Мэри Маккол - Когда тайна раскроется

Но умирать Александр тоже не хотел.

Он с силой сжал челюсти. Следует по крайней мере обдумать предложение Эксфорда. Оно заманчиво, но не надо хвататься за него, словно это манна небесная.

– Итак? – нетерпеливо спросил Эксфорд. – Каков ваш ответ?

С деланным равнодушием подняв брови, Александр выпрямился, насколько это позволяли веревки.

– Это зависит от…

– От чего? – настороженно произнес Эксфорд.

– …От того, предоставите ли вы мне возмещение за мои труды.

Граф не смог сдержать изумления и разинул рот. Даже Люк одобрительно моргнул, видя такую смелость. Но Александр не обратил на это внимания; он чувствовал себя безрассуднее, чем обычно, и его не заботило, что о нем думают.

– Я предлагаю тебе жизнь, парень! – наконец смог, брызгая слюной, выкрикнуть Эксфорд. – Этого тебе недостаточно?

– Нет. – Александр смотрел прямо перед собой. Его глаза были холодны. Он почувствовал мрачное удовлетворение оттого, что граф вынужден будет чем-то пожертвовать за ту опасность, на которую его обрекает. – Я считаю справедливым потребовать кое-что еще. Давайте говорить начистоту. Мое участие в вашем плане для меня всего лишь отсрочит казнь на какое-то время. Меня в конечном счете повесят, и я буду болтаться на самой ближней к вам башне, как только обитатели Данливи поймут, что я самозванец.

– Лишь от вас зависит, насколько хорошо вы исполните свою роль, – помолчав, ответил лорд Эксфорд.

К нему снова вернулся его повелительный тон вместе с внешним спокойствием.

– Даже при этом я должен поставить условия. Иначе я не соглашусь.

Граф посмотрел на Александра так, словно собирался ударить его по лицу, но он явно желал приступить к осуществлению своего плана, а это было невозможно сделать без согласия Александра.

– Хорошо, какие у вас условия? – выдохнул он.

– В первую очередь верните мне кожаный мешок, который забрали ваши солдаты, когда вели меня в темницу. То, что там находится, имеет для меня личное значение.

– Там лежат другие сокровища тамплиеров? – требовательно спросил Эксфорд и перевел взгляд на приближающегося солдата.

Это был сэр Стивен.

– Несколько небольших пергаментов, скрученных и перевязанных бечевкой. Ничего похожего на деньги, полученное за золотую чашу.

Лорд Эксфорд погрузился в раздумья. Александр постарался придать лицу равнодушное выражение. Он чувствовал, что Люк пристально смотрит на него, но никак на это не отреагировал. Люк мог помнить эту чашу со времен, когда они оба служили в братстве. Он хорошо знал, сколько стоит чаша в деньгах, но он никогда не видел пергамента. А они были бесценны и являлись частью богатств тамплиеров, вывезенных со Святой земли, Александр сам не подозревал об их ценности, когда стащил этот мешок у Джона. В мешке была золотая чаша, а в отдельном кармане – пергаменты. Александр считал, что чаша – это максимум, что он может взять у своего старого друга.

Наконец Эксфорд хмуро посмотрел на Александра:

– Хорошо. Тогда покончим с этим делом и приступим к приготовлениям. Освободите его, сэр Стивен, и…

– Возвращение пергаментов и мешка – это не все, – прервал его Александр, чувствуя знакомый азарт, который возникал каждый раз, когда он шел по острию ножа. – Если произойдет невозможное и я успешно сделаю дело, которое вы от меня требуете, то когда все завершится и вы получите то, что вам нужно в Данливи, мне понадобятся средства к существованию.

– Вы хотите, чтобы вам заплатили за то, что вас не повесят?

Александр позволил себе чуть улыбнуться.

– Только мои деньги. До того, как меня схватили ваши люди, я намеревался использовать деньги, полученные от ювелира в Карлайле, чтобы начать уединенную жизнь в какой-нибудь отдаленной части Шотландии. Но теперь этой возможности не стало, и сейчас, – Он замолк, горестно подняв брови.

– Сколько? – ровным голосом спросил лорд Эксфорд.

– Пятьсот фунтов стерлингов. – Назвав эту сумасшедшую цифру, Александр мгновение помолчал, а затем добавил: – И я хочу половину этой суммы вперед.

Как он и ожидал, наступила долгая тишина. Но к его удивлению, лорд Эксфорд погрузился в раздумья над его просьбой.

И Александр угадал ход его мыслей. Если заплатить двести пятьдесят фунтов стерлингов вперед, то он, Александр, может просто взять эти деньги и раствориться где-нибудь на севере Шотландии. Несомненно, лорд Эксфорд хотел иметь какие-то гарантии, что этого не случится.

Но какие гарантии он может получить, кроме какой-либо чистосердечной клятвы, которая бы обязала Александра участвовать в этом смехотворном плане?

Положиться на эту клятву было бы еще большей глупостью, чем затевать операцию с подменой.

Лорд Эксфорд развернулся и отошел вместе с Люком на расстояние, откуда Александр не мог его услышать. Внезапная тишина вернула Александра к невеселым мыслям о своей судьбе… и о том, что что-то в его натуре все время втягивает его в неприятности.

Приходилось признать тот печальный факт, что, если дело заходило о вопросах чести, он никогда не поступал так, как поступили бы его брат Деймиен или даже его друзья Ричард и Джон. Он понял этот недостаток в своем характере уже давно, когда ему было двадцать один или двадцать два года и он только начал служить при дворе. Он позволил себе глупость влюбиться в высокородную женщину, дочь графа – прекрасную и тихую леди Маргарет Ньюкомб. Когда она забеременела, ее гневный отец предложил Александру выбор – либо оставаться с ней и получить свою долю бесчестия и гнев ее отца за то, что обычный рыцарь нанес ему подобное оскорбление, либо присоединиться к братству тамплиеров и навсегда покинуть Англию.

Хотя примириться с этой мыслью было нелегко, решение он принял быстро. Александр убедил себя, что так будет лучше для всех, в том числе и для Маргарет. Но в сердце он знал, что поступает как трус. Именно это сознание подстегивало его в желании стать одним из лучших рыцарей братства, несмотря на отсутствие искренней преданности целям ордена. У него был по меньшей мере талант хорошего бойца. Может, он был и не самым преданным делу тамплиеров, но он умел сражаться и убивать столь искусно, что заслужил место во внутреннем круге тамплиеров. Вскоре к этому кругу присоединился Деймиен, и они создали круг друзей, в который входили Джон и Ричард.

Но участием во внутреннем круге их с Деймиеном сходство и ограничивалось. Брат и друзья Александра отличались благопристойностью и постоянством. А для Александра же какие-либо принципы роли не играли. В последние шесть лет он редко держал слово, даже в очень важных делах и при самых искренних намерениях, которые у него были, когда он давал слово.

Единственный раз, когда он совершил благородный поступок для кого-то другого, произошел полтора года назад. Это он сделал для Ричарда, когда они вызвали гнев французской инквизиции. Но этот момент самопожертвования был исключением в долгом списке недостойных действий, совершенных им за свою жизнь. И он за эти действия дорого заплатил страшными мучениями, которым подвергли его люди, наученные искусству вызывать боль лучше кого-либо на земле.