Дон Мактавиш - Скандальная дуэль

– Но он знал, что костюм дурного вкуса. Он надел его умышленно.

– Я приняла его извинения.

– Да-да, ты уже говорила. Хватит об этом. Оставим его Сент-Джонам. Пусть губят свою репутацию, общаясь с ним.

– Ты ведешь себя так, будто я притащила их сюда. Ты пригласил их, Руперт.

– Вовсе нет; Мать пригласила его. А он привез Сент-Джонов, этих нахлебников, которым потакает. Какая наглость!

– Он спросил разрешения привести их?

– Какое это имеет значение?

– Так он спросил разрешения или нет?

– Да, он это сделал, но не должен был их привозить, мы незнакомы.

– Хорошо, теперь мы познакомились, не так ли? – Дженна поверить не могла, что защищает Сент-Джонов и право графа включить их в число гостей. Лучше бы ее глаза всех их не видели.

– Знаешь, я победил его в стрельбе.

– Ты? Руперт, ты ужасно стреляешь.

– Именно я.

– Должно быть, он позволил тебе победить.

– Нет! Он паршивый стрелок, несмотря на его бахвальство о рекордах. Хорошо, что он служил под командованием Нельсона, а не Веллингтона. Ясно как день, что ему надо стрелять из пушки, чтобы куда-нибудь попасть.

– Руперт, будь выше этой мелочности.

– Хорошо. – Его безупречная осанка поникла, он фыркнул. – Давай не будем ссориться, – сказал он вполголоса.

– Как я полагаю, это извинение?

– Ты его ждешь? – вздрогнув, проронил он.

– Не отвечай вопросом на вопрос, Руперт. Ты знаешь, что сделал. Это ужасная невоспитанность. Да, я ждала извинений. Ты хамски вел себя вчера вечером и поставил меня перед всеми в неловкое положение.

– Я ожидал извинений от тебя, – недоверчиво протянул Руперт.

– За что? За то, что я лишилась чувств, увидев человека, похожего на убийцу моего отца?

– Нет, за голодный обморок, когда дом так набит едой, что можно накормить армию Веллингтона.

– Ты согласен с моей мамой.

– Она беспокоится о тебе, Дженна.

– Она беспокоится, что я могу расторгнуть помолвку, а это повредит ее положению в обществе.

Руперт уставился на Дженну.

Почему в этих пустых ореховых глазах ничего нет? Почему от его взгляда не стучит ее сердце, не слабеют колени?

– Так вот что у тебя на уме? – мрачно спросил Руперт. – Я люблю тебя, Дженна.

– Тогда я предлагаю тебе до конца уик-энда обдумать, кто перед кем должен извиниться. От этого будет зависеть, что у меня на уме.

День прошел без происшествий. Дженна вернулась в свои покои переодеться к обеду, назначенному на восемь. Леди Холлингсуорт настаивала, чтобы она надела вышитое платье из узорчатого шелка цвета полыни, уверяя, что это придаст ее серебристо-серым глазам оттенок морской волны. Дженна предпочла бы платье цвета бургундского с бутонами роз по краю, но согласилась на зеленое, чтобы не спорить. Это ее первый торжественный обед после траура, и она с радостью надела бы платье любого цвета после года мрачных черных материй.

Ее усадили между Криспином Сент-Джоном и Рупертом. Кевернвуд сидел по диагонали от нее между леди Эвелин и Розмэри Уорренфорд. Дженна пыталась не смотреть в сторону графа, но его глаза притягивали ее взгляд словно магниты. Ливрейные лакеи разносили блюда. Меню выставлено перед приборами на специальных фарфоровых табличках. Блюд было множество, начиная с рейнского супа, за которым последовали палтус, лосось и форель с соответствующими соусами. Затем были дичь, седло барашка, ветчина, тушеная говядина, цыплята. На десерт подавали компот из фруктов, яблочную шарлотку, мороженое и приличествующий ассортимент сладких вин.

