Дина Джеймс - Любимый плут

А если он уехал… Герцогиня содрогнулась. Она не сможет бросить детей и смириться с ужасной судьбой, уготованной Пан и Бет этими негодяями. И тогда ей придется надеть прежнюю одежду и самой пойти в «Лордс Дрим».

– Ты задумал опасный план, приятель, – русский налил Джоко выпить. – Как ты ввязался в это? Музыкант с гармошкой переходил от стола к столу.

Джоко поморщился на слове «щеголь», а затем усмехнулся над тем, каким он стал в последнее время. Эта песня была словно про него написана.

– Зачем ты это делаешь? – допрашивал его русский.

– Из-за Ревилла. Помнишь? У него моя бумага.

– Нет, – белые зубы здоровяка блеснули из-под черных усов. – Ревилл? Он не заставил бы тебя это делать. Та девица. Это она тебя заставила, – он подвинул стакан Джоко.

Тот потянулся к стакану:

– Ты не прав. Она тут не при чем. Это Ревилл. Русский смотрел, как Джоко опрокинул в себя жидкость, припоминая его привычку никогда не пить залпом.

Мэйзи с нагруженным подносом двигалась между столами. Мужчины снимали с него пенящиеся кружки и совали деньги за вырез ее блузки. Музыкант с гармошкой шел следом за ней, напевая:

Мужчины взорвались от хохота. Один из них схватил служанку за грудь. Та шлепнула его по руке и хихикнула.

Парочка подошла к столу русского:

– Угощайся, Джоко, – пропела Мэйзи в такт гармошке.

– Премного благодарен, старушка, – он поднял голову и натянуто усмехнулся. – Обо мне заботится русский.

– Занимается моим делом, – притворно огорчившись, обвинила его служанка.

– Какая разница, – ответил ей русский. Он взял бутылку и снова наполнил стакан Джоко. – Так что ты сказал?

– Ревилл! – Джоко сказал это громче, чем намеревался. Следующие слова он проговорил почти шепотом. Русский наклонился к нему, чтобы расслышать их. – Он того и гляди превратит меня в легавого.

Джоко выпил снова. Вино было теплым и горьковатым на вкус.

– Я надеюсь, что когда закончу с этим делом, то уговорю его написать мне рекомендацию. Что ты об этом думаешь? Ты только представь меня в синей форме и с бляхой на груди, – он поставил стакан и зажмурился, потому что крепкое вино обожгло ему желудок.

– Ренегат ты, – русский снова наклонил бутылку над стаканом Джоко. В стакан полилась жидкость, выплескивая на стол несколько капель, которые русский вытер пальцем.

– Тебя это не коснется, – Джоко потянул стакан к себе, слегка пролив жидкость на руку. – Это не пустые слова, вовсе нет. Я буду следователем по грязным делишкам богачей. Не какой-нибудь мелкой сошкой, а таким, как Ревилл. Я не буду простым исполнителем, я буду самолично выбивать из них пыль, – он снова выпил.

Русский печально взглянул на Джоко:

– Ты хороший парень и из тебя получится хороший легавый.

Джоко уставился на него и заморгал. В глазах у него плыл туман.

– Будь ты проклят!

– Я тоже работаю на леди, – извиняющимся тоном добавил русский.

Музыкант с гармошкой вернулся, его слова снова раздались в ушах Джоко:

Толпа подхватила следующую строчку:

Хор голосов загремел, словно гром:

Джоко свалился на стол. Русский поднял его за плечи и повел к стойке бара.

В это время Герцогиня открыла дверь и подбежала к Джоко:

– Нас ждет кеб.

Брови русского при виде ее полезли вверх:

– Вы с ним куда-то идете?

Она была в коротком бордовом шерстяном жакете с черной отделкой, тесно облегавшем ее узкую талию. Ее расклешенная юбка была из такой же шерсти с заплиссированными черными клиньями. В руке у нее была небольшая черная сумочка, на голове – шляпка с прикрывающей лицо вуалью.

Герцогиня протянула руку в черной перчатке и погладила Джоко по щеке:

– Я пойду с ним. Я не собираюсь отвести его в то место и бросить гам одного.

Громоподобный смех вырвался из широкой груди русского, когда тот повел бесчувственного Джоко к кебу:

– Ты больше не выглядишь как кошелка с обносками. Ты выглядишь как леди. Пожалуй, я поеду с тобой.

В переулке у «Петуха Робина» полицейские из Скотленд-Ярда, посланные Ревиллом, прождали больше получаса. Наконец они с беспечным видом вошли внутрь. При виде пустого стола русского они застыли на месте. Джоко Уолтона нигде не было видно.

– Ревилл снимет с нас бляхи, – сказал один из них.

Они унеслись прочь галопом, которым мог бы гордиться любой из призовых скакунов.

– Как вы могли упустить его? – Ревилл распахнул дверь экипажа и вылез оттуда, чтобы устроить взбучку своим подчиненным. – Он ожидал, что вы последуете за ним?

– Не знаю, – горестно сказал один из них. – Он сказал, что войдет внутрь, чтобы встретиться с сутенером. Мы ждали. Мы ждали целый час.

– Час! – вскричала Мария. – Вы ждали целый час!

Ревилл мысленно чертыхнулся на то, что она с миссис Шайрс отказались отправиться домой и предоставить это дело мужчинам. Пока у обеих складывалось самое неблагоприятное впечатление от работы отделения.

– Значит, ваши люди не могут уследить даже за тем, кто хочет, чтобы за ним следили? – недоверчиво спросила Эйвори у дежурного констебля.

– Все вышло не совсем так, мэм, – пристыженно взглянул он на нее. – Мы ждали снаружи, когда он выйдет. Нам нельзя было входить туда с ним, это испортило бы весь план.

Сердце Марии отчаянно заколотилось в груди. Она крепко схватила Эйвори за руку:

– Он уже больше часа находится у них в плену. Мы обещали, что вызволим его из «Лордс Дрим» через два часа.

– Ох, дорогая…

– Влезайте сюда, обе, – Ревилл стукнул кулаком по стенке экипажа и вскочил внутрь. – В «Лордс Дрим»! И не жалейте лошадей!

Собрав все самообладание, Герцогиня пыталась ничем не выдавать своих чувств, пока колеса кеба катили по булыжной мостовой. Волосы на ее руках дыбом стояли от ужаса.

Она возвращалась. Она, которая поклялась, что ноги ее не будет за этими позорными дверьми, возвращалась.

Голова тяжело дышавшего Джоко Уолтона лежала на ее коленях. Поворачивая за угол, кеб накренился. Джоко завозился и что-то забормотал. Держа в одной руке его новый шелковый цилиндр, другой она погладила его по курчавым волосам.

До сих пор он не имел никаких дел с «Лордс Дрим».

Тихий всхлип сорвался с ее губ. Русский услышал этот звук. Его большое тело полностью занимало сиденье напротив их. Даже в темноте было видно, как блеснули его глаза: