Мэри Спенсер - Обет любви

– Миледи вышла прогуляться, сэр, ее нет здесь. Передайте вашему брату, что ему лучше подождать до утра…

Полог шатра мгновенно отлетел в сторону, и на пороге выросла громадная фигура Эрика. Он вихрем ворвался внутрь.

– Бог ты мой! Неужели это правда? – взревел он. Минна, ничего не соображая от страха, спряталась в углу. – Эта безмозглая женщина отправилась в лес одна? Господи помилуй, как можно быть такой дурой?! – Ринувшись вперед, он рывком поднял Минну на ноги и, схватив ее за плечи, встряхнул так, что у бедняжки клацнули зубы. Еще никогда в жизни ей не приходилось видеть его в подобной ярости. Ей и в голову не приходило, что он способен на такое! – Ну же, говори! Куда пошла твоя хозяйка? В какую сторону?

– К… к ручью, – пролепетала Минна, от страха едва шевеля губами.

Отшвырнув ее в сторону, Эрик выскочил из палатки так же стремительно, как и ворвался в нее. Минна широко открытыми от изумления глазами воззрилась на Алерика, который, воспользовавшись тем, что брат в спешке оставил отдернутым полог, заглянул в палатку.

– Минна… – начал Алерик и осекся. Глаза его расширились. Он окинул взглядом стройную фигурку девушки, которую не могли скрыть ни тонкое полотно белоснежной ночной сорочки, ни разметавшиеся по плечам шелковистые волосы, спускавшиеся до самых бедер. Юноша судорожно глотнул. Обстоятельства совсем не подходящие для того, чтобы оставаться наедине с молодой девушкой. Его родители этого не одобрили бы. И в то же время он сгорал от желания броситься внутрь, забыв обо всем, и сжать ее в объятиях. Она такая хрупкая и маленькая, твердил он себе, так нуждается в помощи. Как будущий рыцарь, он сделает все возможное, чтобы успокоить ее. Но, как настоящий христианин, он должен немедленно удалиться. Это было бы самое лучшее, тоскливо подумал Алерик. И только он успел осознать это, как с ужасом увидел, что плечи Минны задрожали. Она разразилась рыданиями. В два шага преодолев разделяющее их расстояние, Алерик оказался возле девушки. Руки его обвились вокруг талии Минны, и она спрятала голову у него на груди.

Будучи по натуре вовсе не грубым человеком, Эрик, продираясь сквозь густую чащу леса и время от времени сдавленным голосом окликая Марго, вдруг, к своему немалому изумлению, обнаружил, что владеет запасом крепких словечек, о наличии которого никогда и не подозревал. Где он подцепил их, Бог весть, но сейчас он мчался вперед будто раненый вепрь, проклиная на каждом шагу и луну, беспечно заливавшую серебристым светом все вокруг, и сучья, цеплявшие его за одежду, и прохладный ветер, освежавший разгоряченное лицо. Наконец, едва выпутавшись из сплетения ветвей, он напоследок разразился ужасающей бранью, доводя до сведения своего создателя, что, по его мнению, деревья просто не имеют права на существование, поскольку худшего зла в природе не существует.

– Дьявольщина! – проревел он, с треском обламывая цеплявшиеся за одежду сучья и с яростью швыряя их под ноги. Впереди чуть слышно звенел ручей.

Оказавшись на берегу, Эрик остановился и внимательно огляделся по сторонам. Марго не было видно, и он опять выругался сквозь зубы:

– Будь все трижды проклято! Марго! – оглушительно рявкнул он и прислушался. Никакого ответа. Ну что же теперь делать? Ад и все его дьяволы! Если с ней случилась беда, если один из проклятых приспешников Терента добрался до нее, он…

– Эрик! – вдруг донеслось до него, сердце его ухнуло и покатилось вниз. Судя по дрожащему голосу, она перепугалась насмерть. – Эрик! – снова окликнула она, на этот раз ближе. Он бросился бежать по берегу ручья на ее зов.

