Эйна Ли - Судьба обетованная

Как завороженная смотрела она в его расплавленные страстью глаза, опушенные густыми длинными ресницами, а он срывал с себя остатки одежды, не отводя от нее страстного взгляда. При виде его наготы у нее захватило дух. Широкие крепкие плечи покато переходили в мощные бицепсы. Густые курчавившиеся волосы, покрывавшие грудь, соблазнительной дорожкой сбегали вниз, к плоскому поджарому животу.

Они внимательно разглядывали друг друга, и в глазах Рейчел читалось растущее желание. С тех пор как между ней и этим мужчиной установились близкие отношения, она не могла смотреть на него и не хотеть его.

Бушующий пламень объял ее всю, с головы до пят. Она чувствовала себя пойманным в ловушку зверьком. Когда Эндрю окинул ее тело медленным оценивающим взглядом, она затрепетала от невольного возбуждения при виде его затуманенных страстью глаз.

Глубоко вздохнув, Эндрю задержался взглядом на ее пышной груди.

– О Господи, Рейчел, как ты красива!

Он накрыл ее своим крепким телом, смяв мягкие округлости, и склонился к полураскрытым губам. Длинные ресницы Рейчел затрепетали.

Их губы раскрылись навстречу друг другу, и его язык проворно проник в ее рот. Огонь, разгоравшийся внутри ее тела, превратился во всепожирающее пламя. Эндрю осыпал страстными поцелуями лицо и глаза Рейчел. Каждый такой поцелуй был раскаленным углем в топке бушующей страсти.

Снова и снова он возвращался к губам жены, все глубже проникая языком в ее рот.

Рука Эндрю скользнула вниз и чуть заметными касаниями начала поглаживать ее атласное бедро. Она томительно выгибалась навстречу его мускулистому телу, а он все крепче сжимал ее в своих объятиях. Почувствовав его язык на своем соске, Рейчел застонала. Вдоволь наигравшись с затвердевшим бутончиком, он милостиво сомкнул на нем губы. Задыхаясь в огне страсти, Рейчел жаждала ощутить его тело.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

– Признайся, Рейчел: ты боялась, что они меня обидят? – спросил он глубоким хриплым голосом.

Она погрузила пальцы в волосы на груди Эндрю, глядя на него соблазнительно сверкающими глазами.

– Я уже говорила тебе, Эндрю Киркленд: если кто-то и заставит страдать твое тело, то это буду я.

Она обхватила губами его сосок и начала ласково его теребить.

Эндрю перекатился на спину, положив ее сверху.

– Я ваш добровольный пленник, миледи. Делайте со мной все, что хотите.

Рейчел ждала этого момента не меньше, чем он. Охваченная пламенем страсти, она самозабвенно отдавалась этому мужчине, щедро одаривая его удовольствиями. Его стон был такой же усладой для ее ушей, как ее восторженные вздохи – для его.

Она не торопилась: поиграв языком у него во рту, скользнула губами к ложбинке его уха, медленно исследуя тело Эндрю руками, заставляя его содрогаться от этих мучительных ласк.

Язык Рейчел коснулся его груди. Она подняла голову и уставилась на него, соблазнительно улыбаясь, потом провела языком по его губам. Дыхание их смешалось.

– Вы ошибаетесь насчет кролика, милорд. Он был пересолен.

Эндрю ответил сдавленным стоном, перекатился наверх и вошел в нее.

Завидев подъезжавших молодоженов, Элизабет Пьемонт вылетела на крыльцо гостиницы и в нетерпении стала ждать, пока Эндрю снимет Рейчел с седла. После этого обе обнялись и расцеловались.

– Ты давно здесь? – спросила Рейчел, когда они, взявшись за руки, шли к гостинице.

– Вчера приехала и ждала тебя.

– Почему же ты не прислала нам весточку? Мы бы вернулись. Правда, Эндрю?

Рейчел обернулась к Эндрю за подтверждением, но он лишь неопределенно сдвинул брови.

– Когда в прошлый раз я увидела вас вдвоем, то сразу поняла: будет свадьба! – воскликнула Элизабет. – Все-таки я молодец – недаром свела вас вместе. Я знала, что это случится.

Восторг Элизабет был заразителен, и Рейчел невольно расчувствовалась. Ей уже казалось, что их брак свершился на небесах, но тут вмешался Эндрю.

– Прежде чем поздравлять себя, Элизабет, – сказал он с усмешкой, – вспомни, что в этом деле тебе здорово помогла Кейт Каллахан. Она проявила не меньше хитрости и изобретательности, чем ты.

– Как дела у Кейт? – спохватилась Рейчел. За последние дни она ни разу не вспомнила о своей пожилой напарнице и теперь испытывала угрызения совести.

– Старушка в порядке, – сообщила Элизабет. – В данный момент Кейт спит, но вообще-то она с нетерпением ждала вашего возвращения.

Они сели за столик. Глаза Рейчел взволнованно сияли.

– Ну а теперь, Элизабет, говори: что ты думаешь по поводу этой гостиницы?

– Ох, Рейчел, она мне очень нравится! – воскликнула Элизабет. – Вы отлично поработали. Я заняла одну комнату. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Конечно, нет. Они для того и предназначены. В субботу, когда фабрика закроется, у нас состоится большой праздник в честь открытия гостиницы. Будут состязания и танцы.

– А ты думаешь, почему я приехала? – засмеялась Элизабет. – Да я ни за что на свете не пропущу такое событие!

– Мне придется наготовить много еды. Организацию состязаний Эндрю обещал взять на себя. Кажется, они устраиваются ежегодно, и на них съезжаются даже жители гор. Мы просто приурочили их к открытию гостиницы.

К их столику подошла женщина. Поставив чашки с чаем и поднос со сладкими пирожками, она удалилась в кухню. Рейчел, замолчав от неожиданности, проводила ее удивленным взглядом.

Элизабет покачала головой:

– Какая же я рассеянная! Совсем забыла сказать тебе, что со мной приехали супруги Бруннеры. Кейт наняла их на работу в Уильямсберге. Их зовут Вернер и Бланш. Они подрядились на пять лет, а потом будут свободными.

– Что ж, пожалуй, мне следует представиться, – сказала Рейчел и, отодвинув стул, исчезла в кухне.

Вернер и Бланш Бруннеры были похожи друг на друга. Они были крестьянами из Германии, но в результате нескольких неурожайных лет вынуждены были закабалиться, сделаться обязанными слугами, [5]чтобы расплатиться с долгами. Вернер Бруннер выглядел лет на сорок. Он был высоким и худым, с ясными голубыми глазами и светлыми волосами, редеющими надо лбом. Его жена Бланш казалась чуть моложе. У нее были светло-каштановые волосы и серо-голубые глаза. Когда Рейчел вошла в кухню, оба уставились на нее с жадным любопытством.

Рейчел испытывала неловкость при встрече с людьми, которых привели сюда столь печальные обстоятельства, но вскоре их разговор сделался непринужденным, и она забыла про смущение. К ее удовольствию, Бруннеры прекрасно говорили по-английски.

– В какой комнате вы поселились? – с интересом спросила она.

– Рядом с комнатой Кейт, мадам Киркленд, – вежливо сказал Вернер и замолчал, увидев ее удивленное лицо. – Вас это не устраивает?