Вера Крыжановская-Рочестер - Голгофа женщины

Ричард тоже прислушивался к разговору Иосифа с Каролиной Карловной. Когда стало понятно, что неприятная визитерша, наконец, ушла, он обернулся к невестке. Увидев ее позу, полную отчаяния, и нервную дрожь, потрясавшую все ее тело, молодой человек схватил ее за руку и вскричал:

– Боже мой! Разве можно, Ксения Александровна, так трагически воспринимать такой пустячный случай?

– Вы называете пустячным случаем такой неслыханный скандал?!. Любовница мужа оскорбляет меня в моем собственном доме, причем, в некотором роде, имеет на это право, так как я действительно являюсь причиной того, что человек, от которого она родила двоих детей, не может на ней жениться! – с гневом вскричала Ксения.

Ричард так громко и весело рассмеялся, что молодая женщина с недоумением посмотрела на него – она ожидала совсем иной реакции.

– Ваши слова – слова ребенка, неопытного в жизни. Успокойте свою совесть: вы не имеете отношения к неудаче этой дамы. Она надоела Ивану – вот и все! Что же касается детей, то это вопрос, который очень трудно выяснить. Что она пользуется детьми, чтобы выманить у брата более значительную сумму, – вещь весьма понятная; также вполне естественно, что она смотрит на законную жену Ивана, как на своего личного врага. Только вам-то нет причин до такой степени расстраиваться.

– Но я не могу иначе! Доказательство того, что Иван настолько распущенный человек, возмущает меня.

– Послушайте, Ксения Александровна! Вы теперь женщина замужняя и должны понимать, что в прошлом всякого молодого мужчины есть тайные связи. Когда же имеешь неосторожность… – Ричард улыбнулся, – выйти замуж за такого красивого молодого человека, как Иван, надо быть вдвойне снисходительной. Беззастенчивые женщины нашего времени бегают за ним и не брезгуют никакими способами обольщения, чтобы только завлечь его. Эта женщина, так бесстыдно выставляющая свой позор перед слугами, без сомнения, какая-нибудь куртизанка по ремеслу. Как только ей удастся вытянуть у Ивана все, что только можно вытянуть угрозами, она будет искать себе новую жертву, которая бы платила за ее туалеты и удовольствия. Сегодняшний же скандал имеет ту хорошую сторону, что она не может больше пугать Ивана тем, что откроет вам эту тайную связь, и он скорее избавится от этой грязи.

Спокойные и рассудительные слова деверя немного уменьшили лихорадочное раздражение, бушевавшее в душе Ксении. Силясь улыбнуться, она протянула Ричарду руку, и тот ее с трогательной нежностью поцеловал. Затем, посмотрев на часы, молодой человек сказал:

– Мне пора ехать. В восемь часов я опять буду у вас. Будьте добры, передайте Ивану, чтобы он ждал меня, так как мне нужно поговорить с ним о деле.

– Хорошо! Только о том, что случилось сегодня, я не скажу ни слова; мне это тяжело, – пробормотала Ксения, нервно теребя бант пояса.

– О, конечно! Я вполне понимаю ваши чувства, – ответил Ричард с примирительной улыбкой. А уже выходя из комнаты и прощаясь с невесткой теплым взглядом, он прибавил: – Я требую от вас только одного: успокойтесь, дабы при моем возвращении я не видел у вас распухших глаз и такого погребального вида.

Оставшись одна, Ксения заперлась в своей комнате и горько расплакалась. Возбужденные нервы ее долго не успокаивались, и только очень большим усилием воли ей удалось вернуть себе наружное спокойствие. Молодая женщина только успела вымыть опухшее от слез лицо холодной водой, как Даша подала ей письмо.

Все еще печальная и усталая Ксения села к столу и вскрыла конверт. Письмо было от ее приемного отца. В присущей ему спокойной и дружеской, но сдержанной манере Леон Леонович просил приемную дочь чаще писать ему и откровенно сообщать обо всех впечатлениях и подробностях своей новой жизни.

«Ты не можешь сомневаться в том участии, какое я принимаю во всем, что касается тебя. Может быть, мои советы и мой жизненный опыт иногда будут тебе полезны. Я хотел бы ошибаться, но по различным причинам боюсь, что множество туч будет омрачать твою супружескую жизнь. Итак, помни, что я всегда готов помочь тебе и защитить по мере моих сил».

Со вздохом облегчения Ксения сложила письмо. Добрые слова приемного отца вернули ей спокойствие. Теперь она чувствовала себя уже не такой одинокой. У нее всегда будет убежище, где она сможет укрыться, если жизнь здесь сделается невыносимой, и друг, который поможет ей создать собственным трудом независимое положение.

Час спустя вернулся Иван Федорович. Он был в отвратительнейшем расположении духа. Небрежно поцеловав жену и заметив собачку, которую та держала на коленях, он с досадой сказал:

– Что за собака? Где ты достала эту дрянь?

– Мне привез ее сегодня утром Ричард Федорович.

– Право, у Ричарда иногда бывают странные фантазии! Не хочешь ли ты завести здесь целый зверинец? Попугай, собака… Недостает еще только обезьяны!

– Если ты недоволен, то я могу попросить твоего брата забрать собаку. Кстати, он хотел приехать в восемь часов и просил тебя подождать его. Ему нужно поговорить с тобой о каком-то деле.

– Хорошо, я подожду его. Возвращать же обратно уже принятый подарок не следует. Только прошу тебя: позаботься, чтобы это животное не вертелось у меня под ногами, когда я дома.

По окончании обеда Иван Федорович объявил, что пойдет немного отдохнуть до приезда брата. Ксения же ушла в будуар и стала играть с собачкой. В ней начал просыпаться дух возмущения и оппозиции против эгоистичного человека, допускавшего развлечения исключительно для себя.

Когда приехал Ричард, Ксения читала с таким спокойным видом, что молодой человек не мог удержаться, чтобы не сказать:

– Браво, Ксения Александровна! Я вижу, что мои советы не пропали даром. Но где же Иван? Иосиф сказал мне, что он дома.

– Он спит, – насмешливо ответила Ксения. – Мой муж еще ничего не знает о выходке своей красавицы. Он очень недоволен вашим подарком – собакой, и сделал мне строгий выговор.

– Правда? Но Жужý пользуется вашим расположением! Смотрите, как она спит у вас на коленях. Я скажу своему братцу, что собака моя и что я только отдал ее вам на воспитание. В таких пустяках он не захочет отказать мне. А пока до свидания! Пойду тревожить сон вашего мужа.

Иван Федорович, очевидно, только дремал, так как при появлении старшего брата тотчас же приподнялся и спросил недовольно, о каком деле тот хочет говорить с ним. Тон и фигура его ясно доказывали, что он все еще пребывает в дурном расположении духа. Он употреблял все усилия, чтобы не показать этого Ричарду, но тут раздался визг собаки, и этот пустяк тут же стал для него поводом показать свое раздражение.

– Ах, Ричард! Что за мысль явилась у тебя привести это отвратительное животное? Оно постоянно лежит на коленях Ксении, и кончится тем, что перепачкает мне мебель и портьеры.