Елена Арсеньева - Любовные чары

Хьюго! Несмотря на тревогу, Марина ощутила необычайное волнение, как всегда при мысли о конюхе. Вспомнила давнюю сцену в конюшне, и ей вдруг стало жарко. Вдруг Хьюго решил, что она погубила Агнесс из ревности к нему? Точно так же думает Десмонд. Эти двое мужчин похожи не только тем, что волнуют женское естество Марины. Оба они, и лорд и конюх, уверены в собственной неотразимости, в праве поступать со всякой женщиной, будь то леди или служанка, как им заблагорассудится. Пусть только Хьюго посмеет обойтись с ней непочтительно, она ему покажет, какова русская княжна!

Марина прижала руки к сердцу. Отчего оно так колотится? И почему каждое слово, которое приходит ей в голову, кажется до неприличия двусмысленным? Девушке захотелось поскорее увидеть Хьюго, и она решила не тратить время на переодевание, а отправиться кататься как есть. А что? На ней очаровательное серое платье, такое скромное, что способно охладить любого нахала. Правда, декольте довольно глубокое, в нем даже зябко, потому Марина и накинула шаль.

Она положила ладонь на тонкий кашемир, и тут за ее спиной зловещий голос прокаркал:

– В чем это ваши пальцы, леди Элинор? Неужели в крови?

Марина взвизгнула так, что у нее засаднило в горле. Обернулась, готовая прибить шутника на месте, – и отступила в бессильной ярости: перед ней стояла главная невеста Макколов в своем обычном наряде, однако без слез на глазах.

– Ох, простите! Я не хотела вас напугать! – замахала та ручками и, очень ловко поймав запачканный палец Марины, потащила его ближе к глазам. Затем леди Урсула разочарованно вздохнула: – Нет, не кровь.

– Вы, я вижу, огорчены? – не без ехидства откликнулась Марина. – А почему, позвольте спросить, с моих рук должна капать кровь?

– Ну, после того, как вы погубили фею лесного озера… – туманно начала Урсула.

Ее бледно-голубые глаза были на диво ясными, и Марина поняла, что старая дама ничуть не безумнее ее самой. Во всяком случае, сейчас.

– Да бог с ними, с руками, – нетерпеливо сказала Марина. – И с феей тоже. Вы мне лучше скажите, где Гвендолин? Куда она пропала после той страшной ночи?

– Кто? – хлопнула ресницами Урсула, но Марину уже было не остановить.

– Гвен-до-лин, – произнесла раздельно, негромко.

– Ах вот, значит, как ее звали! – оживилась старая леди.

– Кого? – настало время озадачиться Марине.

– То есть как кого? Фею лесного озера, конечно, которую вы погубили. Я, правда, думала, что ее имя Агнесс, но, наверное, перепутала. Значит, ее звали Гвендолин… Красивое имя! Вам, леди Элинор, виднее, как звали фею лесного озера, которую вы погубили и чьей кровью теперь обагрены ваши руки…

– Это не кровь, – устало произнесла Марина, чувствуя, что у нее нет сил вырваться из паутины бреда, которым ее опутывают. – И я не леди Элинор, а…

– Ну разумеется. Какая же вы леди Элинор?! – воскликнула леди Урсула. Почудилось Марине или в ее глазах и впрямь сверкнуло презрение? – Вы мисс Марион Бахметефф, русская кузина, да… Так вот, часа два назад вас искал какой-то человек.

– Кто мог меня искать? – удивилась Марина. И не удержалась, съехидничала: – Может быть, он все-таки искал не меня, а леди Элинор?

– В таком случае он явился бы в образе рыцаря в латах, с опущенным забралом, с копьем и мечом, и конь его тоже был бы окован доспехами, – сухо ответила Урсула. – Нет, этот человек был одет в синий сюртук, обычную шляпу и простые башмаки. И лицо у него самое обыкновенное – молодое и некрасивое. А искал он именно вас. Правда, сначала он спросил лорда и леди Маккол. Глэдис сказала ему, что лорд Маккол уехал по делам к арендаторам, а леди Маккол вот она. И Глэдис указала на меня, а я как раз прогуливалась по саду. Неизвестный господин изумился и возразил, что ему нужна другая дама, молодая и красивая. Тогда Глэдис побежала за Джессикой. Пока ее не было, гость пытался загладить свою вину передо мной, уверяя, что стал плохо видеть от блеска солнца на морских волнах, от штормов, от ветров, от морской соли, от усталости…

– От… от морской соли, сказали вы? – с запинкой выговорила Марина.

– Ну да, – кивнула Урсула. – Он был так любезен и так страдал от своей невольной бестактности, что я простила его. Тем паче что он был прав, молодой и красивой меня не назовешь, – пробормотала дама, поднимая на Марину страдальческие глаза. – А ведь сэр Брайан когда-то называл меня первейшей красавицей…

Марина едва подавила желание прижать и утешить старую даму, как ребенка.

– А что было потом?

– Появилась мисс Ричардсон в сопровождении проныры Глэдис, и тут выяснилось, что и Джессика – совсем не та особа, к которой явился визитер. И он начал описывать: золотые волосы, глаза, как изумруды, алый, словно вишня, рот… Капитан Вильямс оказался настоящим поэтом!

– Ах! – с болью выдохнула Марина. – Значит, капитан Вильямс был здесь?

– Был, – кивнула Урсула. – Кстати, он с трудом поверил, что дама, которую он принимал за леди Маккол, является русской кузиной сэра Десмонда и зовется Марион Бахметефф. Его это весьма озаботило. Глэдис кинулась искать вас, но не нашла.

«А я в тот момент красила шкаф Джессике! – рассердилась на себя Марина. – Но кто бы мог подумать, что Вильямс вдруг решит приехать в Маккол-кастл. Зачем? Может быть, решил удостовериться, что мы с Десмондом еще не поубивали друг друга от горячей взаимной супружеской любви? – Она хмыкнула печально и сердито. И похолодела, едва устояв на ногах при новой страшной мысли. – А вдруг он объяснил, почему так упорно называл меня леди Маккол?»

Девушка подозрительно вгляделась в лицо Урсулы, абсолютно безмятежное. Похоже, капитан Вильямс все же почуял неладное и остерегся болтать. Надо его немедленно отыскать, предупредить…

– Где же он теперь? – быстро спросила Марина.

– Он выразил желание отыскать лорда Маккола как можно скорее, ибо ему предстояло вернуться в Брайтон, на корабль. Капитан сообщил нам, что назначен на новую должность, и ему предстоит завтра отправиться в далекое плавание, но прежде он хотел удостовериться, уладились ли дела лорда и леди Маккол. Десмонда и ваши, стало быть, – усмехнулась Урсула. – И он так спешил, что мисс Ричардсон пришлось бросить свои дела на конюшне и отправиться сопровождать его.

«Ну все, – в отчаянии подумала Марина. – Она наверняка все выудит из Вильямса! Уж кто-кто, а Джессика так умеет залезть в душу…»

Слезы бессилия навернулись на ее глаза, но вмиг высохли при виде того, как вдруг побелело лицо Урсулы. Она смотрела в сторону ворот – и вид был у нее такой, словно она вот-вот грянется без чувств.

Марина обернулась – и земля ушла из-под ее ног.

Tам был Десмонд… Но не тот невозмутимый, щеголеватый всадник, который утром уезжал из замка. Он был весь всклокочен, вывалян в песке и прошлогодней хвое, растрепан, без шляпы. Сюртук его зиял прорехами, лицо тоже было грязное. Он шел пешком – нетвердо, будто движимый одним лишь желанием – как-нибудь дойти.