Ирада Нури - Покажи мне, зеркало… Том 2

Исполненный противоречивых чувств, Райтон кивнул Эммерсону, сообщившему, что это новая гувернантка его дочери и подошёл к девушке, окоченевшей настолько, что даже не сразу поняла, что он обращается к ней. Ему пришлось положить руку ей на плечо и чуть ли не с силой развернуть к себе. Маленькое дрожащее тельце, словно лишившись опоры покачнулось и непременно рухнуло бы вниз, не подставь он вовремя руки и не подхвати её на лету. Она была почти невесомой и ему не составило труда забравшись в седло усадить её впереди себя и укрыв полами своего плаща пустить коня в галоп.

Влетев на полном скаку во двор, Райтон распорядился немедленно отправить помощь пострадавшим, а сам, не теряя ни секунды по-прежнему держа девушку на руках, соскочил на землю. Крикнув дворецкому, чтобы немедленно отправил карету за врачом, живущим в нескольких милях от поместья, он, не теряя больше времени и не обращая внимания на причитания высыпавших холл слуг, поднялся в одну из гостевых комнат на втором этаже и ударом ноги распахнув дверь, уложил несчастную поверх узорчатого покрывала.

В комнате царила темнота, выпрямившись, Райтон велел запыхавшейся от быстрого бега экономке принести свечей, затопить камин и переодеть несчастную в сухую одежду. Не сомневаясь, что каждое его приказание будет тотчас же выполнено, он, не обращая внимания на то, что сам промок насквозь, отмёл предложение переодеться и сбежал вниз, где вместе со всеми остался дожидаться благоприятных известий от отправившихся в ливень работников. Лишь после того, как смог убедиться, что все вернулись здоровые и невредимые он, рекомендовав прибывшему к тому времени доктору после девушки осмотреть и их, наконец, смог облегчённо вздохнуть и позволить камердинеру уговорить себя подняться в комнату, чтобы переодеться в сухое.

Не прошло и часа, как ему доложили, что доктор закончил осматривать пациентов и ожидает его в холле, чтобы поделиться своими наблюдениями. Не теряя времени, сам не понимая причины своего внутреннего волнения, Райтон пулей слетел вниз.

– Что скажете, доктор? Как мои люди?

Седовласый, разменявший шестой десяток мужчина, не без помощи которого около тридцати лет назад появился на свет сам Райтон, только улыбнулся в ответ. Старику импонировало то, что несмотря на богатство и высокий титул, молодой граф остался тем же самым Райтоном, который в детстве таскал к нему домой раненых птиц и безногих лягушек, покалеченных его братом и соседскими мальчишками. Так же, как и тогда, в его голосе отчётливо слышалась тревога и надежда на то, что всё будет хорошо.

– Кхе, кхе…– прокашлялся врач прежде, чем ответить, – Не извольте беспокоиться, ваша милость, ваши люди в порядке. Велите сварить каждому по пинте грога с имбирём и корицей и, поверьте, к завтрашнему утру, от их бед не останется и следа.

– А, что же девушка? – голос неожиданно дрогнул, когда он задавал эскулапу свой вопрос.

– Девушка… кхе… кхе… с ней тоже всё будет в порядке. Отлежится денёк-другой и будет здоровее здорового. Ей, кстати, грог тоже бы не помешал, так сказать для иммунитета и хорошего настроения.

Испытывая невероятное облегчение, Райтон распорядился чтобы указания врача были выполнены в точности, а затем настоял, чтобы старик остался в поместье до утра, объясняя это тем, что в такую погоду, да ещё и по размытым дорогам, высок риск того, что карета вновь перевернётся.

Согласившись с предложением радушного хозяина, доктор поспешил в кухню, чтобы посоветовать поварихе добавить в грог щепотку гвоздики и сделать на порцию больше, себе на сон грядущий.

Снаружи стихия разыгралась не на шутку, но внутри защищённого со всех сторон толстыми, вековыми каменными стенами, согреваемыми теплом растопленных каминов, тихого мирка, было очень уютно и по-настоящему безопасно. Райтон внезапно поймал себя на мысли о том, что всепоглощающая, мешающая дышать тоска прошла, уступив место спокойствию и умиротворению. Поднявшись в спальню дочери, которая давно спала в своей кроватке и ведать не ведала о готовившимся сюрпризе, он отвёл с её милого личика упавший локон и легко поцеловав в высокий лобик – характерный признак всех Филдингов, осторожно вышел притворив за собой дверь.

Меня разбудил скрип половиц и чьи-то лёгкие, едва слышные шажки прошелестели возле самой кровати. Не подавая вида что проснулась, я постаралась, не меняя позы немного приоткрыть глаза, чтобы понять, что происходит, и едва не выпрыгнула из кожи от неожиданности, когда увидела любопытную детскую мордашку в нескольких дюймах от своего лица. Вздрогнув, и стараясь не испугать ребёнка, я, подтянув повыше одеяло осторожно села и только после этого осмелилась ещё раз взглянуть на ту, что своим неожиданным появлением едва не отправила меня к праотцам. И, невольно залюбовалась.

Признаться, до сих пор мне не приходилось видеть столь красивых лиц, как у этой девочки, которой на вид было не больше шести-семи лет. Золотистые кудри, собранные заботливой рукой в две косички с вьющимися на висках и лбу локонами, обрамляли нежное в форме сердечка румяное личико, которое могло принадлежать только настоящему ангелочку. Чуть более тёмные брови и пушистые реснички красиво обрамляли большие цвета морской волны глазки, в эту самую минуту с огромным интересом разглядывающими меня саму.

– Вы кто? – первой не выдержала девочка и морща лоб задала мучающий её вопрос.

– Я – Фарах, а ты кто?

Было так забавно наблюдать, как девочка пытается произнести про себя непривычное имя. Добившись желаемого эффекта со второй попытки, ребёнок расслабился и, забравшись на кровать, уже смелее произнёс:

– Я – Лайла, мой отец – хозяин этого дома. Правда, он ещё засветло уехал в город, но очень скоро вернётся. А вы…– девочка немного замялась, прежде чем спросить то, что видимо не давало ей покоя с того самого момента, как она впервые меня увидела, – вы его подруга? Если да, то это очень плохо потому что вы мне нравитесь, и мне бы очень не хотелось, чтобы вас называли потаскухой.

– Кем?! – я не знала плакать мне или смеяться в ответ на такое заявление более чем странно звучащее в устах столь юного создания.

– Так маман называет тех дам, которые вешаются на шею моему папе и пытаются вытянуть из него деньги и ценные подарки.

Ребёнок так уморительно рассуждал на взрослые темы, что я невольно расхохоталась. О, Аллах, если эта малышка моя подопечная, то чувствую, что скучать мне с ней точно уж не придётся. Она ужасно напоминала мне себя саму в её возрасте, когда, наслушавшись всяких гаремных слухов, я приставала с расспросами к отцовским наложницам, пытаясь выяснить не собираются ли они навредить моей маме, и если да, то пусть будут готовы к тому, что проснутся утром без волос и ресниц, которые я грозилась им обрезать если увижу хотя бы одну мамину слезинку. Само собой разумеется, что после таких угроз, на осуществление которых кстати вполне была способна, я получала самые горячие заверения в абсолютной преданности и лояльности моей валиде, которой никто не смел отныне пренебрегать.