Роксана Гедеон - Дни гнева, дни любви

– Нет. Просто мы уже год как разъехались.

– Вы развелись? – спросила я пораженно.

– Развода не было. Мы просто разошлись. И теперь я, можно сказать, свободен.

– А почему вы разошлись? – спросила я, хотя и понимала, что мое любопытство становится не очень вежливым.

– Люсиль мне никогда особенно не нравилась.

– Зачем же вы женились?

– Я был тогда слишком молод, чтобы возражать.

Я взглянула на графа, размышляя о том, что его судьба, в сущности, похожа на мою. Просто обстоятельства иначе разлучили меня с Эмманюэлем.

– А дети у вас есть?

– Два сына. Жан Огюст и Клод Исидор.

– Почему же вы оставили их и живете здесь, в Италии?

– Почему «оставил»? Я их не оставлял. Люсиль живет в Турине вместе с мальчиками. У меня там роскошный особняк в стиле Мезон-Лаффита.

Я взглянула в окно: здесь, в Мантуе, темнело рано. Масляный уличный фонарь желтым пятном просвечивал сквозь тонкие портьеры. Служанки в белых фартучках летали между столами, разнося вина. А как здесь пахли розы, гирляндами обвиваясь вокруг иллюминации…

Я вздохнула. Это было действительно хорошее место. Все здесь казалось ярким и заманчивым, как в сказке. И все-таки Дюрфор совершил ошибку, привезя меня сюда. Как мне теперь не хочется возвращаться из сказки в жизнь, трястись по пыльным бесконечным дорогам.

Я взглянула на графа. Его лицо было скрыто тенью, но я видела, что он неотрывно смотрит на меня. Заметив мой взгляд, он взял мою руку и, перевернув ее ладонью кверху, поцеловал.

Дворецкий шел впереди меня, высоко подняв зажженный канделябр. Мы поднялись по широкой мраморной лестнице и вошли в зеркальную галерею. В тиши особняка были слышны лишь наши шаги, потрескивание свечей в хрустальных люстрах и шелест моих бархатных юбок. Мы повернули налево, и дворецкий бесшумно распахнул передо мной одну створку дверей.

– Баронесса Эльза фон Фильсхофен, – объявил он.

Я быстро вошла. И сразу увидела отца, быстро идущего мне навстречу.

– Наконец-то, – произнес он, осторожно обнимая меня, и поцеловал в лоб.

Я подумала, что наша встреча, вероятно, будет холоднее, чем мы оба рассчитывали. Я подала принцу руку. Он поднес ее к губам и отступил на шаг, словно любуясь мною.

– Как рад я видеть вас в Вене. Да еще в сопровождении столь милого молодого человека, как граф Дюрфор. Где вы его оставили?

– В гостинице.

– А где остановились сами?

– Там же, в соседнем номере.

Он отпустил мою руку. На лоб отца набежала складка.

– Может быть, Сюзанна, не стоило так явно, перед всей Веной демонстрировать вашу враждебность ко мне?

– Здесь никто не знает, кто я, – ответила я медленно. – И никто не знает, что вы мой отец.

– Вы, разумеется, этому рады, не так ли?

– Не следует делать выводы за меня. К тому же, никакой враждебности демонстрировать я не намеревалась. Просто мне показалось удобнее снять номер в гостинице.

– Впервые слышу, что жить в гостинице, а не в доме родного отца, и считать это более удобным – это не враждебность. Не говоря уже о том, что то, что вы живете рядом с графом, вас компрометирует.

– Мне это безразлично, – ответила я, чувствуя, что некоторые слова отца мне до боли знакомы. – Я приехала не для того, чтобы произвести благоприятное впечатление на венское общество. Мне важен только император.

– А мы? Мы, ваша семья, настолько не важны, что нам можно на виду у всего света дать пощечину?

– Моя семья осталась в Париже, – отрезала я сухо.

– Семья? Муж-предатель и незаконнорожденный сын? Я вспыхнула.

– Сударь, мне совершенно непонятно, чего вы от меня требуете. Почему я оставила вас в покое, а вы меня нет?

– Ответьте мне только одно: готовы ли вы поселиться тут?

– Отец, мне жаль об этом говорить, но я не давала вам никаких причин думать, что я забыла прошлое.

Его губы сжались, он отступил на шаг. Словно ледяная стена выросла между нами. Наступило молчание. Надо же, подумала я, мы только-только встретились, и первые же наши слова стали словами ссоры. Нет, мы никогда не придем к прежним отношениям. Да и были ли они так уж хороши?

Честно говоря, я понятия не имела, как продолжать разговор. Я даже подумывала, не уйти ли мне. Но в этот миг дверь отворилась, и вошла мадам Сесилия.

Я приветствовала ее тепло, неожиданно тепло даже для себя, ибо она, в сущности, спасала нашу встречу и предотвращала неминуемую размолвку. Честно говоря, если бы не она, я бы еще не знала, не попросил бы меня отец покинуть его дом.

Когда мы уже сидели за кофейным столиком, принцесса спросила, передавая мне чашку кофе:

– Вы надолго приехали в Вену?

– Нет, мадам, не думаю.

– Вам не понравилась Вена? Вы будете подыскивать другой город?

Я поняла, что моя мачеха абсолютно не подозревает, почему я здесь. Она думала, что я эмигрировала.

– Мадам, я приехала сюда, чтобы повидаться с вами. Я намереваюсь вернуться во Францию.

Сказав это, я сразу же ощутила на себе недовольный холодный взгляд отца.

– Можно узнать, что заставляет вас быть такой упрямой?

– Отец, это не упрямство. Я служу Марии Антуанетте. Кроме того, во Франции у меня остался сын.

Подумав, я добавила:

– Я ведь была уже в эмиграции. Простите, если я буду нелюбезна, но эмиграция – это не слишком почетно. Я не хочу жить на средства чужих монархов.

– Кто-то же должен оставаться за границей, – сказал принц. – Королю необходимы сведения из-за рубежа.

– Конечно, необходимы. Но лиц, добывающих эти сведения, почему-то стало в десять раз больше, чем нужно.

Я демонстративно поставила блюдечко с кофе на столик – при этом чашка тихо звякнула – и поднялась с места. Юбки моего светло-голубого платья зашелестели, прозрачным звоном отозвались бриллианты в ушах. Я откинула назад упавшие на грудь золотистые локоны.

– Отец, прошу прощения. Мне пора идти.

– Отправляетесь в свою гостиницу?

На миг я растерялась, даже не зная, что ответить. Боже мой, похоже, его все это сильно уязвляет. Нужна ли мне эта месть? Такая явная и мелкая… Как бы там ни было, а он мой отец. Он воспитал меня, дал образование. В сущности, наполовину я – его создание. Если бы он не вспомнил обо мне, кем бы я стала?

– Да, – сказала я спокойно. – Надо отдать кое-какие распоряжения насчет багажа и сообщить Кристиану о моем переезде.

На лице принца не отразилось даже удивления.

– Вы сделали правильный выбор, – только и сказал он.

Когда Кристиан вернулся со встречи с графом Симолиным, я сообщила ему, что переезжаю к отцу.

– Если я не сделаю это, все венское общество будет считать нас любовниками, – сказала я, чувствуя себя даже как бы виноватой за то, что оставляю его. Это было будто бегство.