Сергей Бычков - Евангелие от Сергея или смертельная ошибка Иисуса Христа

– Я люблю историю и очень-очень любопытный. Я много тебе могу рассказать. Вот, к примеру, эта южная вершина Елеонской горы, – тут он показал рукой на соседнюю вершину, – знаешь ли ты, что её называют Горой соблазна?

Мария отрицательно покачала головой.

– Пойдём туда, – неожиданно предложил Иоанн, – я покажу тебе жертвенник на её вершине и расскажу, откуда у неё такое странное название.

Мария заколебалась. Она обручена, и прогуливаться с другим мужчиной не имеет права. Но, с другой стороны, она ничего плохого не делает, да и никто не узнает. Не дожидаясь решения, Иоанн взял её за руку как маленькую девочку и решительно двинулся вниз по уклону. Его решительность внезапно передалась Марии. Она неизвестно почему вдруг весело рассмеялась и, поддавшись какому-то задору, крикнула: – Побежали. Иоанн рассмеялся в ответ и, держа её руку, устремился вниз. Бежать под уклон было легко, и они быстро достигли подножия средней вершины. Не останавливаясь, они с разбега стали взбираться на соседнюю вершину, но бежать вверх было тяжело. Бег их замедлился и, не добравшись и до половины подъёма, они остановились. Мария запыхалась и с шумом выдыхала из себя воздух. Её щёки пылали как два спелых яблока, а глаза сверкали как звёзды. Неожиданно Иоанн притянул её к себе и поцеловал в губы. Никто и никогда не целовал Марию. И хотя в своих мечтах о принце она много раз представляла, как это произойдёт, действительность превзошла все её ожидания. Она и близко не могла представить, что поцелуй такой восхитительный, такой опьяняющий! Иоанн приготовился к негодованию, но ничего, кроме восторга, не увидел в глазах Марии.

Словно ничего не произошло, они двинулись к вершине, но добрались туда не скоро : через каждые пять – десять шагов они останавливались и Иоанн целовал ожидающую этих поцелуев Марию.

Вся вершина была покрыта старыми оливковыми деревьями и они, поплутав среди них, вышли на самую макушку горы к развалинам стоящего здесь когда-то дома.

– Смотри, – сказал Иоанн, указывая правой рукой на эти развалины, а левой обнимая Марию, – здесь, на этом месте, царь Соломон велел построить дом. Он любил смотреть с этого места на свой храм и очень часто приезжал сюда не один. Каждый раз он привозил понравившуюся ему девушку и после любования храмом занимался с ней любовью. Поэтому люди и назвали эту вершину горой соблазна.

Мария слушала Иоанна, но его слова с трудом доходили до её сознания. Оттого, что он говорит с ней, оттого, что они вместе в этом удивительном месте, оттого, что он её обнимает и целует, а это значит – любит, у Марии кружилась голова. Она чувствовала себя птицей, парящей над землёй в теплых восходящих потоках воздуха. Видимо, поняв её состояние, Иоанн прижал её к себе и стал покрывать поцелуями лицо и шею. Мария закрыла глаза от нахлынувшего блаженства и дрожала всем телом. Потом она стала робко отвечать на его поцелуи.

Сколько времени прошло? Пять минут? Десять? Час? Мария не знала, да ей было всё равно сейчас, весь остальной мир перестал существовать в её сознании, ей только хотелось, чтобы это блаженство не прекращалось.

– Пойдём Мария, – вдруг дошёл до неё смысл сказанного Иоанном, – скоро уже темно будет.

Мария кивнула, и они стали спускаться к Вифании. Не доходя до первых домов, Иоанн сказал: – Не надо, чтобы нас вместе видели, ты иди, а я постою здесь, а потом пойду.

С сожалением выпуская её руку Иоанн добавил: – Приходи туда завтра, а? Я буду тебя ждать на вершине. Придешь?

– Приду, – ответила Мария и, удаляясь от Иоанна, всё оборачивалась и махала ему рукой.

