Натали Питерс - Опасное наваждение

– Песет!

Я бросилась к окну и сделала ему знак молчать. Сначала я привязала к канату мой чемодан, а канат – к ножке кровати. Потом спустилась сама. Я ползла по стене, бесшумно перебирая босыми ногами. Я решила не надевать ботинок, пока мы не окажемся в безопасности.

– Где ваше снаряжение? – спросила я Профессора, когда мы отошли в тень. – У вас были фляги, одеяла, еда?

Он кивнул.

– Все заперто в кладовке у старейшины Пратта. За кухней справа. Вы думаете… вы думаете, вещи удастся вернуть?

– Не беспокойтесь. – Я похлопала его по руке. – Я возьму все, что нужно. Послушайте, где он хранит деньги? У него есть какой-нибудь сундук или что-то в этом роде? Он забрал мои драгоценности.

Профессор нахмурился. Ему и в голову не пришло подумать о деньгах, когда речь шла о спасении жизни. Я терпеливо ждала. Наконец он медленно произнес:

– В кладовке есть ящик. Я не знаю, что там внутри. Пратт прячет его под полом, но я однажды видел сквозь щель в стене, как он поднимал доску и что-то клал туда.

– Чудесно! – воскликнула я. – Но сначала я займусь лошадьми.

Огненная стояла в конюшне с дюжиной других лошадей. Я не сомневалась, что, обнаружив наш побег, старейшина Пратт бросится в погоню. А с такой обузой, как Профессор, мне далеко не уйти. Я попросила Профессора принести соли и щедро подмешала ее в овес ничего не подозревающим лошадям. К утру они, мучимые жаждой, так напьются, что опухнут от воды и не проскачут и пяти миль. Я ненавидела себя за этот поступок и извинялась перед ни в чем не повинными животными – ведь у меня не было выбора. Лишь Огненная и еще пара жеребцов избежали этой участи. Этим трем лошадям я надела на глаза шоры и обвязала им тряпками копыта. Я велела Профессору отвести лошадей подальше от дома и привязать. С зашоренными глазами они не были так пугливы. Потом он должен был вернуться за седлами и одеялами, а я к тому времени собиралась управиться в кладовке.

С помощью шпильки, вытащенной из волос, я легко открыла замок на двери в кладовку. Внутри я зажгла свечу и прихватила все, что нам могло понадобиться: сушеного мяса, несколько охотничьих ножей, ружье, веревку, одеяла, спички. Не забыла про пару бутылок виски, одна из которых была наполовину пустая. Да, старейшина Зебулон явно не был образцовым мормоном.

Потом я ощупала руками доски пола и нашла ту, что лежала свободно. Это было несложно. Ящик, о котором говорил Профессор, оказался на месте. Он оказался большим, размером с детский гробик. Замок на нем был покрепче, чем на двери, но ненависть и ощущение опасности придали ловкости моим пальцам, и я вскоре открыла его. Мои маленькие камушки лежали сверху на двух мешках с золотом. Таких огромных мешков я еще не видела.

Я не колебалась ни секунды. Оценив каждую минуту своих страданий в душной, жаркой комнате в один золотой, я быстро подсчитала, сколько мне полагается, и, сунув оба мешка в одеяло, куда складывала все, что брала с собой, я опустила ящик в тайник и водворила доску на прежнее место. Перекинув свою ношу через плечо, я ушла. В Калифорнию. Мстить.

Я спускалась по узкой, покрытой красным ковром лестнице. Двое китайцев, усердно драивших у входа рожки канделябров, повернули головы и пожелали мне доброго утра. Я ответила им тем же. Еще двое китайцев убирали большой игорный зал налево от входа. Дверь направо вела в маленький салон для игры в «фараона» и покер. В каждом зале был бар. Позади маленького салона находилась комната отдыха для привилегированных посетителей, застеленная красным ковром и богато обставленная мебелью: столы темного дерева и мягкие стулья располагали к долгому приятному времяпрепровождению за разговорами и к трате денег на дорогие напитки – такие же, только вдвое дешевле, подавались в барах остальных залов. Привилегии получал любой, кто мог заплатить взнос в тысячу долларов. В ноябре таких нашлось двадцать человек и еще пятнадцать ожидали своей очереди. В «Золотой цыганке» не было ресторана, он должен был обязательно появиться позже, но все же мы немного готовили. Члены моего клуба имели возможность заказать легкие закуски: деликатесы, вроде икры, раков, жареных устриц, русских «пирошков» и маленьких копченых сосисок, которые каждую неделю я получала от одного фермера, немца по происхождению, имевшего свое хозяйство ниже по реке.

Мы с Профессором жили в комнатах на втором этаже. Посетителям не разрешалось подниматься туда, если только их не звал управляющий. Сама я редко кого приглашала. У меня была красиво обставленная гостиная, примыкавшая к кабинету, который одновременно служил мне спальней, большой и удобной. Повар-китаец, готовивший для членов клуба hors d'oeuvres, [10]также готовил и для меня.

– Ты оседлал мне лошадь, Вонг? – спросила я одного из китайцев. – Я завтракаю в городе.

Войдя в комнату отдыха, я заметила, что Профессор уже встал. Посмотрев на него внимательнее, я догадалась, что он и не ложился.

Я села рядом с ним и велела слуге принести нам кофе.

– Профессор, сегодня утром ты выглядишь довольно помятым, – с усмешкой заметила я. – Разве я не предупреждала тебя насчет водки? Это опасная штука.

Владельцы всех казино в городе были в бешенстве, потому что я закупила оптом всю партию водки на русском торговом корабле. А почему бы и нет? Я приехала туда первой. Подплыла на лодке и поздоровалась с капитаном по-русски. У меня с собой были деньги, и через полчаса мы ударили по рукам. Я пригласила капитана и его команду посетить «Золотую цыганку», и мы расстались друзьями навек. Водка была ужасно крепкой. Даже наполовину разбавленная водой, она была крепче любого напитка из тех, что подавали в эту осень на Вашингтон-стрит.

Профессор застонал и сжал ладонями виски.

– Голова раскалывается, – прохныкал он.

– Выпей кофе, – посоветовала я.

Ким, повар, принес поднос и поставил его на столик передо мной. Я взяла кофейник и налила Профессору полную чашку.

– Тебе, наверное, будет приятно узнать, что в этом месяце наши дела шли даже лучше, чем в прошлом, и я думаю, что декабрь окажется еще более прибыльным. Когда погода в этих горах станет сырой и холодной, старателям придется по душе теплое местечко, в котором будет много виски и развлечений. Видишь? Все твои сомнения насчет успеха нашего бизнеса оказались напрасными.

– Мне никогда не придется самому добывать золото, – уныло сказал он.

– О чем ты говоришь? – нетерпеливо прервала его я. – А то, чем мы занимаемся, это, по-твоему, не добыча золота? Ты и мечтать не смел, что у тебя когда-нибудь будет столько денег! А в будущем… – Я широко раскинула руки, чтобы показать, какое богатство ждет нас в будущем. – Когда мы откроем ресторан и расширим Большой салон… ах, это будет чудесно! А ты все еще хочешь идти ковыряться руками в земле, гнуть спину, постоянно ожидая, что тебя стукнут по голове или ограбят. Боже, какой ты ребенок! У тебя в мозгу не больше одной извилины.