Роксана Гедеон - Великий страх

– Мадам! Мадам! Ради Бога, идите сюда, я не знаю, что мне делать!

Это кричала Полина, голос у нее был испуганный. Встревоженная, я опрометью спустилась вниз.

– Открывайте, черт побери! Именем третьего сословия! Я удивленно взглянула на служанку.

– Это какая-то пьяная банда, – зашептала Полина, – они грозятся выбить дверь. Это грабители… Что прикажете делать?

– Бегите через черный ход в полицию… если в Париже нет больше полиции, приведите какой-нибудь патруль… или, может быть, нескольких королевских гвардейцев.

– Слушаюсь, сударыня.

– Или вот еще что… Бегите лучше на Марсово поле, там вместе с принцем де Ламбеском несет службу мой муж. Пусть едет сюда, и немедленно!

– Но как же… как же вы объясните, что делаете здесь? Ваш муж – он же ничего не знает о ребенке.

– Это моя забота. Бегите скорее, Полина!

– А эти люди – неужели вы их впустите?

– Когда таких людей не впускают, они обычно входят сами.

Я подошла к двери и, прислушавшись, спросила, придавая голосу металлический оттенок:

– Что вам угодно, господа, и по какому праву… Договорить я не смогла. Ответом мне стала такая грязная брань, что кровь отхлынула от моего лица. Раздался ужасный стук – негодяи били в дверь прикладами. Черт побери, они же могут потревожить Жанно!

– Открывайте! Мы – патриоты! Мы пришли требовать от вас помощи!

Разъяренная не меньше, чем испуганная, я не двигалась с места. Кто-то из бандитов выстрелил в замок, и замок, перебитый надвое, сорвался. Они вломились в прихожую, едва не прибив меня дверью.

– Ну и мерзкая же вы хозяйка, голубушка!

Сказав это, самый высокий и отвратительный из них ударил меня по щеке. Я вскрикнула, хватаясь рукой за лицо, вне себя от бешенства. Я не имела права ни на один неверный поступок. Там, наверху, были Жанно и Аврора.

– Что вам нужно? Как вы смеете врываться в чужие дома? Я позову лакеев!

– Гм, мы отлично знаем, что никаких лакеев здесь нет. А вот к вам пришли свободные граждане Франции, и вам придется потрудиться, чтобы хорошо принять их, иначе вам не поздоровится. Мы живо научим вас гостеприимству!

Их было пятеро, этих бродяг и оборванцев, и выглядели они как дикари – полураздетые, полупьяные, с ужасными отталкивающими физиономиями.

– Чего же вы хотите? – проговорила я в бешенстве.

– Мы требуем, чтобы нас накормили, напоили, дали нам денег и оружия.

– Оружия? У меня нет никакого оружия. А насчет выпивки, так мне кажется, что вам уже достаточно…

– Это нам решать, черт побери! И ты, дамочка, лучше прикуси язык, если не хочешь получить еще одну оплеуху.

– Что бы вы ни говорили, у нас в доме все равно нет того, что вам нужно…

Один из них толкнул меня так грубо и сильно, что я едва удержалась на ногах.

– Убирайся с дороги! Похоже, нам самим придется устроить проверку.

Они, бранясь и чертыхаясь, ввалились в кухню, по-дикарски нетерпеливо сбрасывали крышки с горшков и кастрюль, рылись в буфете. Найдя то, что им было нужно, они принялись есть все подряд – жадно, вульгарно чавкая и облизывая пальцы. Я смотрела на них с отвращением. Уж конечно, мне не было жаль котлет, супов и телятины, но как можно было смириться с тем, что эти мерзавцы так открыто и смело грабят меня, хозяйничают в моем доме?

– Видишь, Гаспарен, как живут богачи?

– Угу, у патриотов нет хлеба, а они обжираются мясом! Кухня представляла собой кошмарное зрелище – перебитая посуда, лужи супа на полу, пятна и грязь, оставленные башмаками новоявленных патриотов.

– Мы восстанавливаем справедливость, гражданка. Сам господь Бог велел нам делиться, не так ли?

Он назвал меня гражданкой. Ошеломленная таким обращением, впервые мною услышанным, я молчала.

– Где у вас вино? Ну-ка, показывайте! Мы хотим пить.

– Я не держу вина, – сказала я как можно спокойнее. – Там в буфете есть бутылка бордоского. В этом доме нет даже погреба.

– Вас следовало бы повесить за то, что у вас нет вина. Ту жалкую бутылку бордоского они прикончили в мгновение ока.

– Давай нам денег! Давай сама, если не хочешь, чтобы мы тут все распотрошили!

Я молча повела их в гостиную, открыла перед ними шкатулку. Мне оставалось только выполнять приказания. Денег было немного – два золотых луидора (хотя, впрочем, на эту сумму можно было прожить целый месяц) и банковские билеты общей стоимостью в триста экю. Патриоты быстро наполнили ими свои карманы.

– Ну, теперь вы довольны? Оружия здесь нет, сколько бы вы ни искали.

Один из них, по-видимому главный, окинул меня внимательным взглядом.

– Нет, еще не все. Смотрите-ка, ребята, какие у нее туфли!

– Ага, с серебряными пряжками…

– Снимай пряжки, живо!

Я наклонилась и, отстегнув пряжки от туфель, протянула их патриотам.

– Шикарные пряжки! Пойдут за двадцать ливров, не меньше.

– А что это у тебя наверху, гражданка?

Я похолодела от страха. Не хватало еще, чтобы Жанно увидел эти ужасные лица, услышал эти противные голоса! Заметив, что они направляются к лестнице, я опрометью бросилась вперед, загородила им дорогу.

– Господа, умоляю вас, не ходите туда! Там маленький мальчик, он болен, его нельзя тревожить! Там спят дети. Там нет ничего ценного, клянусь вам!

Они легко отшвырнули меня в сторону, так сильно, что я больно ударилась головой о стену. Их ничто теперь не могло остановить. Я уже слышала жалобный плач Жанно…

Входная дверь распахнулась. С невероятной радостью я увидела Полину и идущий вслед за ней целый взвод вооруженных людей.

– Вот они! – торжествующе воскликнула Полина. – Они ограбили несколько лавок, а теперь они грабят мадам. Пожалуйста, господин сержант, арестуйте их!

Я пока не понимала, кого это она привела мне на помощь. Это не были королевские гвардейцы, солдаты Эмманюэля… Эти люди были одеты по-разному, не в форму, а в обыкновенную повседневную одежду парижских буржуа. Тем не менее они очень решительно вскинули ружья, наведя их на грабителей.

– Ах вы, подлые мародеры, позорящие третье сословие! Бросайте оружие, вы арестованы!

Под яростную, но бессильную брань моих обидчиков все было кончено в два счета. Их вывели во двор. Сержант подошел ко мне, слегка приподнял шляпу:

– Мы – парижская милиция, гражданка. Наш отряд образован всего двадцать четыре часа назад, но мы уже многое успели.

– Да-да, – проговорила я машинально, уяснив, что имею дело с тем же третьим сословием, только более цивилизованным.

– Эти люди и их товарищи грабили булочные и винные магазины, наводили страх на весь квартал. Такая же шайка разгромила монастырь лазаристов, уничтожила там библиотеку и картины. А вот отель де Бретейль и Пале-Бурбон были спасены нами от разграбления. Пойдемте со мной, вы увидите, как мы поступим с ними.