Бертрис Смолл - Навсегда в моем сердце

Внезапно граф Линмут выпрямился в своем кресле и резко спросил:

– Кто она? Кто та потрясающая красавица, что ты представила мне сегодня вечером, Велвет?

– Ты о ком? – Вопрос застиг Велвет и Алекса врасплох.

– Изумительная блондинка в прекрасном платье из бирюзового шелка? Еще никогда в жизни я не встречал такого совершенства! Кто она?

С минуту Велвет озадаченно смотрела на брата: на сегодняшнем торжестве было немало и красавиц, и блондинок, – потом мягко уточнила:

– Робин, я не совсем понимаю, кого ты имеешь в виду. В твоем доме присутствовало несколько блондинок, и по меньшей мере три дамы были в голубых платьях.

– Да не в голубом, а в бирюзовом! Чувствуешь разницу? Ты еще представила ее мне как одну из своих лучших подруг при дворе. К сожалению, я не расслышал ее имени, поскольку как раз возвестили о прибытии королевской яхты.

– Эйнджел! Должно быть, ты говоришь о ней!

– Эйнджел? Так ее зовут? Самое подходящее для нее имя! – Робин мечтательно вздохнул.

Велвет с трудом подавила непереносимое желание захихикать, но предупреждающий взгляд Алекса, брошенный на нее поверх плеча друга, развеселил еще больше. Сглотнув, девушка выдавила:

– Эйнджел Кристман – воспитанница королевы: росла при дворе после смерти родителей.

– Я хочу с ней познакомиться, – решительно заявил Робин.

– Ты уже с ней знаком, – возразила Велвет.

– Я имею в виду – поближе. Понимаю: завтра ты должна вернуться ко двору, – но, когда приедешь погостить в Линмут-Хаус в следующий раз, пригласи и госпожу Эйнджел Кристман.

Робин вел себя так глупо, что Велвет с трудом сдержала смех, но потом, взглянув на него повнимательнее, вдруг поняла, что брат влюбился! Но ведь любовь с первого взгляда бывает только в сказках, не так ли? Неужели и правда влюбился? Интересно, как отреагирует на это подруга, когда узнает? Нет-нет, Велвет ничего ей не расскажет! Что, если Робин ей совсем не понравится, а ухаживания его она примет лишь из-за богатства? Мама всегда говорила, что выходить замуж нужно только по любви. Так что лучше пока держать язык за зубами и наблюдать, как будут развиваться события.

Внезапно на Велвет навалилась ужасная усталость. Только сейчас она заметила, что уже светает, а вечером нужно вернуться ко двору. Если хоть немного не поспать, то она непременно опозорится, рухнув прямо у ног королевы.

– Ступай к себе, Велвет, – словно прочитав ее мысли, приказал Робин. – Я помню, каково это – быть в услужении у королевы.

Присев перед мужчинами в реверансе, Велвет побрела в свою комнату, и, как только за ней закрылась дверь, Алекс взглянул на друга.

– Когда Велвет снова приедет в Линмут-Хаус?

– Завтра, перед тем как вернется во дворец, я предложу ей останавливаться в моем доме каждый раз, когда бывает в Лондоне, матушка это, я знаю, одобрила бы, – ответил Робин.

– Не знаешь, случайно, когда у нее следующий выходной?

– Если ты намерен ухаживать за моей сестрой, дружище, нам придется отправиться ко двору. К тому же мне нужно познакомиться с госпожой Кристман. У фрейлин королевы не так уж много развлечений, поскольку ее величество довольно сурова: я помню это с тех пор, как служил у нее пажом.

– Господь всемогущий! Вот уж не думал, что окажусь в свите Елизаветы Тюдор. Ну какой из меня придворный, Робин? – покачал головой Алекс.

– Если будешь честен с королевой и если Велвет начнет испытывать к тебе симпатию, участвовать в придворных играх не придется. Сегодня я заметил, что некоторые дамы из близкого окружения ее величества положили на тебя глаз.

