Мэри Спенсер - Обет любви

Эрик выпрямился во весь свой гигантский рост и, вздохнув полной грудью, в отчаянии схватился за голову.

– Очень хорошо, миледи. Раз этот разговор так расстраивает вас, не будем больше об этом говорить. Думаю, так будет лучше для нас обоих. Я просто разыскивал вас, чтобы извиниться за свою грубость. Сознаюсь, с моей стороны это было непростительно, и я смиренно прошу прощения.

Марго и ухом не повела. В душе у нее все кипело от злости. Наступило неловкое молчание. Эрик мучительно искал выход из создавшегося положения. Когда он снова заговорил, голос его был так же вежлив и почтителен, как обычно.

– Пойдемте, леди. Я отнесу вас в лагерь, пока вы не промокли насквозь.

Но Марго строптиво оттолкнула его кулачками и решительно отвернулась.

– Я в-вовсе не с-собираюсь возвращаться. М-мне хочется п-посидеть на берегу и н-немного подумать. В одиночестве, сэр Эрик! Так что я присоединюсь к вам позже!

Не говоря ни слова, Эрик шагнул к ней и, подхватив отбивавшуюся Марго на руки, зашагал к лесу, пропуская мимо ушей ее отчаянные возгласы.

– Вам пора возвращаться в лагерь, миледи, – терпеливо объяснил он, вступая с ней под сень деревьев, – и запомните хорошенько: если вам еще вдруг вздумается отправиться в одиночестве на подобную прогулку прежде, чем мы окажемся в Белхэйвене, я вас поколочу!

– Вы не осмелитесь! – вырвалось у Марго.

– Нет, конечно же, нет, – слабо улыбнувшись, честно признался Эрик. – Но пока вы под моей защитой, будьте любезны выполнять мои приказы, иначе, Бог мне судья, я приму надлежащие меры. У меня нет ни малейшего желания, поверьте, тратить время каждый вечер, разыскивая взбалмошную девчонку, которой вздумалось прогуляться!

Она затихла. Потом со вздохом обвила его шею и приникла к широкой груди.

– Надеюсь, вы не всегда будете так безжалостно меня тиранить, особенно когда мы поженимся, – мечтательно прошептала Марго.

– Не буду, – пообещал он, стараясь идти быстрее, чтобы она не заметила, как бешено заколотилось его сердце, – тем более что мы никогда не поженимся.

При этих словах из груди Марго вырвался тяжелый вздох, но она ничего не сказала, поскольку до лагеря было уже недалеко и она слышала, как в темноте перекликались часовые. Но когда они поравнялись с ее шатром и Эрик уже повернулся, готовый пуститься наутек, она попросила его подождать под тем предлогом, что ей нужно отыскать что-то важное. Как ни хотелось ему оказаться где угодно, лишь бы подальше от Марго, Эрик был вынужден оставаться на месте, а девушка скрылась в шатре. Впрочем, она довольно быстро вернулась со свитком пергамента в руках, который она торопливо сунула ему.

– Вот, Эрик, держите. Знаю, что сейчас слишком темно, чтобы читать. Возьмите его с собой. Прочтете, когда сможете. Надеюсь, после этого вам все станет ясно!

Эрик с любопытством взглянул на свиток, потом повернулся к Марго. Ее лицо сияло детской простодушной радостью.

– Миледи… – запнувшись, начал он, но Марго жестом остановила его.

– Просто прочитайте, – сказала она. И вдруг без предупреждения, приподнявшись на цыпочки, вытянулась насколько могла и, обхватив Эрика за плечи, притянула его к себе. Он попытался было отстраниться, но Марго прижалась к его губам будто ребенок, чмокнув на прощание. И сразу отпрянула. – Доброй ночи, любовь моя, – прошептала она и исчезла за пологом шатра.

Эрик, уверенный в том, что в лагере ни один человек не позволил себе упустить ничего из этой сцены, оторопело постоял еще некоторое время, со свистом втягивая воздух сквозь зубы, твердя про себя, что нужно повернуться и уйти.

