Кристина Додд - Один прекрасный вечер

Хепберн кивнул:

– Тогда седлай Блейза.

Пеппердей стремглав бросился на конюшню, бросив хозяину на бегу:

– Да, милорд. Тот, кто правит конем так здорово, как ее высочество, не заслуживает того, чтобы болтаться на английской виселице.

Подхватив седельную сумку, Роберт побежал в свой кабинет. Миллисент и Пруденс поспешили за ним. Ему было такое не впервой. Отправляться на задание немедленно после приказа. Он знал, что делать.

В кабинете он первым делом опустошил сумку и стал складывать в нее самое необходимое. Нож. Крепкую и прочную веревку.

Еще один нож. Пистолет. Еще один кож. Дежурный набор…

– Роберт, – дрожащим голосом окликнула его Пруденс, – зачем тебе столько ножей?

Роберт удивленно посмотрел на сестер:

– Я умею обращаться с ножами.

– Я думала, тебе достаточно кулаков, – сказала Миллисент.

– И с ними тоже. – Жаль, что с ним нет Вальдемара. Чтобы вызволить пленника из тюрьмы, ему нужен хотя бы один помощник. Но Роберту придется сделать это самому, сделать или умереть. Нет, умереть он не имел права, ибо, если он умрет, Кларису повесят. Оглядевшись, Хепберн спросил: – Осталось ли что-либо от фейерверков?

– Да, – Миллисент подошла к двери и приказала слуге принести на конюшню все оставшиеся петарды.

– Зачем? – спросила Пруденс.

Роберт взглянул на младшую сестру. Лицо у нее было белым как полотно. Она обкусала губы, а в глазах ее застыл страх.

– Петарды могут пригодиться. – Роберт погладил ее по щеке. – Не волнуйся.

Пруденс всхлипнула и выбежала из комнаты.

Кольцо.

Роберт и его швырнул в сумку. Сегодня он отдаст Кларисе кольцо. После того, как вызволит ее из тюрьмы, ибо он непременно ее вызволит. Он не знал, ответит ли она ему согласием, однако девушка, которую только что избавили от смерти, скорее всего будет испытывать к своему спасителю безмерную благодарность. Не то чтобы он хотел получить от Кларисы благодарность. Он хотел ее любви. Но благодарность тоже не стоило сбрасывать со счетов.

– Ты можешь ее вызволить. – Это был не вопрос, а утверждение. Потому что Миллисент в этом не сомневалась.

– Да, могу. – Закинув на плечо седельную сумку, Роберт спустился с лестницы и отправился на конюшню.

– Это ведь ты совершал подвиги, которые полковник Огли приписал себе?

– Возможно.

– Значит, ты можешь ее спасти. Верно?

– Вероятно. – Что он знал о крепости в Гилмишеле? – Все зависит от того, где они ее держат. У меня будет на руках одна мелочь, а все козыри будут у них.

– Может, я поеду с тобой и чем-нибудь помогу? – Тронутый ее предложением, Роберт сказал:

– Нет, дорогая. Никто не может мне помочь в этом деле. Скорее всего работа будет грязной, тяжелой и… – Впервые с того момента, как спрыгнул с седла, Роберт внимательно посмотрел на Миллисент, а не просто скользнул по ней взглядом, как обычно. И увидел, что она не превратилась в прежнюю невзрачную девушку, а осталась такой, какой была на балу. Настоящей красавицей. – Кори покорен?

– Да. – Тон у нее был раздраженный, даже агрессивный. – Наверняка.

– С чего ты взяла? – Миллисент шла следом за братом.

– Он не уехал. Сказал, что останется здесь, чтобы поддержать меня в трудную минуту. – Глаза ее зло сверкнули. – Не знаю, каким образом он собирается меня поддержать. Ходит за мной по пятам и рассказывает свои охотничьи байки.

Роберт усмехнулся. Лучик веселья пробился сквозь мрачные тучи. Она сумела его позабавить, несмотря на весь ужас того положения, в котором он оказался.

Миллисент между тем продолжала:

– Кори – просто охотник на лис. К тому же тупой. – Кори, видимо, впал в немилость. И с какой высоты был низвергнут!

– Да, сестрица, он всегда был таким.

– Но я думала…

– Ты думала, что за его смазливой физиономией кроется какая-то глубина? Ничего подобного. Он тщеславен, обожает себя любимого, отнюдь не умен и не прочь поволочиться за каждой юбкой. – Роберт шагнул в полумрак конюшни. – Но в защиту Кори хочу сказать, что парень он добрый, честный и, если потчует тебя охотничьими историями, значит, по уши в тебя влюблен.

– А вот я в него не влюблена, – сухо заметила Миллисент. Пеппердей с трудом справлялся с Блейзом, который подчинялся только двум людям на свете.

Роберт взял у помощника конюха петарды и спросил у Миллисент:

– Кори намерен сделать тебе предложение?

– Видимо, да. Но я не хочу за него выходить. По крайней мере пока не хочу.

Роберт не мог дождаться, пока Пеппердей закончит седлать коня, и, отодвинув парня, взялся за работу сам.

– А что ты намерена делать? – спросил он, подтягивая подпругу.

– Наверное, поеду с Пруденс в Эдинбург. – Миллисент подала брату уздечку. – Хочу получить удовольствие от сезона вместе с ней и посмотреть на мужчин в Эдинбурге.

Роберт устанавливал мундштук в пасти Блейза и гадал, изменилась ли Миллисент в одночасье. Или всегда была такой, только не знала, как стать собой настоящей? Перекинув сумки через седло, Роберт сказал:

– Так выходи за кого-нибудь получше Кори, идет?

– У каждого своя судьба. Может, я вообще не выйду замуж. – Миллисент поцеловала брата в щеку. – Не могу поверить, что ты все еще здесь. Поезжай за принцессой и привези ее сюда. Этот Фэйрфут – редкостный негодяй, и после случившегося никто не станет считать Огли героем. Уж я об этом позабочусь.

Роберт запрыгнул в седло и пустил Блейза в галоп.

Клариса, обмирая от страха, сидела, прижав колени к груди, на железной койке в полной темноте в тюремной камере крепости Гилмишель и гадала, едят ли крысы принцесс.

Скорее всего едят. К несчастью.

И что еще хуже, Кларису клонило ко сну, ибо события последних тридцати шести часов – столько примерно прошло времени с ее поимки – сильно ее утомили.

Верхом на несчастной понурой кобыле, познавшей все ужасы воспитания Фэйрфута, будь он проклят, под непрестанным дождем, продуваемая всеми ветрами, со связанными руками и эскортом из десяти вооруженных солдат английской армии, Клариса въехала на постоялый двор городка Стур, находившегося уже на территории Англии. Те, кто арестовал ее, очевидно, полагали, что Хепберн не сможет сюда проникнуть.

Дурачье.

В ту ночь полковник Огли целиком вжился в роль благородного полковника победоносной армии, настоящего героя, который, узнав правду о фальшивой принцессе, спешил передать ее в руки правосудия. Он потребовал для нее комнату в гостинице, запер ее там, а ключи положил себе в карман. Клариса не могла сбежать, но и судья Фэйрфут не мог войти к ней, что внушало ей оптимизм, ибо взгляды, которые он на нее бросал, внушали Кларисе ужас.

На следующее утро полковник Огли отбыл. Он уехал, чтобы встретиться с женой и продолжить свое победное турне. Клариса ни за что бы не подумала, что когда-нибудь ей будет не хватать компании полковника, но стоило ей взглянуть в злорадные глаза судьи, как Огли начинал ей казаться ангелом во плоти.