Кэтрин Андерсон - Нечаянный брак

К счастью, они поднялись всего на несколько ступенек, падение не причинило им вреда.

— Черт побери. — Искоса взглянув на нее, он сел и начал отряхивать ее платье. — Я извиняюсь. Произошла небольшая заминка. Ты в порядке?

Лежа в пыли с задранными юбками, Речел была не в состоянии чувствовать боль, даже если она действительно ушиблась.

— Твое счастье, что другие тебя не видят, — обезоруживающе улыбнулся Мэт.

— Я бы предпочла, чтобы вы находились в их числе.

— А я надеюсь увидеть кое-что еще до того, как мы приступим к тому, о чем договорились.

Мэт попытался встать на ноги и тут же снова потерял равновесие.

— О черт! — Он стряхнул очередную порцию пыли.

«Я должна завести его в церковь, даже если придется тащить его на себе».

— Ну же, поднимайтесь, вы можете, — подбодрила она.

— Я не совсем уверен.

— Вы пьяны и не в состоянии оценивать свои возможности. — Речел схватила его под мышки. — Вставайте, мистер Рафферти.

— Я пытаюсь.

— Пытайтесь лучше!

В горле у нее свербило от пыли, она кипела от негодования, следя, как он, несмотря на все старания, не мог подняться.

— Вы обязаны это сделать. Когда мы почти у цели, нельзя отступать.

— Перестань меня дергать, — сказал он, вырываясь. — Кончится тем, что ты ушибешься.

Придя к такому заключению, Мэт сел, а она склонилась над ним, упираясь руками в колени.

— Итак? Вы собираетесь вставать или нет? — Речел с трудом удерживалась, чтобы не поднять его за уши. — Пожалуйста, мистер Рафферти, хотя бы попытайтесь.

— Мистер Рафферти? Если уж мы идем получать удовольствие, то называйте меня по имени. — С невероятным трудом Мэт поднялся и начал взбираться по ступеням, уже без ее помощи. — Ты лучше шевели своей маленькой задницей, нужно ковать железо, пока горячо.

Я что-то неважно себя чувствую.

Речел поспешила за ним. Один раз ей все же пришлось поддержать его, иначе бы он свалился.

— Еще несколько ступенек…

— Будь я проклят, но дойти до места еще не самое главное. — Мэт глупо кашлянул, будто сказал нечто удивительно смешное.

Она первой вошла в церковь, крепко держа его за руку, чтобы он не отставал. Когда дверь за ними закрылась, они оказались в полной темноте. Речел ощупью дошла до крайнего ряда скамеек и с трудом усадила Мэта. Теперь ей оставалось только ждать, когда он потеряет сознание.

В это мгновение его руки мягко, но уверенно обняли ее за талию, и Речел почувствовала, как он раздвинул ноги, чтобы крепче прижать ее к себе. Потом жаркие губы завладели ртом девушки, а руки начали целеустремленно расстегивать платье.

Она хотела закричать, но была не в состоянии даже вздохнуть как следует. Вцепившись ему в запястья, Речел насколько смогла отодвинулась, но тут почувствовала на груди прохладу, и ее снова охватила паника. За какие-то секунды Мэт сумел расстегнуть ей корсаж, и теперь лишь тонкая рубашка защищала тело девушки от его жадных пальцев, ощупывающих ее грудь и вдруг больно зажавших соски. Огненная молния пронзила Речел, от которой внутри разлилась непонятная теплота, бешено забилось сердце и захотелось чего-то неизведанного.

Она сознавала, что теряет над собой контроль, что готова подчиниться. Мэт знал, как обращаться с женским телом, умело вызывая ощущения, о существовании которых Речел даже не подозревала.

Наконец до нее дошло, что пора бежать. Рафферти почему-то не терял сознание, и еще неизвестно, когда это случится. Но ей все-таки не хотелось отступать от намеченного плана, ведь она приложила столько усилий, чтобы притащить его сюда.

Поэтому сначала нужно стянуть с него брюки.

Стараясь не думать о том, что он делает с ее грудью, Речел взялась за портупею. Когда она расстегнула пряжку, кобура ударилась о скамью. Вздрогнув, девушка присела, осторожно положила оружие на пол и занялась брючным ремнем. К счастью, это было легко. Теперь настала очередь латунных пуговиц на брюках. Ощутив столь интимное прикосновение, Мэт напрягся и судорожно вздохнул.

— Господи, — прошептал он срывающимся голосом. — Не торопись, милая, я за тобой не успеваю.

Но Речел нельзя было медлить, поэтому она яростно схватилась за брюки. Лоб у нее взмок от пота, сердце бешено колотилось, грудь ныла от умелых ласк.

Мэт наконец оставил в покое ее соски, однако его руки потянулись к застежкам юбки. Речел принялась стягивать с него брюки, стараясь быстрее покончить с этим.

После бегства из церкви она спокойно застегнет свою одежду. Рафферти пьян и вряд ли что-нибудь запомнит, поэтому его бесстыдные ласки навсегда останутся лишь ее тайной.

— Уф, — вдруг произнес он слабым голосом. — Мне совсем нехорошо.

Еще не покончив с брюками, Речел выпрямилась, чтобы поддержать его.

— О Господи!

Прежде чем она успела что-то сделать, внушительная масса придавила ее к полу, в затылке разлилась ужасная боль, а в голове вспыхнул яркий белый свет. Затем все ощущения исчезли, словно их отрезали, и Речел погрузилась в темноту.

Запах лака и воска. Вылинявшего хлопка и кожи.

Сначала Речел просто фиксировала смутные ощущения, но когда зевнула и хотела потянуться, вдруг осознала: что-то не так. Придавленная чем-то тяжелым, она не в состоянии ни пошевелиться, ни дышать.

Растерянно моргая, девушка пришла к убеждению, что голова у нее раскалывается от боли. И это не обычная головная боль, а невыносимая, пронизывающая, исходившая откуда-то из затылка.

— Какой стыд! — услышала она рядом женский голос.

Речел вздрогнула от неожиданности. Прежде чем она смогла пошевелиться или открыть глаза, другая женщина сказала:

— Говорю тебе, Клара, молодые люди сегодня забыли о приличиях.

Странно, эти голоса не принадлежат ни сестре Молли, ни экономке миссис Радклифф. Что, ради всего святого, делают в ее спальне посторонние люди?

Она подняла руку к глазам, но увидела лишь неясное разноцветное пятно. Конечно, без очков зрение у нее плохое, но почему-то сейчас оно еще хуже, чем обычно. Речел попыталась восстановить его, заморгала, однако ничего не вышло. Предметы становились то четкими, приближаясь к ней, то опять расплывались. Дубовые скамьи? Лица людей и стеклянные витражи? Значит, она не в спальне.

— Отвратительно! — воскликнула еще одна женщина.

— Осквернение всего святого, вот что это такое! — поддержали ее.

Чего святого? Видимо, Речел находится в церкви. Вопрос в том, что она здесь делает? О Господи, ее голову будто рассекли топором. Вдруг это какая-нибудь страшная болезнь? А может, просто обморок? Тогда объяснима и навалившаяся тяжесть. Оливия Харрингтон говорила, что после обморока руки и ноги кажутся тяжелыми и бесполезными.

Заставив себя открыть глаза, Речел попыталась не обращать внимания на боль и сосредоточиться на окружающем. Без сомнения, она в церкви. Тут ее охватила неясная тревога. Действительно, было что-то, связанное с церковью, что-то важное. Но что именно?