И все же стоял, прижав пальцы к тому месту, которого коснулись ее губы. Ее неумелый поцелуй горел на его губах, и в глубине души он понимал, что ничего не имеет против.

Еще ни одна леди ни разу в жизни не целовала его, тем более такая чистая и невинная, как Марго. Ощущение, по правде говоря, никак нельзя было назвать неприятным, так же как и поцелуи, которыми они обменивались совсем недавно.

С тяжелым сердцем он наконец повернулся и медленно направился к своему шатру, стараясь не замечать плутовских ухмылок и подмигиваний, которыми обменивались его воины. Даже нахальный смех обоих молодых негодяев, его собственных братьев, оставил его равнодушным.

Утро следующего дня выдалось на редкость пасмурным, и Эрик, который провел бессонную ночь, поглядывал на небо с едва скрываемым раздражением.

– Милорд, – окликнул его Томас, и Эрик, очнувшись, вздрогнул. Мальчик протянул ему кубок и, укутав плечи хозяина теплым одеялом, продолжал собирать вещи.

Жофре потянулся, погладил широкую мускулистую грудь, лишенную признаков какой-либо растительности, и уселся возле Эрика. Забрав кубок из рук брата, он отхлебнул половину и вернул его обратно, но тот, казалось, ничего не заметил.

Жофре удивленно поднял глаза и понимающе усмехнулся. Неподвижный взгляд брата был устремлен на полотнище, скрывавшее вход в шатер, где спала леди Марго.

– Не иначе как ты всю ночь грезил о любви прекрасной леди? – с невинным видом протянул Жофре.

Не ответив ни слова, Эрик молча глотнул эля. Не мог же он признаться в том, что мысли о Марго, а особенно ее письмо не давали ему сомкнуть глаз всю ночь.

– Она сказала, что любит меня.

– Так, – удовлетворенно отозвался Жофре. – Я ведь тебе говорил, помнишь?

– Да.

Жофре снова потянулся всем своим могучим телом и широко зевнул.

– Ну что ж, братец, клянусь Богом, ты просто счастливчик! Такой очаровательной девушки, как Марго ле Брюн, в целом свете не найти, можешь мне поверить! Лопни мои глаза, да ведь Жанни де Шомперр, в которую я когда-то был влюблен по уши, и в подметки ей не годится, а когда-то мне казалось, красивее ее и на свете нет! Да никакую другую женщину я с тех пор не любил так, как ее!

– Да и она так тебя любила, – Эрик хмыкнул, – что не постеснялась огреть по голове тяжеленным подсвечником! Да если бы в ту самую ночь, когда тебе взбрело в голову отправиться к ней в спальню, я не следовал за тобой по пятам, она, глядишь, забила бы тебя до смерти! И была бы права, клянусь честью! Кровь Христова! Не женщина, а тигрица!

– М-м… – задумчиво промурлыкал Жофре. – По крайней мере из-за нее я не лишался сна, как ты из-за своей прекрасной дамы! Даже под Шрусбери накануне битвы ты спал как младенец. А сейчас я уже готов был придушить тебя, братец!

Эрик только вздохнул.

– Лучше бы ты это сделал. Никогда в жизни я не чувствовал себя более несчастным.

Припав губами к кубку, он долго пил, а потом снова задумался. Взгляд его по-прежнему был прикован к пологу шатра, где спала Марго.

Вот откуда-то выскользнул Джейс, менестрель из Рида, и направился к шатру Марго, деликатно, словно породистый пес, переступая через грязь, которую копыта лошадей превратили в жидкое месиво. На лице его застыла брезгливая гримаса, словно одна мысль о том, что брызги грязи останутся на его мягких кожаных сапожках, была ему невыносима. Со смешанным чувством зависти и смутного недовольства Эрик наблюдал, как трубадур произнес несколько слов, а потом, по-видимому, получив разрешение войти, откинул полог и скользнул внутрь.