Мэделин Мартин - Огненное сердце

Она резко выдохнула и кивнула:

– Да, мне необходимо это услышать.

Она права, это нужно прежде всего ей. Для того, чтобы стать счастливой, а не только для того, чтобы позволить убедить себя вернуться к Лотти.

– В обществе называют вас Снежной королевой. Да, вы прекрасно воспитаны, хорошо держитесь, говорите правильные вещи, но… в словах ваших нет joie de vivre [3] Радость жизни ( фр. ). , нет чувств. Вам не хватает… страсти.

– Страсть – это вульгарно.

– Страсть необходима. Она добавляет жизни красок, волнения и перемен. Женщина, лишенная чувственности, как картина без перспективы. Ваша жизнь грозит стать однообразной чередой ужинов и суаре, смен нарядов и блюд – однажды вы перестанете различать дни. Каждый день будет скучным, вы будете смотреть перед собой с безразличием, словно в этом мире недостает чего-то, вызывающего радость. Когда смерть постучится в вашу дверь, вы оглянетесь и поймете, что, в сущности, и не жили.

Чарльз умолк, внезапно осознав всю резкость своей речи.

Леди Элеонора остановилась. В этом месте тень была не такой густой, и на белой шляпке появились золотистые блики. Она подняла голову, посмотрела на Чарльза и резко вырвала руку. Глаза ее блестели от слез. Он позволил себе лишнее. Он понял, что немедленно должен принести извинения, но леди Элеонора его опередила.

– Меня ждет матушка и ее подруги. – Она указала глазами на берег озера. Дамы во все глаза смотрели на них и немедленно отвернулись, поняв, что их заметили. Леди Элеонора откашлялась и добавила: – Благодарю за откровенность. Хорошего дня, лорд Чарльз.

Развернувшись, она зашагала прочь уверенной походкой, расправив плечи, с высоко поднятой головой. Горничная поспешила за ней. Чарльз смотрел им вслед, ощущая себя подлецом. Он был уверен, что поступил правильно, но не мог себя похвалить, потому что испытывал чувство вины.

Позже вечером Чарльз расположился в кабинете среди самых значимых приобретений отца. Он напрасно считал, что день уже не преподнесет сюрпризов и не заставит его пребывать в более дурном расположении духа, чем было после откровения в адрес леди Элеоноры. Чарльз просто не мог предвидеть, что произойдет, когда он вернется в Сомерсвилл-Хаус. В этот вечер молодой герцог намеревался разобрать наконец коробки с добытыми его родителем сокровищами.

В Египте при раскопках в Долине царей старый герцог обнаружил саркофаг с идеально сохранившейся мумией. На золотой поверхности с нанесенным на ней синей краской рисунком не было ни одного дефекта, ни пятнышка, будто работа проводилась не столетия назад, а на прошлой неделе. Благодаря находке отец удостоился аудиенции короля.

Затем герцог нашел скарабея, выполненного из золота и драгоценных камней, такого размера и чистоты, что общество говорило о бесценном жуке целых три месяца.

Чарльз взял в руки книгу в кожаном переплете. Неровно обрезанные плотные страницы пожелтели от времени и переворачивались с тихим поскрипыванием, однако чернила не выцвели, рисунки оставались по-прежнему яркими. Узнав об обнаружении древнего фолианта, ученый мир всколыхнулся и словно обезумел.

Впрочем, каждый предмет, привезенный отцом из дальних стран, вызывал восторг и одобрение. Чарльз неоднократно становился свидетелем его триумфа. В раннем детстве он наблюдал за гостями их замка с площадки у лестницы наверху, затем из угла, где гувернантка милостиво разрешала ему сесть, позже принимал поздравления, стоя в зале рядом с отцом.

По прошествии времени у герцога обнаружили подагру, и он заявил, что слишком стар для путешествий.

Чарльз осторожно положил книгу на стол, взял трафарет и провел ладонью по гладкой металлической поверхности. Ему вспомнился тот печальный день, когда отец навсегда убрал в шкаф поношенную тряпичную шляпу, обозначавшую его принадлежность к Клубу путешественников. На момент распада общества все еще были одержимы идеей найти Кёр де Фю. Каждый вел поиски самостоятельно, разрабатывал маршрут, документировал передвижения и находки в дневнике.

Вернувшись домой, они обнаружили, что между членами клуба больше нет доверительных отношений, но есть дрязги и зависть. Неудивительно, герцог и граф Вестикс были самыми богатыми членами клуба, они много путешествовали и собрали прекрасные коллекции древностей.

Лишь одному человеку, имя которого никогда не упоминалось, пришло в голову зашифровать свои записи и выводы.

Покойный герцог Сомерсвилл каким-то способом получил трафарет, однако не знал, чей дневник необходим для разгадки записей. Все, что хранились в Сомерсвилл-Хаус, Черльз, разумеется, просмотрел, но не нашел ничего, кроме описания посещаемых мест и найденных сокровищ. Оставалось ждать прибытия вещей, которые отец хранил в загородном поместье. По непонятной ему самому причине, Чарльз был уверен, что нужный дневник хранится в доме графа Вестикса.

Трафарет незаметно выскользнул из пальцев и бесшумно приземлился на турецкий ковер. С его появлением в замке тоже связана какая-то история, но Чарльз ее уже не помнил. У многих предметов в доме была своя история, они появлялись после очередного путешествия отца.

Чарльз закрыл лицо руками. Он с горечью думал о том, что история каждого предмета в их замке лучше, чем его собственная, – сын и единственный наследник, который всегда с обожанием смотрел на своего отца, не смог выполнить данное ему обещание, не сдержал слово из-за страстного желания посмотреть мир. Он никогда не станет достойным преемником своего знаменитого родителя.

Отец был великим человеком, он был одержимым исследователем, которого переполняет энергия, он брал от жизни все, что возможно. Но он ушел, не дав ему, Чарльзу, выполнить обещанное, чтобы увидеть в глазах отца уважение и гордость за сына, всегда остававшегося в его тени.

В горле встал ком.

– Ваша светлость.

Приглушенный мужской голос заставил Чарльза вернуться в реальность. Герцог обратил свой взгляд на камердинера.

– Ваша светлость, вы просили напомнить, когда настанет время ехать к мисс Лотти.

– Благодарю, Томас. Я спущусь через минуту.

Томас оглядел разложенные перед герцогом предметы.

– В комнату через две двери дальше по коридору сложили то, что вы, сэр, привезли из путешествий.

Хорошие слуги тоже могут доставлять беспокойство: они часто слишком проницательны.

– Это совсем другое. – Чарльз взял в руки кулон из белого нефрита в виде слона с позолоченными бивнями.

– Вы достойный сын вашего отца, ваша светлость. Он гордился бы тем, чего вы добились в столь короткий срок.

Чарльз рассеянно кивнул. Отец не гордился бы, напротив, был бы в высшей степени разочарован. Ведь сын не нашел Огненное сердце.