Карен Робардс - Желание под солнцем

– В самом деле? Я рад, потому что надеюсь, что ты будешь спать со мной всю оставшуюся жизнь.

Потребовалась минута, чтобы до нее дошло. Когда это случилось, глаза ее расширились, она повернулась и уставилась на него. Ее нагота предстала перед ним во всей красе, но в данный момент это его не интересовало.

– Что ты имеешь в виду? – Недоумение в ее глазах и голосе заставило его улыбнуться, несмотря на то что в животе все сжалось. Чтобы ослабить напряжение, которое его гордость не позволила бы показать ей, он перевел взгляд с ее глаз на губы, которые мягко обвел одним пальцем.

– Для девушки, которая, похоже, имеет обыкновение коллекционировать предложения руки и сердца, ты медленно соображаешь. Я прошу тебя выйти за меня замуж.

– За тебя з-замуж?

Последовало долгое молчание, которое он мог истолковать как потрясение. Ее широко открытые голубые глаза были огромными и потемневшими.

– Да, за меня замуж. – Его голос прозвучал жестко.

– О Боже!

Он нахмурился:

– Не слишком-то вразумительный ответ. Да или нет? Медленная улыбка изогнула ее губы.

– У тебя в этом большой опыт?

– В чем? – нетерпеливо переспросил он.

– В предложении руки и сердца?

Угрюмая складка у него на лбу стала еще глубже. Если она сейчас же не даст ему ответ, он ее придушит. Он еще никогда в жизни так не нервничал, как сейчас, а она, разрази ее гром, улыбается!

– В сущности, ты первая.

– Я так и думала. – Неожиданно она засмеялась очаровательным девичьим заливистым смехом. – «Да или нет?» Как романтично!

– Итак? – Ему было не до шуток. Она вздохнула, сразу же посерьезнев.

– Джосс, это не так просто, ты же знаешь.

– А что тут сложного? Я уеду, стряхнув пыль этого треклятого острова и его треклятых варварских обычаев со своих ног. Ты можешь поехать со мной или можешь остаться. Если поедешь, я полагаю, ты хотела бы сделать это в качестве моей жены.

– Джосс…

– Да или нет?

– Да перестань же ты это повторять! Для начала ты не можешь просто уехать с «Услады сердца». Мне ужасно неприятно напоминать тебе об этом, но ты принадлежишь моему отцу. Ты раб. Ты не можешь просто взять и уйти. Тебе придется воспользоваться дорогами! Тебя поймают, привезут обратно, накажут, может, даже убьют.

– Сначала им придется найти меня.

– Найдут, поверь мне. Барбадос – маленький остров, и тут очень расторопная полиция. Для того чтобы сбежать, тебе нужно выбраться с острова, а ты не можешь этого сделать. Не пройдет и полдня после твоего исчезновения, как капитаны всех кораблей, прибывающих в порт Барбадоса, будут знать о тебе. Тебя поймают рано или поздно.

– Так что же ты предлагаешь? Чтобы я остался здесь, в этой чертовой грязной дыре, и до конца жизни рыл ямки в земле? А ты будешь спать с Большим Боссом в большом доме и время от времени украдкой пробираться ко мне, когда почувствуешь потребность немножко поразвлечься?

– Я этого не говорила.

– Нет? Но ты и не сказала, что выйдешь за меня.

Лайла вздохнула и села. Несмотря на растущий гнев, его глаза непреодолимо притягивало к ее гибкому белокожему телу. Обнаженная, она была самым красивым из всего, что он когда-либо видел, и она сводила его с ума.

– Я не знаю, смогу ли выйти за тебя. Я люблю тебя. Так люблю, что мне страшно. Но брак… Джосс, как я могу обещать выйти за тебя? Ты раб на плантации моего отца! Что ты хочешь, чтобы я сделала? Спокойно подошла бы к нему и сказала: «О, кстати, папа, надеюсь, ты не станешь возражать, если я не выйду замуж за Кевина? Я передумала и выхожу замуж за Джосса»? Он умрет от апоплексического удара – а если не умрет, то наверняка убьет тебя.

– Я убегу при первой же возможности. Ты можешь убежать со мной или остаться. Выбор за тобой.

– Джосс… – Это был почти вопль. – Ты не сможешь так просто сбежать! А я не могу больше с тобой спорить, мне надо идти! Э… сколько сейчас времени?

– Около четырех.

– О Боже мой! Мне надо возвращаться! Скоро все начнут просыпаться!

Она спустила белые ноги с края койки и встала, потянувшись за своей нижней юбкой. Надев ее через голову, повернулась к нему лицом:

– Я хочу, чтобы ты пообещал мне – пообещал! – что не сделаешь никакой глупости. Ты не будешь пытаться убежать, пока я… пока мне не представится случай подействовать на отца. Думаю, я могу убедить его освободить тебя, если буду постоянно напоминать о том, как ты спас мне жизнь, но на это может потребоваться время. Тогда тебе не придется бежать, ты сможешь просто уехать.

Он лежал на спине, сцепив руки за головой, совершенно голый и ничуть не смущенный этим. Глаза его были устремлены на ее лицо.

– Допустим, я дам тебе время повлиять на твоего отца – сколько?

– Несколько месяцев. Самое большее – год. Он покачал головой:

– Извини, но так долго ждать я не могу. Этот фарс и так слишком затянулся.

– Джосс… – Ее голос прозвучал приглушенно, потому что она натягивала платье через голову. – Застегни, пожалуйста.

Она повернулась к нему спиной, и он встал, чтобы застегнуть платье. Действие было настолько автоматическим, словно он был мужем или давнишним любовником, потому что он мог делать это, продолжая злиться на нее. Закончив, повернул ее к себе лицом, держа руки на плечах.

– Когда я смогу, я убегу. Ты убежишь со мной?

Она уставилась на него встревоженными глазами. Он рассеянно отметил, что ткань платья под его пальцами превосходного качества – тончайший белый муслин с серо-голубым рисунком, почти такого же цвета, как ее глаза. С этой массой золотистых кудрей и утонченным лицом она достаточно красива, чтобы кружить головы повсюду, где бы ни появилась. Внезапно Джоссу пришло в голову, что если он впервые сделал предложение руки и сердца, то для нее-то оно уж точно не первое. Черт, да половина мужского населения этого закоснелого в предрассудках острова, наверное, хотела бы жениться на ней, не говоря уж о богатых юнцах в колониях! И он думал, что она скажет «да, большое спасибо» ему? Должно быть, он сошел с ума. Джосс насупился.

– Не сердись. Я не могу принять такое решение вот так сразу, сию минуту! Я должна хорошенько подумать, это разумно, так что можешь убрать это выражение ослиного упрямства со своего лица! Я люблю тебя, ты же знаешь, но… мне нужно время, чтобы подумать.

– Как я уже когда-то говорил тебе, ты не знаешь значения слова «люблю», – уколол он. – Дай тебе волю, такты выйдешь замуж за этого своего дорогого болвана Кевина и будешь иметь меня на стороне. Но такое положение дел меня не устраивает.

– Это неправда!

– Разве? Давай, уходи отсюда! Тебе надо вернуться в дом, пока кто-нибудь не обнаружил, что ты тайком бегала сюда, чтобы покувыркаться в постели с рабом.

– Иди к дьяволу! – Лайла редко чертыхалась, по, с другой стороны, она редко и выходила из себя. Он так ужасно несправедлив, что это просто нелепо, и если бы как следует поразмыслил об этом, то понял бы. Но очевидно, разумных размышлений ждать не приходится. Он слишком горд и слишком упрям, чтобы видеть дальше своего носа!