Алекс усмехнулся:

– Должен признаться, что удивлен, как это ваша целомудренная королева терпит такое распутство.

– Лишь до тех пор, пока оно не выставляется напоказ. Будь уверен: как только о любовной связи кого-то из придворных станет известно, наказаний виновным не избежать.

– Пожалуй, пойду спать, – поднявшись со своего места, устало потянулся Алекс.

– Тебе должно присниться что-нибудь приятное, – поддразнил друга Робин. – Ведь хоть чем-то моя сестра тебя одарила?

Алекс усмехнулся.

– Джентльмен, даже такой неотесанный шотландец, никогда не хвастается своими победами.

Прежде чем лорд Саутвуд успел еще хоть что-то сказать, Гордон кивнул и быстро вышел из библиотеки.

Робин улыбнулся ему вслед, отметив, что раньше Алекс делился с ним всеми своими победами на любовном поприще. В те далекие времена друзья друга от друга ничего не скрывали, но это было до его женитьбы на Элисон де Гренвилл. Элисон, глупая, глупая Элисон. Он никогда ее не любил, хотя и окружал заботой. Робин вообще еще ни разу не влюблялся – вплоть до сегодняшнего вечера, когда увидел красавицу Эйнджел Кристман. Они обменялись с девушкой всего парой слов, даже не танцевали, но он понял сразу – вернее, не он сам, а его сердце, – что это его половинка. Когда-то он поклялся себе больше никогда не жениться, но теперь дела обстояли так, что приверженность этой клятве пошатнулась.

Мать когда-то попыталась объяснить ему, что такое настоящая любовь, даже спросила, не желает ли Робин расторгнуть помолвку, заключенную с де Гренвиллами, когда он был совсем ребенком, однако он не допустил такого позора для девушки. Он все равно рано или поздно должен жениться, а Элисон казалась ему довольно славной, к тому же он знал ее всю свою жизнь.

«Но ты же не любишь ее! – сокрушалась мать, а Робин лишь улыбался с превосходством, присущим юным глупцам. Со стороны могло показаться, что его мать Скай О’Малли всегда жила в любви, но кому, как не Робину знать, что, прежде чем обрести счастье, ей пришлось много страдать. Молодой человек часто задавался вопросом, стоит ли любовь боли, и в итоге решил, что страдать из-за нее не станет. Ему не хотелось напрягаться, переживать, менять ритм спокойной жизни, но он вдруг понял, что госпожа Эйнджел Кристман все изменит. Робин не собирался возвращаться ко двору: размеренная жизнь в Девоне с детьми была предпочтительнее. Брак с Элисон заставил его удалиться из круга придворных ее величества, а смерть позволила и вовсе не возвращаться ко двору. Но теперь все изменилось: его манили назад восхитительные голубые глаза, копна белокурых локонов и улыбка, способная растопить лед, в который превратилось его сердце. Обязанности хозяина торжества не позволили ему уделить госпоже Кристман должное внимание, и, чтобы исправить это, он намеревался вернуться к двору, но прежде всего необходимо расспросить об этой девушке лорда Хандстона, канцлера ее величества, знавшего все и про всех.

Кузен королевы Генри Кэри, лорд Хандстон, был немало удивлен, когда на следующее после устроенного в ее честь праздника утро получил письмо от графа Линмута с просьбой разузнать все о воспитаннице ее величества Эйнджел Кристман. Англия оказалась перед лицом самой страшной угрозы нападения со времен норманнов. Все, за что боролась сама Елизавета Тюдор, а также Англия, подвергалось смертельной опасности, а лорда Саутвуда интересовала какая-то девчонка. Ох уж эти охочие до наслаждений придворные! – подумал лорд Хандстон, но потом, вспомнив, от кого исходила просьба, постарался взглянуть на дело с другой точки зрения. Роберт Саутвуд слыл серьезным джентльменом, глубоко и искренне оплакивал свою покойную жену, и то, что королевская воспитанница привлекла внимание столь благородного и богатого джентльмена, было уже само по себе необычно.