Дина Джеймс - Любимый плут

Он уже снова улегся на матрац.

– Может, и тридцать.

Мария встала на ноги и присела на бочонок.

– Я не могу спать, – прошептала она. – Я снова и снова представляю Мелиссу в руках таких же людей, какие избили Джоко. Меня просто мутит от этого.

Герцогиня налила всем по унции джина. Одну чашку она подала Джоко, который с легким кивком принял ее. Другую она подвинула через стол Марии:

– Выпей это не спеша.

Мария взглянула на джин, собираясь отказаться, но Герцогиня взяла ее за руку и вложила чашку ей в пальцы.

– Выпей это, а затем все мы славно уснем.

– Единственные посторонние, кто входит в «Лордс Дрим» – это новые девочки и разгоряченные мужчины с деньгами.

Герцогиня раздала ломти теплого свежего хлеба, украденного со стойки булочной несколько минут назад.

– Может быть, мне притвориться одной из этих девушек? – высказала предложение Мария. – Тогда я смогу войти туда и встретиться со всеми другими девушками.

И Джоко, и Герцогиня с жалостью взглянули на нее.

– Это идея, – настаивала она.

– Не слишком блестящая, – заметила Герцогиня.

– Наконец…

Джоко потянулся с матраца и взял ее за руку.

– Рассуждая о том, что ты войдешь туда – чего не получится хотя бы потому, что ты слишком стара для этого – ты подумала, как оттуда выйдешь?

Мария вспыхнула от откровенного заявления Джоко, но продолжала настаивать на своем плане.

– Мне не потребуется выходить оттуда. Я подожду там и буду защищать Мелиссу, пока вы не приведете за мной полицию.

– Нам никогда не уговорить их прийти, – разумно отметила Герцогиня. – Если же они все-таки согласятся пойти, леди Гермиона скажет им, что ты вошла туда добровольно. После этого они уйдут, а ты останешься там навсегда.

Снова наступило молчание. Наконец Мария предложила:

– Я могу переодеться мужчиной и войти туда.

– Слишком маленький рост, – покачал головой Джоко. – Слишком высокий голос. И слишком много приятных округлостей.

Мария снова вспыхнула.

– Не нужно бросаться в крайности, – посоветовала Герцогиня.

– Но если моя сестра там, мы должны как-то вытащить ее оттуда.

– А что, если она не там? Мария растерялась.

– Но, нарядившись мужчиной, я смогу взглянуть на всех девушек. Если я не увижу ее, то скажу, что ни одна из девушек мне не понравилась, и уйду.

– Объясни ей, Джоко, – покачала головой Герцогиня.

Джоко устало простонал:

– Они дадут тебе в зубы и отберут у тебя все деньги. Раз ты туда вошла, ты обязана кого-то выбрать.

– Мелисса…

– Она может в это время оказаться с другим клиентом. Ее может не оказаться в борделе. Если в тот вечер, когда избили Джоко, она была там, то теперь ее могут послать в другое место.

Мария почувствовала, что вот-вот заплачет.

– Я пойду туда, – заявила она. – Мне все равно, что вы говорите. Моя сестра…

Дверь со скрипом отворилась. Одна из старших девочек затопала по ступенькам. Она была высокой и коротко подстриженной, лицом напоминавшая мальчишку. Одеждой ей служили мужские лохмотья, скрывающие все остальное.

– Что ты слышала, Алиса?

– Мужчина, который назвался святым Питером, разыскивает Джоко.

– «Святой» Питер! – вскинула голову Мария. – Наверное, меня хочет видеть миссис Шайрс, – она взволнованно вскочила с бочонка. – Идем к ней.

– Не сейчас, – поймала ее за руку Герцогиня.

– Почему не сейчас?

Герцогиня встала и увела Марию от стола. В дальнем углу она повернула ее к себе и взяла за плечи:

– Выслушай меня и выслушай внимательно. Тебе пора начать задумываться о том, что ты можешь натворить.

