Сильвия Дэй - Любовь джентльмена

Достав из кармана платок, Маркус вытер рот Эйвери, и тот, прохрипев слова благодарности, закрыл глаза.

Маркус перевел взгляд на Элдриджа.

– Там были еще… люди, – прохрипел Эйвери словно с того света.

– Она в безопасности?

– Да, в безопасности. – Дыхание Эйвери прервалось, и он застыл в объятиях смерти.

Поднявшись на ноги, Маркус устало взглянул на Сент-Джона.

– Вы спасли мне жизнь, – тихо произнес тот.

– Считайте, что я уплатил долг за аналогичную услугу. Что вы собираетесь с ним делать?

– Бедняга пал жертвой уличных разбойников. – Сент-Джон вынул клинок из обмякшего тела. – Мои люди позаботятся о том, чтобы его нашли в подходящее время в подходящем виде.

Маркус кивнул:

– Забирайте ваш дневник, и чтобы я никогда больше не видел эту гадость.

– Договорились, Уэстфилд. Думаю, король поверит описанию событий, если будете говорить вы с Баркли. А потом сорняки выкорчуют из агентства, и угроза в отношении меня будет исключена.

– Согласен. – Маркус вздохнул. Он знал, что этот день будет преследовать его всю жизнь.

– Дорогой?

Маркус повернулся на чудесный звук голоса жены: Элизабет стояла в нескольких футах от него, сжимая в руке пистолет. При виде ее, такой маленькой, но решительно настроенной, он наконец смог вздохнуть свободно, предвидя, что уже скоро сможет найти в ее объятиях утешение.

Лондон, апрель 1771 года

Погода для прогулки по парку была просто превосходная, и Маркус наслаждался погожим днем. Лошадь нетерпеливо гарцевала под ним, а он управлял ею одной рукой, приветственно прикладывая другую к полям шляпы.

– Добрый вечер, лорд Уэстфилд.

Маркус повернулся, и знакомое ландо поравнялось с ним.

– Леди Баркли.

Маргарет улыбнулась:

– Могу я узнать, как поживает леди Уэстфилд?

– Конечно, но, к сожалению, сейчас она спит. Знаете, мне очень не хватает ее общества.

– Надеюсь, она здорова?

– О да, хотя немного устала. Мы только что вернулись в Лондон, и путешествие было утомительным. – Маркус слегка замялся. На самом деле это он не дал ей поспать на постоялом дворе.

Элизабет становилась все красивее и все желаннее. Маркус часто думал о портрете ее матери, который висел над камином в парадной гостиной Честерфилд-Холла. Когда-то ему хотелось, чтобы такое же счастье озаряло лицо Элизабет, и вот теперь он мог поклясться, что счастья на ее лице было гораздо больше.

Всего лишь год назад Маркус думал, как удовлетворить желание Элизабет и положить конец своим мучениям. Сейчас же он понимал, что прошлое никогда не повторится и останется лишь воспоминанием. Он ежедневно благодарил Бога за то, что смог прогнать и ее демонов; вместе они обрели покой, а этим он очень дорожил.

– Рада слышать, что у Элизабет все в порядке. Мой сын очень хотел бы снова увидеться с тетушкой, а она обещала заехать на этой неделе.

– Она обязательно это сделает.

Они поговорили еще немного и распрощались. Выбрав безлюдную тропу, Маркус предоставил лошади возможность самой выбирать аллюр, потом свернул к Гросвенор-сквер, надеясь, что Элизабет достаточно выспалась.

Подъезжая к дому, Маркус увидел незнакомого человека и сразу заволновался.

Бросив поводья конюху, он заторопился в дом.

– Добрый вечер, милорд, – приветствовал Маркуса слуга, принимая у него перчатки и шляпу.

– Очевидно, не очень добрый, раз здесь был врач.

– Верно, леди Уэстфилд больна, милорд.

– Вдовствующая?

Маркус и сам знал, что это не так: за завтраком матушка являла собой пример здоровья, а Элизабет была рассеянна всю неделю.

Не в силах преодолеть тревогу, Маркус, перепрыгивая через ступеньки, поднялся по лестнице и осторожно вошел в комнату. Остановившись на пороге будуара, он уловил запах болезни, витавший в воздухе, несмотря на распахнутые настежь окна.

Элизабет неподвижно лежала на кушетке; кожу ее покрывали мелкие бисеринки пота, хотя на ней было лишь нижнее белье.

Маркусу сразу стало очевидно, что Элизабет смертельно больна.

Служанка, хлопотавшая над своей хозяйкой, сделала книксен и быстро удалилась, а Маркус упал на колени рядом с кушеткой и откинул со лба Элизабет влажные волосы. Ему хотелось прижать жену к себе и не отпускать никогда.

От прикосновения его руки Элизабет застонала.

– Что тебя беспокоит? – ласково спросил он.

– Ничего. Я все время думала о тебе. Где ты был?

– Катался в парке.

– И соблазнял всех женщин Лондона? – На лице Элизабет появилась слабая улыбка.

Не принимая ее игривого тона, Маркус нахмурился:

– Никогда больше не ревнуй, иначе я разозлюсь.

– А вот этого лучше не делать. Я полностью тебе доверяю. В ближайшем будущем, когда я не смогу быть рядом…

– Не сможешь… Господи! – Маркус заключил жену в объятия. – Скажи же наконец, что случилось. Я найду лучших врачей, обращусь к королю…

Хихикнув, Элизабет закрыла ему рот рукой.

– Повитухи будет достаточно.

– Повитухи? – Маркус замер, потом взглянул на ее живот. – Повитухи?

– Ну да. Как видишь, ты не зря трудился.

Глаза Маркуса медленно наполнялись удивлением.

– Элизабет! – Он нежно обнял ее. – У меня нет слов.

– Скажи, что ты счастлив, вот и все.

– Счастлив? Я просто вне себя от счастья!

Элизабет внезапно заплакала. Она несколько недель подозревала беременность, по мере того как грудь ее становилась нежнее, а тело все больше уставало. Скрывать утреннюю дурноту было непросто, но до сегодняшнего дня ей это удавалось. В конце концов она обратилась к доктору, когда уже была полностью уверена, что услышит самую желанную новость на свете.

– Я знаю, что ты хочешь сказать; особенно меня трогает то, что ты любил меня, даже зная, что, возможно, у нас не будет детей.

Уютно устроившись у мужа на коленях, Элизабет стала размышлять о том, как станет теперь отличаться ее жизнь от той, которую она вела весь предшествующий год. Эта жизнь будет спокойной и по-настоящему счастливой.

– Ты даже представить не можешь, как я люблю тебя, дорогой мой муж! – Элизабет с улыбкой потянулась к Маркусу и крепко поцеловала его, после чего, чувствуя себя в безопасности в его объятиях, затихла и постепенно погрузилась в сон, продолжая мечтать об их с Маркусом счастливом будущем.