Мэрилайл Роджерс - Воспевая утреннюю звезду

– Я хочу ощутить тебя всю, прижаться к тебе всем телом, как мне это виделось во сне и чудилось днем.

Слыша его тихое рычание, Ллис трепетала от желания, и когда Адам наконец-то справился с платьем, она была так же довольна, как и он.

Его руки гладили пышные груди Ллис, она тихо вздыхала, придвигаясь ближе к нему, а когда его пальцы сжимали нежные соски, мучительный стон блаженства исторгался из самых глубин ее существа.

Она все более пылко отвечала на его ласки. Пламя страсти полыхало в крови Адама. Его губы оставляли огненный след на щеках Ллис и настойчиво искали ее губы для новых упоительных поцелуев. Она все сильнее прижималась к его телу, и ему было приятно ее ничем не сдерживаемое желание, такое же сильное, как его собственное. Он лег на спину и, держа за плечи, приподнял ее. Несколько мгновений она была неподвижна. Желание светилось в янтарных глазах, он окинул взглядом эту восхитительную плоть, потом опустил ее так, чтобы коснуться ее сосков губами.

Трепеща от наслаждения, Ллис опустила тяжелые веки, повернула голову и черные кудри упали Адаму на лицо. Ему становилось все труднее сдерживаться. Он опустил ее на матрас, приподнялся над ней и несколько мгновений смотрел на возлюбленную, все еще не веря, что мучительные сны и восхитительные воспоминания стали явью.

Лежа с закрытыми глазами, Ллис ощущала его жаркий взгляд, словно физическую ласку. И ее желание было так велико, что она была не в силах скрыть то, что было для него очевидно.

Когда Адам вытянулся рядом с Ллис, она прильнула к нему так же естественно, как весной тает снег. Молча исследовала она волнующие сочетания твердых мускулов и жестких волос, потом перешла к его плечам. Ощущение его могучего тела доставляло ей несказанное удовольствие. Своим маленьким острым язычком она рискнула попробовать на вкус его кожу, как он пробовал ее. Грудь его тяжело вздымалась, когда она проводила по ней губами. Чувствуя, как растет его желание, она становилась смелее.

Наслаждаясь ее прикосновениями, Адам сдерживал порыв вонзить в ее податливое тело свою до боли жаждущую плоть. Но, когда она дошла до плоского мужского соска, он положил ее на себя и, обхватив руками атласные ягодицы, прижал ее бедра к своим.

Она содрогнулась, из груди ее вырвался стон. Полностью отдавшись ослепительным ощущениям, Ллис выгибалась в руках Адама, вонзив ногти в его шею и молча умоляя дать выход пленительной муке. Но Адам так давно жаждал ощутить каждый дюйм ее тела, что теперь его ласки были неистовы. Он гладил и дразнил ее, пока она не застонала от невыносимого желания, не уступающего его жажде. Только тогда он ласково положил ее на спину и лег сам поверх стройного тела.

Ллис крепко охватила ногами его бедра. Он ответил ей мощным движением, слившим ее жаждущую плоть с его собственной. И обольстительная колдунья уступила могучему очарованию любви. Адам крепко прижимал ее к себе, и их тела двигались в горячем ритме страсти. Восторг был таким ошеломляющим, что Ллис все крепче прижималась к источнику этого ни с чем не сравнимого наслаждения. Но вот напряжение стало просто невыносимым и взорвалось ослепительными искрами.

Счастливые, они уплыли по течению дивного сна, забыв обо всех грозивших им опасностях.

– Ну да, – согласился Пип, энергично кивая и спокойно глядя в глаза своему лорду. – У меня новость огромной важности, иначе я не стал бы вас беспокоить.

Небо на востоке едва начинало светлеть, и Пипу очень не хотелось будить своего господина, тем более что принес он плохую весть и медлить было нельзя.

– Тогда говори, что тянуть!

Хотя Пип позвал его чуть слышно, не будь чрезвычайных обстоятельств, Адам счел бы его поведение грубым. И, конечно, момент был не очень подходящим, ибо Адаму хотелось еще немного полежать в блаженном покое. Он чувствовал себя таким умиротворенным и счастливым! Хорошо еще, что Ллис спала и не слышала, как он при свете единственного уголька искал свою одежду, разбросанную в спешке где попало. Как можно тише ступая, он вышел из комнаты, натягивая через голову тунику – факт, который сам по себе говорил о многом.

Пип поспешно доложил:

– Под покровом ночи прибыло подкрепление и заняло позиции за наружной стеной.

Пип старался не проявлять любопытства, однако в глазах его что-то блеснуло, и он бросил взгляд на закрытую дверь комнаты, откуда вышел Адам. Конечно, для размещения пленного принца пришлось сделать некоторые перемещения обитателей дома, но он не был уверен, что эти перемещения затрагивали лорда Адама и прекрасную колдунью.

Адам прищурил золотистые глаза, услышав новость, которой он ждал, хотя и не предполагал, что все произойдет так быстро. Он сказал:

– Пусть те двое, что стоят на страже снаружи у двери, останутся здесь охранять Саксбо, а ты пойдешь к воротам и скажешь часовым, что я скоро подойду.

Адам торопился заняться делами, но в его комнате оставались обувь и куртка с металлическими кольцами. Любопытство Пипа было довольно безвредно, но Адаму не хотелось давать ему пищу, выйдя полуодетым из одной комнаты и зайдя за одеждой в другую. У верного стражника могли быть подозрения, но не более того, и Адам не собирался возбуждать новых.

После ухода Пипа Адам быстро подготовился к предстоящему неприятному делу и пошел по деревенской улочке к воротам. Как и вчера, он поднялся по крепкой деревянной лестнице наверх, чтобы взглянуть на вражеское войско.

Но теперь перед ним были не две группы юнцов, без особой пользы блокирующих ворота. Теперь стены Трокенхольта со всех сторон окружали войска, ранее стоявшие лагерем у монастыря.

Он узнал двух предводителей: один из них некогда был человеком сугубо мирным, другой имел богатый опыт ведения войны. Они очень отличались друг от друга, но жажда власти и богатства связала их воедино. Оба они рассчитывали править, подчинив себе слабого короля. Они молчали, чтобы Адам, временно замещавший Вулфа, понял: его положение безнадежно.

– Будешь сдаваться? – Хордат был менее терпелив, чем епископ, и не желал тратить время на бесполезное молчание.

Улыбка Адама была воплощением холодного цинизма:

– С какой стати?

– Чтобы спасти собственную шкуру! – крикнул Хордат.

– Я ценю вашу заботу обо мне, – насмешливо сказал Адам, – но я еще в состоянии сам позаботиться о своем здоровье. Не моя жизнь сейчас должна вас беспокоить.

Хордат презрительно вздернул подбородок и выпрямился так, чтобы его крупная фигура приняла грозный вид.

– Похвальба не защитит тебя от моего меча!

– Разумеется нет. Да я бы этого и не хотел. Я с удовольствием приму твой вызов биться один на один. – Улыбка Адама стала еще более циничной и вызывающей. – Но поскольку твоя угроза относится к лорду Вулфу и его владению, – Адам принял огорченный вид, – мой почетный долг требует, чтобы я отбросил личную гордость и предупредил тебя, что платой за мою жизнь или жизнь любого человека внутри этих стен станет жизнь вашего ребячливого принца.