Мераб Ратишвили - Илиади (Джуга 2)

Идолы Гоны еще многие века существовали на этой благодатной земле. Разоренные командующим Александра Македонского Азоном гонийские идолы, разграбленные стоянки братства, разоренные дома и святилища их семей были большим ударом для потомков Гоны и всех просвещенных братства. Это было равносильно удару меча прямо в сердце, потому что с именем Гоны были связаны душа и разум страны, ее история, культура и наука. Похищение тысяч свитков, папирусных фолиантов, глиняных и бронзовых табличек, золотых и серебряных изделий, которые создавались тысячелетиями, практически стерли историю страны, и теперь разве что в легендах и сказаниях распознает наблюдательный глаз существование огромной цивилизации.

Однако тогда несколько выживших братств все равно не сдались захватчикам, сохранив небольшие хранилища и просвещенных в пещерах горы Гона. Они вооружили царя Парнаваза и его войско оружием, какого еще никто не видел, благословили и отправили в путь. Парнаваз был их ветвью, поэтому его поддержка была залогом победы и спасения. Парнаваз благодаря новому оружию поразил Азона и в течение трех лет очистил страну от грабителей, вернув потерянные территории и раздвинув границы на многие километры. Вот этот дом, или крепость, был восстановлен именно тогда, только уже по-новому, более разумно и красиво, назло врагам.

После этого дворец Гоны был еще раз разорен рукой Помпея. Вероятно, он не смог вынести вида Дворца просвещения, который принизил его мышление и сущность; возможно, ему не понравилось и то, что сооружения, возведенного с таким разумом и размахом, не было даже в Римской империи. Однако когда Помпей покинул Иберию и оставил после себя наместником командующего Аристарха, дворец начал вновь возрождаться, как Феникс из пепла, собирая вокруг себя разрозненное братство и возвращая в разграбленные монастыри сохранившиеся книги и свитки. И вот – дотянул до начала новой эпохи.

Тогда еще никто не знал, что время, когда к этому дворцу подъехали гости, будет названо новой эрой. Тот, с чьим именем будет ассоциироваться эта эра, тогда был юношей 17 лет из Кумранского братства ессеев, находящегося вблизи Мертвого моря, назаретянином Иешуа Бен Иосифом, в будущем ставшем Иисусом Христом. Вместе с просвещенными гонийскими братьями он приехал в Колхиду для получения знаний.

И назаретяне, и иберийские просвещенные братья по происхождению были мосхами, теми же месхинцами. Как египетские фараоны и жрецы, они происходили от древних шумеров и поэтому старались соблюдать установленные в древние времена традиции и поддерживать друг друга. Они не спеша продвигались на север, останавливаясь по пути у своих просвещенных братьев. Из Кумрана вышло восемь человек – остальные шестеро присоединились к ним из разных братств. Выехавшие в декабре путники добрались до Эгрисского княжества только через пять месяцев.

Ученик Кумранского братства ессеев юноша Иешуа Бен Иосиф по дороге знакомился с неведомыми ему народами и странами, наблюдал за их характером и укладом жизни.

В братствах, в которых они останавливались, местные просвещенные поздравляли Иешуа, поскольку ему и двум его спутникам выпала большая честь учиться в братстве Гоны, что уже было залогом их будущего успеха. Однако у Иешуа цель была намного больше, а путь гораздо дальше, о чем не говорили ни он, ни члены братства. Для него это было время собирать камни. Он старался не отличаться от остальных, не проявлять свои таланты и способности, свое видение и свою особенность – это могло помешать ему в выполнении своей миссии. Иногда, когда он присутствовал при спорах своих товарищей или обсуждении с учителями какого-либо вопроса, молодость брала свое, и он вставлял несколько фраз, обычно не оставлявших возможности для продолжения спора, что приводило в замешательство и старших, и младших. В Кумране многие восхищались его особенностью и умом, но были и те, которых переполняли злоба и зависть – такие, когда Иешуа отправился в Колхиду, вздохнули с облегчением.

Вроде бы ни внешностью, ни чем–либо другим не отличался Иешуа от окружающих и все же выделялся, но что это было и в чем заключалась его особенная сила, никто понять не мог. Его друг Иосиф тоже как будто ничем от него не отличался, они даже были похожи внешне, но было что-то таинственное, что отличало их друг от друга. Оба юноши были одного возраста и сложения, с каштановыми локонами, высоким лбом и карими глазами. Человек, не знавший их, мог подумать, что они братья, однако в завораживающем взгляде Иешуа была космическая сила, мудрость и глубина. Этот взгляд было трудно забыть. Младший брат Иаков внешне очень походил на него, но сильно отличался другими природными данными, характером и целеустремленностью. Эти отличия с годами проявились еще сильнее, хотя Иаков полностью признавал особенность и первенство старшего брата. Через годы он одним из первых стал его последователем, но оказался отвергнутым и забытым догматиками. Все это произойдет только через годы, а до того много воды утечет.

Долгое путешествие всегда наводит на мысли, и Иешуа всю дорогу был погружен в раздумья. Он покинул родной дом и землю, с тяжелой душой взял курс на новую жизнь и пошел длинным путем, конца которому не ведал. До того, еще в 12-летнем возрасте, Иешуа пытался постичь смысл учений известных просветителей, что вызвало в нем внутреннюю борьбу. Наверное, если бы не его божественный генетический код, он не выдержал бы психологически, поскольку такое сложное и отягчающее душу учение не могло пройти бесследно. Когда он слушал противоположные мысли, интерпретации Ветхого Завета, то вступал в дебаты с учителями, чем вызывал их удивление и порицание, но в тот период он еще находился под влиянием идей и толкований просветителей. Внутренняя борьба привела его к выводу, что старые учения и возведенные на их основе аргументы, которые учителя часто использовали в спорах, не были вне сомнения. Он ясно видел, что в споре они часто грешили и ошибались, особенно когда говорили о традициях и приведенных в Ветхом Завете текстах. Ему было больно осознавать это. Иешуа переживал, что в такой тяжелой атмосфере от Бога не приходило небесное вдохновение, которое он чувствовал с самого раннего возраста и которое указывало ему дорогу.

В результате всего этого он замкнулся в себе и больше не принимал участия в спорах. Трудно проходил его переломный период, в который, кроме юношеской, на него давила и духовная ноша.

С раннего детства он чувствовал особое внимание книжников, которые с надеждой смотрели на молодого Иешуа. Однако его отступничество вызывало недоумение учителей и родителей, ведь великие благовестники – волхвы – объяснили им, что на земле появился сильнейший аватар, как одно из олицетворений Бога, а также то, как он должен быть воспитан. Поэтому его и отдали в тайную школу Гермеса, которая была основана еще последователями Пифагора.