Сильвия Дэй - Любовь джентльмена

– Продолжай, – попросила Маргарет.

– Потом открылась дверь, и появилась женщина, одетая точно так же, как и он.

– И как он попытался это объяснить?

– Никак. Он и не пытался, просто сказал, что не может обсуждать это со мной.

Маргарет нахмурилась:

– А потом?

– Потом я сбежала с Хоторном, а Уэстфилд покинул страну и вернулся только после кончины отца. Больше мы не виделись, до бала на прошлой неделе.

– Но возможно, теперь Уэстфилд осознал ошибку и хочет исправить ситуацию? Должна же быть причина тому, что он преследует тебя с такой настойчивостью.

При слове «преследует» Элизабет вздрогнула.

– Вряд ли здесь присутствует благородная цель.

– Цветы, ежедневные визиты…

– Маргарет, давай обсудим что-нибудь более приятное или я выпью чай в другом месте.

– Ну хорошо. Ты и твой брат такие упрямые…

Маргарет была не из тех, кому легко отказать: именно она убедила Уильяма покинуть агентство и жениться на ней. Не было ничего удивительного в том, что вечером разговор возобновился.

– Посмотри, разве не красавец?

Проследив за взглядом Маргарет, Элизабет увидела, что Маркус стоит с леди Крамшо и ее дочерью Кларой. Она тут же притворилась, что не обращает на него никакого внимания, хотя исподтишка следила за каждым его шагом.

Всю последнюю неделю она намеренно избегала появляться в свете, но в конце концов приняла приглашение на раут, уверенная, что Маркуса скорее заинтересует другой бал; однако он все-таки нашел ее.

Как всегда, Маркус был прекрасно одет: темно-красный сюртук, ниспадавший на бедра, украшало золотое шитье, рубины на пальцах таинственно мерцали в свете свечей.

Маргарет неожиданно рассмеялась:

– А они прекрасно смотрятся вместе: твой Уэстфилд и леди Клара.

Элизабет подняла бровь и отвернулась.

– Он не мой, и мне жаль бедную девушку.

Шелест юбок из тяжелого шелка возвестил о новой участнице разговора.

– Полностью согласна с вами, – произнесла пожилая герцогиня Рейвенсенд после длинной череды приветствий. – К сожалению, моя дорогая, теперь ты вдова, что дает вам с графом новый шанс.

Элизабет, закрыв глаза, молилась только о том, чтобы у нее хватило терпения все это вынести. Ее крестная выступала в защиту Маркуса с самого начала, но сейчас ее мнение было особенно некстати.

– Уэстфилд – негодяй. Мне еще повезло, что я обнаружила это до произнесения обетов.

– И все же, возможно, он самый красивый мужчина, какого я когда-либо видела, – заметила Маргарет, – после Уильяма, конечно.

– И недурно сложен, – добавила герцогиня, рассматривая Маркуса через лорнет. – Думаю, из него получился бы отличный муж.

Элизабет вздохнула:

– Как бы мне хотелось, чтобы вы обе отказались от мысли, что я снова выйду замуж! Поверьте, этого не будет.

– Но Уэстфилд – мужчина. Ты испытаешь совершенно иные ощущения, если решишь разделить с ним ложе. Никто не говорит о браке, и все же…

– У меня нет желания оказаться в списке трофеев развратника и сластолюбца.

– Лучше скажи: опытного мужчины, – засмеялась Маргарет. – Я замужем за твоим братом и знаю, о чем говорю.

– Маргарет, пожалуйста.

– Мое почтение, леди Хоторн! Надеюсь, вы сегодня танцуете?

Быстро повернувшись, Элизабет увидела улыбающегося Джорджа Стантона.

– Разумеется, – проговорила Элизабет, желая поскорее удалиться от столь незатейливых свах.

– У вас был такой вид, будто вы нуждаетесь в помощи, – сочувственно заметил Стантон.

Элизабет усмехнулась:

– Вы поразительно проницательны. – Она, скосив глаза, наблюдала, как Маркус склонился к руке юной Клары, а затем повел ее танцевать.

Когда он поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом, Элизабет быстро отвернулась, однако продолжала следить за его перемещениями уголком глаза.

Следующий шаг должен был свести их, и ее охватило нетерпение. Отойдя от Джорджа, Элизабет повернулась к Маркусу. Зная, что сближение будет мимолетным, она, глубоко вдохнув, коснулась ладонями его ладоней.

Желание вспыхнуло в ней мгновенно, но, едва ощутив его в своей крови, Элизабет тут же отступила со вздохом облегчения.

Когда музыка кончилась, Элизабет не могла не улыбнуться: она так давно не танцевала, что почти забыла, какое удовольствие приносит это занятие.

Джордж улыбнулся в ответ и искусно переместился в позицию для следующего танца.

Перед ними кто-то встал, загораживая дорогу, и Элизабет поняла, кто это, еще не подняв головы. Очевидно, она просчиталась со временем, которое Маркус потратил бы на то, чтобы добиться желаемого.

Граф вежливо поклонился.

Элизабет еще не успела угадать его намерения, а он уже взял ее за руку и потащил к двери в сад.

– Что вам нужно? – возмущенно воскликнула Элизабет.

– Я думал, это очевидно: ты избегала меня всю последнюю неделю.

– Ничего подобного. Мне нужно получить новое требование отдать дневник, поэтому причины для встречи не было.

Выйдя на балкон, они встретились с несколькими гостями, дышавшими прохладным вечерним воздухом. Находясь так близко от Маркуса, Элизабет снова удивилась исходящей от него силе.

– Ты ведешь себя просто отвратительно, – пробормотала она.

– Можешь оскорблять меня сколько угодно, пока мы одни. Одни.

Маркус заглянул ей в глаза, но это ничуть не помогло Элизабет разгадать его мысли.

Когда они начали спускаться по лестнице в сад, Маркус прибавил шагу. Элизабет торопилась как могла, пытаясь понять, что он задумал.

Доведя Элизабет до небольшой ниши у подножия лестницы, Маркус внимательно огляделся. Удостоверившись в том, что они одни, он осторожно поднял ее подбородок кончиками пальцев и накрыл ее губы своими губами.

Его губы нежно слились с губами Элизабет, и она не могла пошевелиться – так сильна была реакция ее тела. Сделай она шаг назад – и все было бы позади, но Элизабет не могла сделать даже этого. Казалось, сознание ее померкло от вкуса и запаха его губ, от его настойчивых движений.

– Поцелуй меня, – приказал Маркус, хватая ее за запястья.

– Нет… – Элизабет попыталась отвернуться.

Тогда Маркус снова впился в ее рот. Он не целовал ее нежно, как несколько мгновений назад, это была атака, ведомая такой горечью, что Элизабет ощущала ее вкус. Он слегка наклонил голову, углубляя поцелуй, а потом его язык с силой раздвинул ее губы.

Такой напор еще больше испугал Элизабет, а сердце затрепетало сильнее. Хоторн никогда не целовал ее так. Это казалось ей куда большим, чем простое соединение губ: это было заявление прав собственности, неутолимого желания, которое Маркус воспламенял в ней.

Наконец Элизабет сдалась, коснувшись его языка своим и ощутив опьяняющий вкус.

Маркус одобрительно зарычал, и от этого эротического звука ноги Элизабет чуть не подогнулись.