Нэн Райан - Люби меня всю ночь

Джолли доел кекс, шумно вздохнул и похвалил Хелен за выпечку. Затем повернулся к Чарли:

– Потому что нам нужно много чего сделать до отъезда. – Он поднялся, поставил пустую тарелку на ночной столик и ткнул пальцем в Чарли. – Надевай башмаки, плутишка, пора приниматься за дело.

Всю вторую половину дня мальчуган следовал за своим седовласым приятелем. Вначале они проверили цистерну, которая оказалась заполненной до верха мягкой дождевой водой. Затем Джолли сказал, что нужно наколоть дрова для готовки и обогрева. В ответ на возражение Чарли, что сейчас слишком жарко, чтобы греться, Джолли объяснил, что, если Хелен и Курт захотят помыться, им надо будет согреть воду.

Они наполнили дровами ящик рядом с плитой и сложили поленницу на заднем крыльце. Натаскали несколько ведер свежей колодезной воды на кухню, чтобы Хелен не пришлось заниматься этим самой, и подоили Бесси. Чарли, которому удалось выдоить несколько струек молока, был так поражен этим чудом, что не переставал хихикать.

После позднего ужина Джолли съел еще кусок шоколадного кекса и отбыл домой. Когда он вернулся на следующее утро, они с Чарли отправились в огород, собрали бобы, горошек, тыкву и кабачки. Накопали картошки и лука и сложили их в кладовке, примыкавшей к коптильне. Из сада принесли корзинки, полные спелых слив, золотистых персиков и румяных яблок.

После этого они принялись собирать пекановые орехи. Вооружившись длинным шестом, Джолли повел Чарли к пекановым деревьям и стал хлестать раскидистые ветви. Орехи дождем сыпались на землю, а Чарли подбирал их.

Они проработали целый день, сделав все возможное, чтобы облегчить Хелен жизнь, пока их не будет. Хелен тоже трудилась. С утра перестирала вещи Чарли, погладила их и упаковала в новый саквояж, купленный Куртом на ярмарке.

Ближе к вечеру прибыл доктор Ледет. Осмотрев Курта, он объявил, что позволит ему встать с постели завтра утром.

– Можно, я встану сегодня? – взмолился Курт, но доктор был непреклонен: завтра не за горами, но и в последующие несколько дней ему придется соблюдать осторожность. Не переутомляться, почаще отдыхать.

Когда солнце скрылось за горизонтом, а лягушки завели свою вечернюю песнь, Джолли сидел на широкой передней веранде, обсуждая с Чарли предстоящую поездку и очищая яблоко.

Чарли зачарованно наблюдал, как темно-красная шкурка слезает с яблока одной непрерывной полоской. Закончив, Джолли отрезал от яблока две дольки, одну дал Чарли, другую взял себе. Спустя некоторое время взглянул на Хелен, молча покачивающуюся в кресле-качалке.

– Что-то ты притихла, детка, – сказал он, улыбаясь как ни в чем не бывало. – Тебя что-нибудь беспокоит?

– Вовсе нет, – холодно отозвалась она, избегая его взгляда.

– Что ж, приятно слышать. – Он отрезал еще один ломтик яблока. – А мне показалось, будто ты дуешься, словно старая мокрая курица.

Скрипнув зубами, Хелен наконец посмотрела на него и натянуто улыбнулась:

– Ты ошибся. Пользуясь твоим выражением, я счастлива, как поросенок в луже.

Джолли протянул Чарли последний ломтик яблока.

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я всегда хотел, чтобы ты была счастлива. – Он поднялся со стула. – Ладно, пора домой. – Он посмотрел на Чарли: – Я приду рано. Кто проспит, пусть пеняет на себя.

– Я не просплю! – взволнованно воскликнул Чарли. – Не уезжай без меня!

– Хорошо, – сказал Джолли, – ложись пораньше, завтра нам предстоит долгая дорога.

Ранним утром Джолли и Чарли отправились в Бей-Минетт, оставив Курта и Хелен одних на ферме. Им предстояло провести наедине по меньшей мере четыре дня.

И четыре ночи.

Хелен страшилась этого. Курт с нетерпением ждал. Хелен боялась того, что может случиться. Курт боялся, что ничего не произойдет. Хелен боялась, что проявит слабость и позволит ему стать ее любовником. Курт боялся, что она проявит твердость и не позволит ему заняться с ней любовью.

Весь долгий жаркий день Хелен делала все возможное, чтобы избегать Курта. Она проявила чудеса изобретательности, придумывая себе занятия и выбирая места, где ей следовало находиться. Места, куда вряд ли забредет Курт. Места, где он не сможет ее найти.

Курту так ее недоставало. За то время, пока он лежал в постели, он привык к тому, что Хелен то и дело появляется в его комнате. Он даже сожалел, что доктор Ледет разрешил ему встать с постели.

Потерянный и одинокий, Курт бродил по пустому дому и приусадебному участку в поисках Хелен. Он хотел видеть ее улыбку. Слышать ее смех. Хотел, чтобы она произнесла его имя или коснулась его. Тосковал по минувшим дням, когда им было так хорошо вместе. И сожалел, что эти чудесные дни миновали.

Наконец пришла ночь, и вместе с ней – настоящая пытка.

Изобразив усталость, которой она на самом деле не испытывала, Хелен пожелала Курту спокойной ночи и удалилась к себе в комнату вскоре после захода солнца. Впервые после переезда Курта и Чарли в дом она закрыла дверь своей спальни и прислонилась к ней, размышляя, не запереться ли ей на ключ.

Нет. Хелен покачала головой. Это полная бессмыслица. У нее нет причин запирать дверь. И уж тем более доставать револьвер, который она разрядила и спрятала, чтобы он не попал в руки Чарли. Курт в первый же день сказал: «Я янки, миссис Кортни, а не животное. Можете спать в обнимку с револьвером, если иначе не можете, но вам ничто не угрожает. По крайней мере от меня».

И это оказалось правдой. Ей не понадобился револьвер. Не нужен он и сейчас. Курт Нортвей не зверь. И не набросится на нее.

Вздохнув, Хелен отошла от двери. Она боится не Курта. Она боится себя. Она влюбилась в Курта и испытывает к нему физическое влечение.

Хелен пересекла комнату, зажгла масляную лампу на ночном столике и села на кровать. Расстегивая лиф серого рабочего платья, она представила себе, как бы это было, если бы его расстегивали загорелые руки Курта.

При этой мысли Хелен пронзила дрожь. Когда они танцевали той жаркой июльской ночью на залитой лунным светом веранде, он двигался так легко – с поразительным изяществом и уверенностью. И смотрел ей прямо в глаза, заставляя трепетать. Мужчина, настолько чувственный в танце, наверняка будет страстным и в постели. К тому же он романтичен по натуре.

Но беда в том, что Курт Нортвей не ищет романтических отношений. Во всяком случае, с ней. Не следует забывать, что он янки. Родившийся и выросший в Мэриленде, куда ему не терпится вернуться.

Слава Богу, она не наивная девушка. И прекрасно понимает, что, если она явится к Курту и предложит ему себя, он не колеблясь займется с ней любовью. А после сбора урожая не задумываясь покинет ее. Уедет, даже не оглянувшись.

Хелен задула лампу, разделась, натянула ночную рубашку, вытащила шпильки и тряхнула головой, высвободив тяжелую массу волос, прежде чем забраться в постель.