаю еще пять-десять лет, но потом буду нуждаться в отдыхе. В эти десять лет, даже если я употреблю все свои силы и мужество, мне не удастся достичь большего, оставшись в Лондоне, так как я часто забочусь о бедняках, давая им бесплатно медикаменты, а это увеличивает число жаждущих помощи и крадет много времени и средств.

– Вы правы, – сказали вместе три женщины, – через десять дней мы закончим свои сборы.

Каждый вновь погрузился в свои размышления.

Доктор уже видел, как ему улыбается фортуна. Миссис Ивенс с ужасом думала о том, как она будет страдать во время плавания, которое продлится три или четыре месяца, от морской болезни. Мелида думала о Вильяме, которого она должна была покинуть в Лондоне. Конечно, он ее дождется или приедет и разыщет в Австралии. Она хотела бы стать богатой, чтобы разделить с ним и его удачу. Но надо было ждать и она предчувствовала, что разлука окажется долгой. Эмерод была грустна. Она смотрела на картину, о которой мы говорили в начале рассказа, и не могла отделаться от печального предчувствия. Десятью днями позже дом опустел, и все четверо находились уже в Ливерпуле в Дорожных костюмах и в сопровождении носильщиков, несших их саквояжи и чемоданы со всевозможными предметами, которые были необходимы добровольно отправлявшимся в изгнание.

«Марко Поло», на который сел с женой и дочерьми доктор Ивенс, был кораблем водоизмещением около трех тысяч тонн и служил для перевозки эмигрантов.

Этих последних находилось на борту пятьсот пятьдесят человек. Присутствие такого количества людей много прибавляло к необычному и всегда волнующему зрелищу – отплытию судна в далекое плавание. Мелида и Эмерод смотрели во все глаза на совершенно новые для них сцены, о которых уединенная жизнь в Лондоне (а они вели такую жизнь) не могла дать им представления.

Погода была так хороша, море было столь спокойным, что миссис Ивенс не ощущала ни малейшего недомогания. Все чувствовали только смутное волнение, очень естественное для путешественников, покидающих свою родину – волнение, смешанное с радостью и грустью, с опасением и надеждой.

Для англичан путешествие – это жизнь, это движение, это поэзия. Когда они поднимаются на борт своих судов, они думают о том, что во всех уголках земного шара их ожидают колонии, где они вновь обретут английское знамя и, – что заботило их не меньше – нравы и обычаи матери-отчизны. Даже женщины имели такой характер. Эти и другие подобные мысли занимали семью Ивенс до того момента, пока берега Англии исчезли с горизонта.

Когда не было больше видно ничего, кроме неба и воды, миссис Ивенс и ее дочери подумали о том, что надо устроиться в каюте, которая должна была служить им комнатой; комната эта представляла собой тесное помещение с трехъярусной кроватью и походила на комод с тремя отделениями.

Разместившись, они поднялись на палубу. Увидев всю эту массу эмигрантов, они ужаснулись, подумав, что доктор, заботам которого это толпа была вверена, не будет знать ни минуты покоя.

Первый день все путники занимались своим размещением. Еще можно было питать иллюзии на счет характера и привычек уезжавших. Но через несколько дней правда открылась во всей наготе.

Чтобы подчинить порядку такое количество мужчин и женщин с разными характерами и наклонностями, нужна была железная рука, а ее-то и не было.

Никакой дисциплины не существовало на борту. Семья доктора не могла больше гулять на палубе, ставшей местом сборища пьяных женщин и мужчин, дравшихся по десять раз на день. Миссис Ивенс должна была принять решение оставаться в своей каюте.

К этой неприятности добавилась более серьезная причина для беспокойства.

Бедный доктор не имел времени поесть. Часто его звали из-за пустяков. Он не жаловался, но его щеки поблекли.

Что касается обеих молодых девушек, то это окружение казалось им таким пугающим, что они принялись сожалеть о Лондоне, видя, как тускнеют золотые мечты, которые всегда зарождает в молодых сердцах мысль о долгом путешествии.

Пока плавание проходило в средних широтах и было прохладно, дело не доходило до крайностей. Но когда корабль пересек экватор и жара стала изнурительной, беспорядок принял более серьезный характер. Некоторые женщины гуляли едва одетые, мужчины тоже стали вести себя безобразнее, и положение сделалось совершенно нестерпимым.

Доктор, который несколько раз жаловался своим соседям по каюте и на которого мало обращали внимания, решил предпринять решительную попытку в беседе с капитаном.

Капитан был человеком грубым, плохо образованным и достойным во всех отношениях пассажиров, которых он перевозил. Ему нужен был доктор только для того, чтобы тот занял место лица, которому он покровительствовал и которого он не мог поставить на эту должность.