– Ты где была? – набросилась на неё Елисавета, – ночь на дворе, а тебя всё нет, я уже беспокоиться начала.

– Иерусалим такой красивый, что глаз нельзя оторвать, так и стояла, пока не стемнело, – соврала Мария.

– Разбойников на дорогах полно, а она по темноте шляется, – ворчала Елисавета, – не дай бог, попадешь к ним в руки.

– Не попаду, – весело ответила Мария и представила, как несколько страшных разбойников налетают на неё в оливковой роще. Они страшные-страшные, у каждого большой нож и они хотят её убить. В этот критический момент появляется Иоанн и как игрушечных кукол разбрасывает их в разные стороны, и они с ужасом разбегаются кто куда, а он поднимает её на руки и несёт домой.

От этой вымышленной сцены и без того волшебное настроение Марии поднялось выше того уровня, когда человек может ощущать реальность жизни. Реальность того, что она обручена, и ей нельзя не только встречаться, но и думать о другом мужчине, словно растворилась, а вместо этого в сердце Марии образовалась волна нежности к Иоанну. У Марии словно крылья выросли и она не ходила, а порхала по комнате, собирая на стол ужин.

– А что это ты такая счастливая? – спросила Елисавета, наблюдая, как Мария весело снуёт вокруг стола, – неужели вид Иерусалима может так тронуть сердце? А для меня наша маленькая Вифания куда милее, чем Иерусалим с его храмом царя Ирода.

– Нет, сестра, – возразила Мария, – ты просто много раз его видела и присмотрелась к нему, как к чему-то обыденному.

Так, препираясь и споря, они отужинали и решили теребить шерсть. Занимаясь этим делом, они продолжали болтать, но чем дальше, тем Мария говорила всё неохотнее. Постепенно её волшебное настроение перешло в печаль, а в сердце закралась тревога.

– Что же я делаю? – думала она, – что я скажу Иосифу, маме? А, может, взять и рассказать всё Елисавете? Она прожила долгую жизнь и сможет дать мне совет. …Нет, только не это, Елисавета никогда не поймёт меня: она ни за что бы так не сделала, это великий грех, а Елисавета – само воплощение ангела. А, может, Иоанн сможет что-то придумать? Он же самый – самый умный и любит меня!

– Ты, видимо, устала, – заметив перемену в настроении Марии, сказала Елисавета, – давай-ка, подружка, спать укладываться…

… Первая мысль, которая пришла в голову Марии, когда она проснулась, была мысль о предстоящем сегодня свидании с Иоанном.

– Сегодня я снова увижу его, – пропел звенящий голос, исходивший из её сердца.

Весело подскочив, Мария быстро оделась и выпорхнула в комнату. Елисавета ещё спала, в доме было темно и Мария, стараясь не шуметь, стала разводить в очаге огонь. Всё горело в её руках и не прошло и полчаса, как она убралась в комнате, приготовила завтрак и стала ждать, когда проснётся сестра. Вчерашние тревоги куда-то ушли и то, что вчера казалось непреодолимым препятствием на их с Иоанном пути к счастью, теперь выглядело не так безнадёжно. Утро вечера мудренее?

– Обручена? Ну и что? Да мало ли было случаев, когда после обручения дело так и не доходило до свадьбы, – подумала она. – Вот приеду домой и скажу маме, что люблю другого и за Иосифа замуж не пойду. Конечно, тяжело объяснить это решение и родители на дыбы встанут, стоит только обмолвиться о Иосифе, но это всё равно легче, чем врать и изворачиваться. – Папа-то сразу меня поймёт, – с теплотой об отце подумала Мария. Сколько она себя помнила, столько и видела его добрые глаза. То, что он был весёлый в день её помолвки, ещё не значит, что он был рад этому. В тот день Мария обратила внимание на то, что когда она прибирала комнату к приходу сватов, он несколько раз останавливал её и, прижав её голову к своей груди, говорил только одно слово – доченька. Только сейчас Мария поняла, что он хотел тогда сказать ей: – Ты прости, дочка, меня: я не сумел устроить достойно твою жизнь.