Лесли Лафой - Ночная леди

Миссис Питтман отставила чашку и взяла в руки то, что Фиона приняла за картину.

– Я подумала, что вам захочется взглянуть на это. – Она протянула картину гостье. – Это портрет его светлости, нарисованный моим покойным мужем много лет назад, когда мы только начинали здесь работать.

Фиона посмотрела на рисунок и почувствовала себя так, словно невидимая рука сжала ее сердце.

Тот же Йен, но в возрасте не более пяти лет. Прошедшие годы заметно изменили его лицо. Хорошо очерченные скулы, твердая челюсть и разлет бровей остались теми же, но на этом сходство между мальчиком и мужчиной заканчивалось. У мальчика на портрете были озорная улыбка и свет в глазах, говорившие не только о жизнерадостности, но об открытости и готовности любить, и этот мальчик не имел ничего общего с выдержанным, скрытным и властным мужчиной, в которого он превратился.

– Временами, – продолжала миссис Питтман, – я угадываю в его светлости что-то от этого малыша. Обычно, когда что-то удивляет его и его светлость на мгновение забывает, что он герцог, его лицо меняется. – Она вздохнула: – Каким бы непоколебимым и холодным он ни казался, этот маленький мальчик все еще остается внутри его. Думаю, его светлость вырос бы другим человеком, имей он других родителей.

Ах да, его родители! Кажется, Йен упомянул о них вчера, когда они сидели на скамейке в саду. Хотя герцог не углублялся в детали, из того, что он сказал, складывалось впечатление о несчастливом доме и несбывшихся надеждах.

У Фионы остались лишь смутные воспоминания о собственном омраченном детстве: с тех пор, как Кэролайн и Дрейтон спасли ее, счастливая память о доме и семье, в которой ее любили без всяких условий, позволяли следовать движениям сердца и предаваться мечтам, вытеснила все остальное. Но если бы не это…

– Спасибо за то, что вы показали мне портрет. – Фиона вернула рисунок домоправительнице.

– Как только я увидела вас, то сразу поняла, что вы поймете. – Миссис Питтман мягко улыбнулась и поднялась со стула, – Могу я что-нибудь сделать для вас? Может быть, сказать повару, чтобы он приготовил еще чаю?

– Вы очень добры, – вежливо ответила Фиона. – Но сейчас мне ничего не нужно.

Оставшись одна после ухода миссис Питтман, Фиона задумалась. В первый раз после встречи с Йеном она позволила себе разобраться в чувствах, которые он пробудил в ней. Нельзя отрицать, что он физически привлекателен и не только необыкновенно красив, он и великолепно сложен. Как может такой крупный мужчина двигаться так легко, с грацией кошки… К счастью, вряд ли когда-то он намеренно сделает ей больно.

Фиона не видела никакой вины Йена в том, что он против воли родителей стал изучать медицину, скорее она восхищалась его поступком. И все же что-то в нем настораживало, заставляло тревожиться… Взяв с подноса сандвич, Фиона начала отщипывать от него кусочки, перебирая свои впечатления об Йене Кэботте. Красивый. С независимым умом. Высокообразованный и интеллектуальный. Богатый и щедрый. Определенно настойчивый.

Добрый? Да, конечно. Он спас Бипса и сделал ей предложение, чтобы спасти ее репутацию. Происшествие с тетей Джейн никак не говорит об обратном: просто все сложилось крайне неудачно и осложнилось поспешностью, с которой принимались решения.

Может быть, размышляла Фиона, рассеянно беря второй сандвич, ее настороженность не имеет отношения к Йену, может быть, истоки настороженности лежат в ней самой. Так в чем же дело? Она потрясла головой и вернулась мыслями к тому времени, когда еще верила, что все в мире устроено правильно.

Ее жизнь была такой безоблачной, такой предсказуемой и удобной, пока…

Пока тетя Джейн не попросила ее пойти на бал. Тогда она ощутила руку Судьбы, ведущую ее в неизвестность. Она не сопротивлялась, никак не подозревая, что весь ее мир очень скоро перевернется вверх тормашками и медленно вывернется наизнанку.

Вздохнув, Фиона прикрыла глаза. Ну почему кругом все так сложно… и в то же время просто? Она не знала, что ждет ее дальше, но была уверена, что если согласится выйти замуж за Йена Кэботта, то больше не сможет контролировать себя, как прежде. Да, в ее жизни останутся моменты безмятежности и предсказуемости, но появятся и более необузданные чувства. Что это будет, она не могла бы сказать, но отчетливо ощущала приближение неведомых событий.

И она знала, ощущала всем своим существом, что если она выйдет замуж за Йена, новые чувства овладеют ею целиком и навсегда изменят ее. Сознание, что она может оказаться не в состоянии управлять происходящими в ней изменениями, внушало ей тревогу, даже немного пугало, но одновременно рождало в ее душе странное любопытство…

Йен шел рядом с Фионой через сад по вымощенной камнями дорожке, сцепив руки за спиной и не отрывая взгляда от тропинки перед собой. Он понимал, что оставаться наедине с ней сейчас не вполне удобно; к тому же телесные повреждения, бессонная ночь и день, когда потребовалось принимать неожиданные решения, окончательно изнурили его. Он больше не был в состоянии рассуждать здраво, потому что дошел до точки и слишком устал, был совершенно сбит с толку неожиданными переменами, произошедшими в его жизни за последние два дня.

По небу быстро двигались облака, холодный ветер гулял по саду, и Фиоиа глубже запахнула черную накидку, заставив Йена пожалеть, что ей пришла в голову мысль захватить накидку. Если бы не это, он мог бы предложить ей свой пиджак, а заодно получил бы повод начать разговор.

– Я уверена, – заметила Фиона, явно ощущая неловкость их молчания, – что Кэролайн знает латинские названия всех этих растений и их особенности. У нее необыкновенные способности ко всему, что связано с созданием живописной среды.

Йен остановился, рассматривая листовую почку.

– Вы тоже любите работать в саду?

– Боюсь, я гораздо меньше знаю и гораздо менее пунктуальна, чем Кэрри: она не устает строить планы, делать зарисовки и без конца останавливается, чтобы прикинуть, что у нее получается. Я работаю в саду, потому что мне нравится ощущать запах свежевскопанной земли, трогать ее. Что же до большего, то я не иду дальше разбрасывания содержимого пакетиков с семенами. Когда семена прорастают, это так удивительно…

Йен кивнул.

– Видимо, леди Райленд рассматривает занятия садоводством как упражнение для ума, тогда как ваши занятия – отдых для души.

Полнота и глубина понимания ошеломили Фиону, и она улыбнулась:

– Прекрасно сказано. Вы тоже любите сад?

– Как и вашей сестре, мне нравится сажать растения. Преобразование земли в нечто процветающее и упорядоченное приносит мне особое удовлетворение.

– И вы сами спланировали сад вокруг дома?