Рене Энн Миллер - Коварный обольститель

– Не смей этого делать, чертовка.

– А вам известно, что месье Лоран ушел на рынок? – Она покачала головой. – Конечно же нет, в вашем-то заточении. Но ведь вы же должны понимать, что это значит? – Не дожидаясь ответа, она продолжила: – Это означает, что на кухне нет никого, кто мог бы приготовить такие вкусные блюда. – Лицо Уэстфилда приняло еще более грозное выражение, если такое вообще было возможно. – Впрочем, не стоит волноваться, безусловно на кухне осталось немного каши. – Она поморщила носик. – Хотя, наверное, она уже сильно подсохла и стала похожа на загустевший клейстер.

Еле сдерживаясь, Уэстфилд схватил ночную рубашку и натянул ее на себя.

– Вам, дорогая моя, повезло, что я не могу ходить, потому что иначе я бы свернул вашу изящную тонкую шейку.

На короткое мгновение по спине Софии пробежал холодок испуга. У Уэстфилда были действительно сильные руки, такими граблями можно не только переломить ей шею, но и свернуть соверен в трубочку. Она отбросила пугающие мысли и промокнула уголки рта лежавшей на подносе салфеткой.

– Я скажу, чтобы принесли чистую вилку и салфетку.

– Не стоит, просто отдайте мне мой завтрак, – сказал он, застегивая ночную рубашку до самого горла. Софию такое скрупулезное следование ее требованию несколько разочаровало.

– Предупреждаю, мадам, я сниму рубашку, как только закончу завтракать.

– Хейден! – раздался от двери женский голос. – Ты ведь это не всерьез!

Уэстфилд откинулся на подушки шезлонга, и расслабленно вытянул вдоль тела свои мощные длани, глаза его неожиданно потеплели при виде женщины, которая входила в кабинет.

– Скажи мне, Эдит, неужели я был таким плохим братом, что заслужил быть закованным в узы этой несносной женщины?

Леди Прескотт вздохнула:

– Хейден, вопрос должен стоять иначе: какое затмение на меня нашло, когда я предложила такой милой и безупречно воспитанной девушке ухаживать за тобой? Мне следовало нанять санитарку одного из лазаретов Ист-Энда с ручищами молотобойца и лексиконом моряка.

Леди Прескотт стянула с рук лайковые перчатки темно-зеленого цвета, в тон выходному платью с турнюром и многочисленными складками на подоле. Она пригладила каштановые волосы, свитые в сложный элегантный пучок.

– Мне очень не нравятся твои манеры, твое поведение выходит за рамки приличий, даже для такого субъекта, как ты. – Она повернулась к Софии. – Простите бесстыдство моего брата, мисс Камден, я вознесу молитву Господу, чтобы такого больше не случилось, но вы помните, я честно предупреждала, что ваша работа не будет легкой. Но я и представить не могла… нечто подобное.

Ее светлость молитвенно сложила ладони и горестно возвела взгляд, затем посмотрела на Софию.

– Надеюсь, дорогая, вы не собираетесь уволиться.

– Нет, леди Прескотт, я не собираюсь этого делать, вот только думаю, что вынужденное заточение несколько уязвило самолюбие графа и привело к некоторым странностям поведения. Полагаю, теперь нам остается лишь молиться и надеяться, что при правильной обработке раны здоровье сэра Уэстфилда быстро пойдет на поправку.

Леди Прескотт прижала руку к груди и облегченно вздохнула.

– Хорошо, моя дорогая, я знала, что могу рассчитывать на вас. – Она погрозила пальцем брату. – Мы должны благодарить Господа, что мисс Камден обладает таким огромным христианским милосердием, Хейден. Ты должен испытывать чувство стыда.

– В настоящий момент, дорогая, я испытываю лишь чувство голода. – Он указал на поднос. – Мой завтрак, мисс Камден.

София поставила поднос ему на колени и обернулась к леди Прескотт.

– Могу я спросить, как ваше самочувствие, миледи?

– Совсем неплохо. Простуда прошла окончательно.

София улыбнулась.

– Рада это слышать.

Уэстфилд подцепил большой кусок бекона вилкой.

– Эдит, я бы предложил тебе позавтракать, но повар ушел на рынок. Не хочешь ли горячего шоколада, чаю или тостов?

Он опустил кусок бекона в рот.

София деликатно кашлянула.

– Прошу прощения, милорд, не хочу показаться дерзкой, но, кажется, месье Лоран еще не ушел.

Уэстфилд едва не подавился.

– Что? – спросил он, откашливаясь, словно вдруг проглотил кусок лошадиного копыта. – Вы же сказали, что Лоран ушел на рынок.

София слегка всплеснула руками.

– Прошу прощения, сэр, наверное, я неясно выразилась. Мистер Лоран собирался идти за продуктами только через час.

На мгновение Софии показалось, что сейчас Уэстфилд швырнет в нее одну из тарелок, но вместо этого он широко осклабился.

– Вы достойный противник, мисс Камден. Очень достойный.

Леди Прескотт удивленно посмотрела на брата.

– Противник? Ради всего святого, о чем ты говоришь, Хейден? Мисс Камден, может, у вашего пациента горячка? Наверное, стоит вызвать доктора Тримбла?

– Эдит, я в полном порядке, и никакой горячки у меня нет, как и нет желания видеть доктора Тримбла. Может, ты все-таки позавтракаешь со мной?

Леди Прескотт глубоко вздохнула.

– Нет, спасибо, – сказала она, садясь в мягкое кресло, стоявшее рядом с шезлонгом.

– А теперь, – София несколько замялась, – прошу прощения, сэр, но я должна оставить вас, чтобы ехать в Уайтчепел.

– Мисс Камден, – обратился к ней граф. – Я не привык, чтобы мои служащие работали по собственному расписанию.

– Ради бога, Хейден. – Сестра шлепнула его по руке перчатками. – Это я нанимала мисс Камден, и она предупредила меня о своей работе в миссии. – Леди Прескотт повернулась к ней и улыбнулась. – Я считаю похвальным, что вы с доктором Тримблом так много времени уделяете этим несчастным. Ты ведь помнишь, Хейден, что я патронесса уайтчепельской миссии, и многие уважаемые мной люди поддерживают меня в этом.

Равнодушно пожав плечами, Уэстфилд наколол на вилку остывшую колбаску.

– Конечно, дорогая, ты, доктор Тримбл и мисс Камден просто ангелы, посланные самим Господом.

Неужели этот заносчивый аристократ не испытывает к несчастным ни малейшего сочувствия? Стоит лишь один раз побывать в Ист-Энде, чтобы увидеть, как они страдают. Она видела молодых работниц, руки которых были в шрамах и порезах, полученных от фабричных машин. Видела и мужчин, искалеченных тяжким трудом, но самое тяжелое впечатление на Софию произвели грязные, недоедающие дети, в глазах которых не читалось ничего, кроме страха и безнадежности. Вряд ли Уэстфилд хоть раз побывал в Уайтчепеле или его окрестностях. Тут же София вспомнила о своей сестре и племяннице и тех ужасных трущобах, которые они называли своим домом. Она поджала губы, едва сдерживаясь, чтобы не высказать графу все, что она о нем думает. Стараясь не выдать охватившего ее раздражения, молодая женщина обратилась к леди Прескотт: