Елена Арсеньева - Любовные чары

Нет, Джаспер по-своему привязан к «крошке Элен», если не выдал тайны ее рождения Джессике. Наверное, знал ее мстительность, о которой и подозревать не могла Марина, когда начала выбалтывать все, что только становилось ей известным об обитателях замка или хотя бы взбредало в голову. Ведь именно Марина притащила ей в клювике листок из дневника Джаспера, и так Джессика случайно узнала, что Гвендолин была обвенчана с Алистером, что вовсе не ребенок Джаспера нашел себе приют у Флоры. И все-таки Джессика додумалась: ребенок Гвендолин жив.

Какое счастье, что Флора так хитра! Если бы не случайная встреча Марины с «брауни» возле замка… Но долго ли продлится неведение Джаспера и Джессики? Очевидно, теперь они заточили Гвендолин в таком месте, до которого не добраться. Интересно, сможет ли Флора подольститься к Джасперу и вызнать тайну? Нет, ей нельзя раздражать Джаспера, если она хочет спасти Алана. Флоре бы лучше уехать с ребенком… Но тогда Алану никогда не стать тем, кем он является по праву рождения: лордом Макколом! На что Флора надеется? Неужели существует надежда восстановить наследственные права Алана?

Марина схватилась за горло. Да в уме ли она? Куда она лезет? Зачем?!

Хочет помочь Алану. Но тогда лордом Макколом сделается Алан. А как воспримет такой поворот событий Десмонд? Захочет ли он справедливости или увидит в ребенке врага?

Слезы отчаяния так и хлынули из глаз. Марина горько всхлипнула – и окаменела, услышав тихий голос:

– Не плачьте, леди Элинор!

Как ни странно, она даже не испугалась, а только подумала: «Кажется, безумная ночь никогда не кончится!»…

Марина проснулась от голода. Горничной, однако, не было видно. Пришлось, чтобы унять голодную тошноту, снова свернуться в клубочек. Глэдис не появлялась… Да и появится ли вообще? Ясно, что будущее теперь представляется мисс Ричардсон и ее верной союзнице совершенно однозначно: «русская кузина» будет выдворена из замка, так что Глэдис не придется тратить на нее ни силы свои, ни время. Марина вспомнила хорошенькое простодушное личико Глэдис и почувствовала себя вдруг такой одинокой! Как будто Глэдис была последней каплей в том омуте потерь, куда вчера ухнула Марина.

За окном вдруг кто-то истошно завопил, но тотчас смолк, словно захлебнулся. Нет, там просто возбужденно разговаривает множество людей. И, судя по тону голосов, люди чем-то переполошены. Что их так разбирает в такую рань?

Марина наконец-то додумалась взглянуть на часы: стрелки показывали два. Пополудни, ясное дело: ночью солнышко-то не светит! Вот заспалась так заспалась… Немудрено, что в комнате выстыло и она умирает с голоду.

Марина уже решила было взять судьбу в свои руки и потянулась одеваться, как в дверь постучали. Она радостно сорвалась с постели, распахнула дверь, и на лицо ее взлетело выражение детского изумления при виде человека, стоящего на пороге. Джессика!

– Вы-ы? – возмущенно выдохнула Марина и сделала движение захлопнуть дверь, однако Джессика проворно выставила ножку, придержала створку, и тут же из-за ее спины в комнату втерлась горничная с охапкой дров, а следом другая с кувшинами, а третья с подносом. Глэдис среди них не было. Марина не стала шуметь, а покорно взобралась на постель и быстро-быстро принялась есть, рассудив, что, пока девчонки разжигают огонь и наполняют ванну, все равно не удастся высказать Джессике все, что она думает. Та ведь за словом в карман не полезет, и неизвестно, до чего они дойдут во взаимных обличениях. Недоставало, чтобы все в замке узнали, как мисс Ричардсон отбила у «русской кузины» двух любовников разом.

После завтрака Марине предложили проследовать в ванну, что она и сделала с удовольствием. У девчонки, которая помогала ей, чуть глаза из орбит не выпали при взгляде на ее исцарапанные ноги, и, хоть она смолчала, Марина поняла: без сплетен все же не обойдется. Она уповала лишь на то, что Джессика, которая так и оставалась в комнате все это время, ничего не заметила. Впрочем, как тут же выяснилось, уповала напрасно: едва горничные ушли (не сказав, в отличие от Глэдис, и двух слов и ничего не уронив), как Джессика отошла от окна, в которое смотрела якобы с величайшим интересом, и пристально взглянула на Марину:

– Что с вашими ногами?

– Ваше-то какое дело? – ответила Марина так же нагло.

– Большое, – спокойно сказала Джессика. – Вы где-то были ночью?

– Будто не знаете! – не сдержав ненависти, буркнула Марина. – Полно дурочку из себя корчить.

– Если кто-то что-то здесь и корчит, то лишь вы, Марион, – с непоколебимым спокойствием откликнулась Джессика. – Отвечайте! Если я спрашиваю, значит, в том есть необходимость.

– Вам необходимо услышать, что нынче ночью по вашей милости и по милости ваших сообщников я едва не сделалась жертвою насилия? – яростно сверкнула глазами Марина. – Что вы разыграли гнусную интригу, и когда я пошла ночью…

– Ага, стало быть, вы все-таки выходили, – удовлетворенно кивнула Джессика. – А ведь, помнится, я вам в самом начале нашего знакомства говорила о разных неприятных случайностях, которые обрушиваются на людей, кои не могут ночью спокойно улежать в своих постелях.

«Ты-то ведь тоже не улежала!» – с ненавистью подумала Марина. Ее вдруг пронзила догадка: Джессика и не подозревает, что она видела ее с Хьюго! И, как ни велико было искушение бросить ей в лицо оскорбление, Марина все-таки удержалась и в самый последний момент успела вильнуть в сторону:

– Опять-таки по вашей милости!

– Ну, я же не виновата, что вы столь любопытны, Марион! – развела руками Джессика. – Любопытны и дурно воспитаны. Читать чужие дневники и письма у вас постепенно входит в привычку, а это не доводит до добра. Вы недостаточно умны, чтобы понять истинную подоплеку выраженного словами. Их глубинный, истинный смысл остается для вас скрыт, а потому вы принимаете за действительность свои нелепые измышления и совершаете множество ошибок.

– Ладно, совершаю. А вам-то какая забота? – грубо спросила Марина. – С чего вы взялись учить меня уму-разуму? Мать настоятельница выискалась! Сами-то заврались до того, что небось и запутались…

«С кем когда спать», – хотела сказать она, но снова заставила себя замолчать. Еще не время открывать свои карты.

Но, договорив или не договорив, ей удалось наконец-то взбесить Джессику, и Марина испытала истинное удовольствие, увидав, какой яростью сверкнули светлые глаза, утратив обычную безмятежную прозрачность и резко потемнев. В гневе Джессика еще пуще похорошела. Впрочем, она тоже не дала себе воли, и голос ее звучал спокойно.

– Поверьте, Марион, я не для того к вам пришла, чтобы ссориться. Мы сейчас напоминаем двух горничных, готовых вцепиться друг другу в волосы из-за пригожего конюха. Если вам не по нраву Хьюго, это дело вашего вкуса, но меня сюда, пожалуйста, не впутывайте! Ни Хьюго, ни какой-либо другой мужчина меня не интересуют сами по себе. Меня интересует только лорд Маккол. Он один. И вовсе не потому, что вы там навоображали себе вашим куцым, распутным умишком!