Анна Кэмпбелл - Полночный соблазн

– Не имею понятия, о чем вы говорите.

– Так самый острый ум этого дома вовсе не викарий, а его дочь? Вы пишете статьи за него!

Дженевив побледнела, вскочила, вырвала у него рукопись из рук и смяла бумаги.

– Что за нелепость?! Какой еще острый ум? Я обычная женщина.

Ричард рассмеялся, придя от ее горячности в восторг.

– Впервые вижу, чтобы умная женщина притворялась дурочкой. Вы удивительная!

Девушка сникла и нахмурилась.

– Вы же видели статьи отца. Они подписаны его именем.

– Да, но настоящий автор стоит передо мной.

Дженевив была готова отрицать очевидное. Но пытливый интеллект и острое внимание к деталям, идеальный анализ, продемонстрированные в статьях, были слишком узнаваемы.

– Перестаньте упрямиться, мисс Барретт. Ведь я прав?

В то время как девушка искала способ увильнуть от ответа, Ричард уже прикидывал, как использовать новые знания в своих целях. Можно ли будет получить фамильную драгоценность с помощью шантажа? Насколько Дженевив боится огласки своей тайны, чтобы продать подвеску?

Действовать подло не хотелось, поэтому Ричард пока отбросил мысль о шантаже. Нет, не отбросил, а просто убрал в дальний уголок сознания в надежде, что воспользоваться столь гадким планом не придется.

– У меня нет ученых степеней.

– Зато есть блестящий ум. А также сильнейшая тяга к знаниям, – возразил Ричард.

Он был впечатлен тем, сколь многого добилась девушка без специального образования. Не обращая внимания на ее сопротивление, Ричард взял руку Дженевив, сжимавшую скомканные бумаги, и осторожно поцеловал ее пальцы. Это не было попыткой соблазна, скорее, это был жест невероятного уважения к ее силе воли.

Дженевив бросила на него растерянный взгляд из-под ресниц. Она поняла, какой именно смысл вложил гость в этот поцелуй, и безропотно приняла его.

Когда он отпустил ее руку, девушка принялась расправлять скомканные бумаги.

– Я прошу вас не делиться с отцом своими подозрениями. Это может разрушить его репутацию.

– Но это несправедливо. Ваш талант и ваше упорство должны быть вознаграждены.

Дженевив вздохнула и развела руками:

– Отец обещал признать меня соавтором, после того как мне исполнится двадцать один, но этого до сих пор не случилось.

По тому, как поникли плечи девушки, Ричард понял, что ему признаются в очень личных вещах. Неудивительно, что она злилась на отца. Хармзуорт сочувствовал Дженевив, как человек со сложными семейными отношениями.

– И никто не подозревает?

– Для этого нет причин, – вздохнула Дженевив печально.

– Но ваша рука так узнаваема, – хмыкнул Ричард и сел на стул рядом с ее креслом. – Стоило углубиться в чтение, и у меня не осталось сомнений.

– Вы удивили меня, мистер Эванс.

– Просто между нами существует особая связь, мисс Барретт.

Она поглядела на него с осуждением.

– Перестаньте заигрывать. Это серьезная тема.

Ричард негромко рассмеялся и откинулся на спинку стула.

– Поверьте, я тоже вполне серьезен. – Помолчав, он высказал предположение: – Не кажется ли вам, что лорд Невилл что-то подозревает?

Лорд Невилл вел себя как сторожевой пес, почуявший нарушителя. Этот человек явно защищал свою территорию. Но что или кого он считал своей собственностью? Научные труды викария? Дружбу с самим викарием? Его незамужнюю дочь? Или все вместе?

Дженевив усмехнулась с удивившим Ричарда цинизмом:

– Лорду Невиллу очень хочется быть причастным к великим умам и открытиям. Спонсируя моего отца, он возвышается в собственных глазах.

Это было неожиданное мнение, однако вполне правомочное. Оно легко объясняло поведение лорда Невилла. Возможно, тому просто не хотелось делиться славой с внезапно возникшим на горизонте соперником.

– Послушайте, вы не должны прятаться в тени отца.

Внезапно девушка ответила с жаром, прижав ладони к груди.

– А я и не собираюсь! – Казалось, ей не терпелось поделиться наболевшим даже со случайным слушателем. – Я хочу опубликовать под своим именем статью о фамильной драгоценности Хармзуортов!

Господь милосердный! Ричард вытаращил на нее глаза и несколько секунд не мог прийти в себя от изумления.

Неудивительно, что Дженевив не хотела продавать артефакт.

Он спросил как можно небрежнее:

– Какой драгоценности?

– Да вот же она. – Девушка ткнула пальцем в подвеску на цепочке, лежавшую среди бумаг. – Мои изыскания потрясут ученый мир. По крайней мере, тех историков, которые изучают англосаксов, – добавила она горько, подчеркивая тем самым, что таких немного.

Взяв драгоценность со стола, словно это была безделица, Дженевив накрутила цепочку на палец. Камни в подвеске заиграли разноцветными лучами, отразив свет свечи.

Ричард еле удержался, чтобы не выхватить вожделенную вещицу.

– Мне завещала подвеску прекрасная женщина. Увы, ее уже нет в живых. Она училась у Мэри Уолстонкрафт и была первой, кто догадался, что я пишу статьи для своего отца. Я благодарна ей за этот подарок, ведь это семейная реликвия.

Еще бы. Реликвия, черт бы ее побрал! Его семейная реликвия. И тетя Амелия, виконтесса Беллфилд, не имела никакого права передавать ее в чужие руки. Какого труда Ричарду стоило промолчать, не сознаться Дженевив, кому именно принадлежит подвеска.

– Видимо, эта дама очень ценила вас. – Он боялся, что голос дрогнет и выдаст его.

Терпение, напомнил Ричард себе, терпение. У него еще есть время заполучить проклятую подвеску.

– Я тоже дорожила нашей дружбой. Это была прекрасная женщина! – с пылом воскликнула Дженевив. – Ах, видели бы вы ее коллекцию старинных книг!

– Если виконтесса Беллфилд так уважала историю предков, не странно ли, что фамильную реликвию она отдала вам, а не своим прямым наследникам?

– Она не слишком ладила с Хармзуортами. Давний семейный скандал, знаете ли. Она считала, что наследник не имеет права претендовать на титул.

Ричард вздрогнул, как от пощечины. Даже под чужим именем в чужом доме он все равно был уязвим. Семейный позор несмываемым пятном лежал на нем, и стереть его было труднее, чем пятна чернил с залитых водой рукописей.

Но нет! Он не сдастся! Он вернет подвеску туда, где ей место, – в фамильное имение в Норфолке. Подвеска принадлежит семье Хармзуортов. А он, Ричард, был, черт побери, Хармзуортом, пусть и нечистокровным!

Ему всегда нравилась тетя Амелия, несмотря на ее суровый характер. И узнать теперь, что она также считала его ублюдком и порченой кровью, было больно. Привычный гнев заворошился где-то в районе солнечного сплетения, сковывая ледяным жаром внутренности. Гнев и стыд.

По счастью, Дженевив изучала подвеску и не видела, как тени упали на лицо Ричарда.

– Я получила подарок с одним условием: племянник леди Амелии Беллфилд, Ричард Хармзуорт, никогда не должен владеть этой подвеской.