– Я здесь, Марго! Здесь!

Как раз в тот момент, когда он уже был готов снова ринуться в лес, из чащи выскочила Марго и с громким плачем бросилась ему на шею.

– Марго, слава Богу! – Он подхватил ее на руки и что было сил прижал к груди. – Слава Богу! – с облегчением повторил он, целуя ее в макушку, покрывая поцелуями ее благоуханные волосы и залитое слезами лицо.

Она судорожно прижалась к нему, как ребенок, который, испугавшись чего-то неведомого, ищет защиты у матери.

– Я у-уже в-возвращалась в лагерь и… в-вдруг увиде-ела это! – От страха она так заикалась, что он с трудом ее понимал.

– Все в порядке, – ласково сказал Эрик, целуя мокрые от слез щеки, и крепко прижал к груди дрожащую Марго. – Теперь ты в безопасности.

– Э-то-о б-был т-тако-ой г-гром-мадный…

– Зверь, – подсказал Эрик, гладя ее по голове.

– Д-да-а… и я н-не з-знаю… н-не п-поняла, к-какой, н-но он б-был так-кой ч-чуд-довищно г-громадный, ч-то я п-пе… п-пе…

– Перепугалась?

Она громко всхлипнула и кивнула.

– Я п-побежала, н-но н-не з-знала, к-куда б-бежать! Д-думала, что п-потерялась!

– Марго, ну прошу тебя, не плачь! – взмолился он, увидев, что из глаз ее снова потекли слезы. – Все в порядке, все уже позади. Тебе ничто не угрожает, клянусь! Я позабочусь о тебе. Ну не плачь же, милая!

– Я т-так обра-адовалась, – снова всхлипнула она, – т-так об-брадовалась, к-когда услышала т-твой г-голос!

– Ну-ну, тихо, – шепнул он, – все хорошо. Со мной ты в безопасности, Марго.

– Я б-боялась… т-так б-боялась, ч-что т-ты рассердишься… н-ну, з-за то, ч-что я в-вышла п-погулять одна… – Она робко взглянула на него. – П-пожалуйста, н-не с-сердись на меня, Эрик! Я эт-того н-не вынесу!

А Эрик смотрел на это прекрасное, искаженное страхом лицо и чувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он сам испугался захлестнувшего его порыва страсти.

Ничего подобного он не испытывал прежде. Эрик протянул руку, чтобы утереть слезы с ее лица, и вдруг Марго облегченно вздохнула и, закрыв глаза, потерлась о его ладонь будто кошка. Последнее судорожное рыдание вырвалось у нее, превратившись в мяукающий плач, потом она замерла, прильнув к нему.

Прошло немного времени, и когда она наконец снова открыла глаза, Эрик понял, что окончательно погиб.

– Я очень сердит на тебя, – шепнул он. Загрубевшие пальцы скользнули вниз и запутались в густых локонах. – Даже передать тебе не могу, как я зол. Мне бы следовало побить тебя, и это было бы правильно. – Глаза его ни на мгновение не отрывались от ее губ. Она чуть заметно приоткрыла их, и Эрик видел, как они влажно алеют в свете луны – такие мягкие, манящие. Он тихо склонился к ней, пока их губы не оказались почти рядом. – Уверен, тебя следует наказать. Да, я тебя накажу, – прошептал он прежде, чем поцеловать ее.

Он легко коснулся ее губ – поцелуй был едва заметным, даже не поцелуй, а легкое прикосновение, нежное и манящее, немного неуверенное и в то же время безумно чувственное. Пальцы Эрика, запутавшись в шелковистых волосах, ласкали ее затылок, в то время как он осыпал поцелуями ее губы – осторожно, едва касаясь, чтобы оба они могли почувствовать вкус и сладость друг друга. У Марго вырвался жалобный стон. Холодные пальцы скользнули по его щеке. Другая рука запуталась в густых темных волосах.