Джуд Деверо - Двойной любовник

— Не очень-то мне и нужно это платье. Я действительно не понимаю, почему я должна идти. Мы не нуждаемся в милосердии личностей вроде Александра Монтгомери.

Элеонора глубоко вздохнула:

— Ты не видела его с тех пор, как вы были детьми. Может, он изменился.

— Ха? — Джессика отошла от сестры, чтобы поднять младшего брата Сэмуеля с пола, на котором он нашел и пытался запихнуть в рот какую-то непонятную штуковину. Она увидела в его пухлой грязной ручке одного из пауков Натаниела. — Такие, как Александр, никогда не меняются. Десять лет назад он был напыщенным всезнайкой, таким же, уверена, и остался. Коль скоро Марианне понадобилось заполучить домой одного из братьев, чтобы помочь ей уйти от этого типа, за которого она имела глупость выйти замуж, почему бы ей не обратиться к одному из старших братьев? Одному из хороших Монтгомери.

— Думаю, она написала всем, но Алекс первым получил письмо. Посиди спокойно, пока я распутаю твои волосы. — Элеонора взяла в руки волосы сестры с чувством зависти. Другие женщины прибегали к всевозможным ухищрениям и тратили многие часы на то, чтобы их волосы хорошо выглядели, а Джессика беспечно подставляла свои солнцу, соленому ветру, морской воде — и они были красивее, чем у кого-либо еще. Густая мягкая светлая копна, сияющая на солнце.

— Ох, Джесс, если бы ты только захотела, то могла бы заполучить любого мужчину.

— Пожалуйста, не начинай снова, — отрезала Джессика. — Почему бы тебе самой не завести мужа? Такого богатенького, который бы поддержал нас и всех детей?

— В этом городе? — криво усмехнулась Элеонора. — В городе, который боится одного человека? В городе, который сдался на милость такому типу, как Питман?

Джессика встала и откинула волосы с лица. Немногие женщины могут позволить себе роскошь носить гладкую прическу и при этом оставаться красивыми, но Джессике это удавалось без труда.

— Мне эти трусы нужны не больше, чем тебе. — Она опустила маленького Сэмуеля на пол. — Но, по крайней мере, я не настолько глупа, чтобы думать, что один человек, особенно такой, как Александр, выручит нас. Думаю, все помнят Монтгомери как клан, а не как отдельных людей. Я не могу не согласиться, что никогда не было более великолепной семьи, чем Сэйер и его два старших сына. И я плакала не меньше любого из вас, когда они ушли в море, но не проронила и слезинки об Александре.

— Джессика, не думаю, что ты справедлива к нему. Что тебе сделал Александр такого, что ты так его не любишь? О его детских проказах лучше вообще забыть. Если серьезно относиться к таким вещам, то Натаниела надо было повесить года четыре назад.

— Дело в его отношении. Он всегда считал себя лучше всех остальных. Его братья и отец работали бы с любым. Александр думал, что он слишком хорош для этого. Его семья была самой богатой в городе, но он единственный придавал этому значение.

— Не понимаю, о чем ты говоришь? Это ты швырнула ему в лицо тех омаров, что он принес нам. Я никогда не могла понять этой выходки. Ведь нам всегда помогал весь город.

— Зато теперь не помогает никто! — воскликнула рассерженно Джессика. — Да, я говорю о милосердии, когда день за днем живешь подношениями, когда в доме всегда пусто. Единственное, что всегда в избытке — это желание поесть, согреться… И еще этот папаша, который возвращается домой каждые девять месяцев только для того, чтобы сделать очередного ребенка. — Она остановилась, чтобы успокоиться. — Александр хуже всех. Чего стоила его самодовольная ухмылка, каждый раз когда он приносил мешок муки. С каким превосходством он всякий раз смотрел на нас. А эта его манера вытирать свои панталоны, стоило только кому-нибудь из детей подойти к нему поближе.

Элеонора улыбнулась:

— Джесс! Хочешь не хочешь, а приходилось отряхивать кому юбку, кому штаны, а то и волосы каждый раз, когда, как ты говоришь, кто-то из младших детей подходил поближе. Думаю, ты несправедлива. Александр не хуже и не лучше, чем остальные мужчины в его семье. Может, все дело в том, что между вами только два года разницы и он для тебя не столько Монтгомери, сколько твой ровесник.

— Акула ему ровесник, а не я. Элеонора округлила глаза.

— Но ведь это он помог Патрику устроиться юнгой на «Фэйр Мэйден».

— Да он бы что угодно сделал, лишь бы избавиться еще от одного Таггерта. Ты готова?

— Я уже давно готова. Давай договоримся. Если Александр окажется тем самым надутым бездельником, каким ты его себе представляешь, я испеку тебе три яблочных пирога на будущей неделе.

— Пироги уже мои. Он со своим высокомерием, вероятно, ждет, что мы будем по очереди целовать его руку. Я слышала, он был в Италии. Может, даже встречался с папой римским и научился от него кое-чему. Как ты думаешь, на нем будет надушенное кружевное белье?

Элеонора проигнорировала замечание сестры.

— Если выиграю я, ты будешь всю неделю ходить в одном платье и будешь поласковее с мистером Клаймером.

— С этой старой селедкой? Ну ладно, будь по-твоему, не имеет значения. Я все равно выиграю. Этот город скоро увидит, кто такой Александр, когда он один, а не прячется за своими братьями и отцом. Во всей своей красе: помпезный, самодовольный, ленивый, — она остановилась на полуслове, потому что Элеонора вытолкнула ее за дверь.

— Да, Натаниел, если не присмотришь за младшими, ты у меня получишь, — бросила Элеонора через плечо, выходя из дома.

На подходе к пристани Элеонора уже почти тащила Джессику. Джесс привела ей тысячу причин, по которым она должна вернуться, вроде рваных сетей, парусов, срочно нуждавшихся в починке.

— Ну, Джессика, — сказала Эбигейль Уэнтворт, когда сестры Таггерт ступили на причал, — вижу, ты не можешь дождаться, когда снова увидишь Александра.

Джессика разрывалась между желаниями закатить Эбигейль оплеуху или сбежать с пристани. Эбигейль, вторую по красоте девушку в городе, крайне раздражало, что первенство принадлежало Джессике. И она не упускала случая напомнить Джесс о том, что ей всего лишь шестнадцать, в то время как Джесс увядает старой девой в свои двадцать два. Джессика одарила Эбигейль любезнейшей улыбкой и уже приготовилась высказать все, что думает о ней, но Элеонора схватила ее за руку и утащила прочь.

— Не хватает только, чтобы вы устроили скандал сегодня и стали посмешищем всего города. Я хочу, чтобы этот день был хорошим для Монтгомери. Доброе утро, госпожа Гуди, — заулыбалась она. — А вот и корабль, который мы ждем.

При виде судна Джессика открыла от изумления рот.

— Вы только посмотрите, какой узкий корпус. Уверена, это против правил. Интересно, а Питман видел его? Он, вероятно, конфискует судно, и где тогда окажется твой драгоценный Александр?

— Он не мой. Если бы он был чьим-нибудь, то Эбигейль не пришла бы встречать его.