Дженне все это на вкус казалось опилками.

Стол был накрыт изысканной камчатой скатертью, сервирован прекрасным хрусталем. Розовые и голубые цветы душистого горошка стояли в круглых серебряных вазах. Дженна изучила свое искаженное отражение в вазе, стоявшей между ней и графом. К ее тревоге, лицо сильно раскраснелось, хотя она едва пригубила вино.

Леди Эвелин непрерывно болтала. Никто, казалось, против этого не возражал. Было ясно, что джентльмены находят девушку в розовом шелковом платье и с диадемой из бутонов роз в волосах совершенно очаровательной. Леди Холлингсуорт выбрала в качестве украшения прически дочери бледно-зеленый плюмаж, настаивая, что он исключительно подходит ее белокурым волосам, но Дженна чувствовала себя цирковой лошадью. Почему она согласилась на зеленый цвет? Почему не настояла на своем и не надела бордовое платье?

Обед шел своим чередом. После третьей перемены блюд лакеи убрали все со стола, включая скатерть. Дворецкий начал выставлять на стол ратафию и сладкие вина, горничные расставляли десертные тарелки и раскладывали столовые приборы. Именно в этот момент беседа опасно переключилась на политику.

Граф Кевернвуд и сэр Джеральд Маркем обсуждали экономику. Экономические связи между высшими и низшими классами начиная с войны с американскими колониями сильно пошатнулись.

– Почтовые тарифы снова увеличились, и мои арендаторы не могут их осилить, – сказал сэр Джеральд. – Когда им приходят письма, они просят меня заплатить. А письма приходят постоянно. Низшие классы плодятся как кролики. У них есть родственники по всей Британской империи. Я сам не получаю столько писем. Но этого мало. Они еще и крадут у меня. Как вы справляетесь со своими арендаторами, Кевернвуд? Вы нечастый гость в своих владениях. Как вы препятствуете вашим арендаторам грабить вас? Мне пришлось устроить западни, установить пружинные ружья и нанять надзирателей.

– Мои арендаторы не крадут, потому что им это не нужно, – коротко ответил граф, пряча улыбку.

– Полагаю, в этом есть нечто разумное, – пробурчал Руперт.

– Есть, – согласился граф. На этот раз он улыбнулся, но такой ледяной улыбкой, что у Дженны холодок пробежал по спине. – Арендаторы бунтуют, когда вынуждены жить в нищете и тесноте у черствых владельцев. Если быть чутким к нуждам арендаторов и не давать поводов для неприязни, у них не будет причины красть. Следовательно, нет никакой необходимости тратиться на надзирателей, убивать браконьеров или калечить их западнями.

– Вы не разделяете мнения своего отца, дружище, – заметил сэр Джеральд. – Вот был истинный дворянин. Он держал своих арендаторов в узде. Помилуй Бог, никакого баловства!

– Мы живем в другое время, сэр, – сказал граф, откидываясь так, что стул заскрипел под ним. – Оно требует другой тактики и более либеральных взглядов. Существуй они во времена моего отца, мы бы сейчас не оказались в таком положении.

– Вы действительно верите в эту чепуху? – сказал Руперт.

– Мои арендаторы это подтвердят.

– Да не может быть, Кевернвуд! – усмехнулся Руперт. – Низшие классы ненавидят аристократию.

– И на это есть причины, – ответил граф. – Мы впустую спустили хорошие деньги, за их счет, заметьте, и проиграли войну. – Он сделал жест рукой. – Оглянитесь вокруг. Кто пострадал? Конечно, не мы, всемогущая аристократия, мы процветаем. А порядочные, преданные люди, сражавшиеся за свою страну, которых комиссовали из-за ран, оказались в нищете. Они теперь просят милостыню на улицах Лондона, сэр. А мы в их отсутствие конфисковали за неуплату налогов их собственность и со вкусом расположились на их землях.