– Моя сестра…

– А как насчет твоего дружка?

Сначала Мария не поняла ее. Она насторожилась.

– Как насчет Джоко? – голос Герцогини был тихим и напряженным. – Его же избили.

В первый раз Мария критически взглянула на фигуру, лежащую на матраце. Джоко лежал совершенно неподвижно, скорчившись вокруг больной руки, здоровая была подложена под голову вместо подушки.

– Он в неподходящей форме, чтобы связываться с Джеком Ронси и другим штатом «Лордс Дрим». Но он сделает это, если ты его туда потащишь.

– Я не буду заставлять его…

– Да, ты не будешь заставлять его, но он это сделает. Он защищал тебя, водил тебя везде, даже пошел с тобой к Ревиллу. Дай ты ему наконец отдохнуть.

– Я не подумала, – на глаза Марии снова стали навертываться слезы.

Герцогиня отпустила ее плечи.

– Тебе и самой нужно отдохнуть. Почему бы тебе не улечься рядом с Джоко? Я уведу Панси и Бетти на улицу, чтобы они не мешали вам. Там мы узнаем все, что можно выяснить. Мы можем даже поговорить с этим святым Питером. Почему вы его так называете? – Пока Мария собиралась ответить, она махнула на нее рукой: – Неважно, я спрошу его об этом сама.

На следующий день, в два часа дня, «святой» Питер открыл перед ними дверь дома миссис Шайрс. Мария вошла первой, Герцогиня, чьи лохмотья были прикрыты длинной накидкой Марии, с холодной самоуверенностью последовала за ней. Взволнованный Джоко вошел последним.

– Дорогие мои, как я рада, что вы наконец здесь, – миссис Шайрс немедленно приказала подать чай. – Вы и представить себе не можете, как я беспокоилась. Я послала за вами Питера, как только выяснилось, что его ранения не опасны. Боже, как этот человек вынослив!

– Благодарю вас, мэм, – расцвел дворецкий.

– Я убедила Дадли, что будет неправильно увозить меня в провинцию. Это было нетрудно, – пояснила она с сияющей улыбкой. – Он ненавидит эту провинцию.

– Он одобрит, что мы пришли сюда? – спросила Мария.

Эйвори фыркнула.

– Он с десяти лет не одобряет все, что я делаю. Какое значение может иметь еще один поступок?

– Нам не хотелось бы навязываться вам, – возразила Мария.

– Вы и не навязываетесь, – старая женщина с негодованием опровергла ее слова. – Я даже и рассказывать вам не хочу, в какой я была ярости, когда Дадли вытащил меня из кабинета инспектора Ревилла. Его поведение было недопустимым, так я ему и сказала. Я, кажется, никогда еще не была так возмущена.

– Мне очень жаль, – смущенно извинилась Мария. – Это все из-за меня.

– Какая нелепость, – Эйвори отмела ее заявление взмахом своего кружевного платка. – Это мне на пользу. Это так волнующе – снова сражаться на передовой. Боюсь, мои преклонные годы расслабили меня.

– Если бы не я, вы не оказались бы в полицейском участке.

– Я и прежде сталкивалась с полицией, – напомнила ей Эйвори. – Не забудь, я ходила на демонстрации и несла там плакаты. Нет, Дадли не подорвать моего духа, как и его отцу. Тот был консервативным бизнесменом. Я была наказанием для Седрика, а теперь мой сын получил в наследство меня и мои бунтарские наклонности, – она засмеялась.

Джоко настороженно сидел в кресле, обитом бордовой парчой. Его глаза тревожно бегали из стороны в сторону, с кашмирской шали, покрывающей фортепиано, на стаффордширские орнаменты и дюжину фотографий в серебряных рамках, расставленных на боковом столике. По сравнению с его жилищем или даже комнаткой Марии это место выглядело очень впечатляющим.